– По крайней мере, три года. – Девушка еще раз смотрит на фото. – Работала она здесь очень недолго. Но у нас были неплохие отношения. Действительно неплохие. – Нам пока не удалось обнаружить миссис Эсмонд. – Эверетт на шаг приближается к своей собеседнице. – Вы, случайно, не знаете, где она может быть? – Она была очень закрытым человеком. – Мел качает головой. – И почти ничего не говорила о своей личной жизни. – У нее не было друзей? К которым она могла бы уехать? Девушка беспомощно пожимает плечами. Эверетт набирает побольше воздуха в легкие – вопрос, который она собирается задать, не из простых. – Зная миссис Эсмонд – Сэм, – как по-вашему, могла ли она оставить детей одних в доме? Ответ Кеннеди уже готов. – Сэм никогда так не сделала бы, – говорит она со страстью. – Ни за что! – А почему она ушла отсюда? Достав бумажный платок, Кеннеди сморкается. – Она тогда носила Захарию. И ее муж решил, что для нее это будет слишком тяжело. Ведь у них уже был Мэттью. Но, между нами говоря, мне кажется, что он с самого начала не хотел, чтобы она работала. Вечно нас подкалывал: «И что вообще представляет из себя весь этот потертый шик?» Ну и тому подобное. Мне кажется, он немного высокомерный. И немного сноб. – А вы часто его видели? – Нет. Он редко сюда приходил. Как я уже говорила, мне кажется, он не одобрял того, что его жена работает в магазине. – А на ваш взгляд, они были счастливы? Проблем в семье не было? – Нет, конечно. Ничего похожего. Он на нее надышаться не мог. Так она всегда говорила. * * * 21 февраля 2017 года, 07:45 утра 317 дней до пожара Саути-роуд, 23, Оксфорд Она просыпается от стука тарелок. Сон был необычно глубоким, и сейчас она выплывает из него, как из полузабытой угрозы, – так чувствует себя человек, вырываясь из затягивающей его глубины. Вторая половина кровати холодная – Майкла нет на месте. И это тоже необычно: он никогда не встает первым. А потом она вспоминает. Сегодня ее день рождения. И именно поэтому снизу слышится весь этот шум. Мальчики готовят ей завтрак в постель. Один и тот же сюрприз повторяется из года в год, но ей всякий раз удается притвориться, что для нее это полная неожиданность. Она садится и с усилием запихивает подушку себе под спину. Несмотря на центральное отопление, в комнате холодно. Она тяжело вздыхает. Единственный способ избежать холода – это содрать со стен всю штукатурку и утеплить их по-новой. Именно это сделали их соседи напротив, прежде чем въехать. Но они в то время снимали где-то жилье, и им не пришлось жить в доме во время ремонта. Она получила предложение от строительной фирмы, но, когда пыталась обсудить его с Майклом, он вечно начинал жаловаться на будущую грязь. Теперь на лестнице раздаются звуки шагов, и она слышит, как Захария что-то громко говорит, а Мэтти успокаивает его: «Тише, тише!» Несколько мгновений спустя дверь открывается, и в нее, крича во всю силу своих легких: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!», врывается Захария. Он забирается на кровать, набрасывается на нее, а его отец говорит: «Тише, Тигра!» И это тоже повторяется из года в год. Майкл пристраивается на краю кровати и передает ей поднос. На нем: чай, налитый в одну из веджвудских[33] чашек, которые подарила им его мать, сваренное яйцо (вклад Мэтти) и три куска тоста, щедро намазанные клубничным джемом (это Захария). Здесь же, в маленькой вазе, стоит роза. Майкл поворачивается к старшему сыну, который держится сзади с немного отрешенным лицом. – Подходи, Мэтти. Хватит тебе там дуться. Тот поправляет на носу очки – Саманта знает, что они ему велики, но окулист настоял. Сын робко подходит и протягивает ей два свертка. – Ты же сам упаковывал, да, Мэтти? – говорит Майкл, подталкивая его еще ближе. Мэтти кладет свертки на кровать и осторожно забирается к матери. Она протягивает руки, прижимает его к себе и целует в голову. Захария начинает ерзать, и чай проливается в блюдце. – Мамочка, ешь же тост! – Обязательно, моя душистая горошинка, – отвечает мать и замечает тень на лице мужа. – Только позволь, я сначала выпью чай, пока мы не залили всю кровать. Яйцо сварено почти вкрутую, но она съедает его полностью, а потом с облегчением вздыхает и отдает поднос мужу. – Отлично, – говорит тот, улыбаясь. – А теперь – подарки! Мальчики дарят ей те же духи, что и в прошлом году, и она целует их, а потом аккуратно складывает упаковочную бумагу, отрывает поздравления, которые написал сам Мэтти, и кладет все это в свою тумбочку так, чтобы мальчик это видел. Такие вещи очень важны для Мэтти. Подарок Майкла лежит в маленькой коробочке. Серьги из серебра в форме кисточек. Несколько недель назад она увидела такие на одной актрисе и сказала, что они ей очень нравятся. А он запомнил. Запомнил и потратил бог знает сколько времени, чтобы найти их. Она поднимает глаза и видит, как муж улыбается ей. У него пока нет и намека на седые волосы, и он так же строен, как в тот день, когда они встретились впервые. На той вечеринке в Хэкни. Сэм даже не помнит, в чьем доме это было. Она всего пару месяцев назад окончила школу, а он был уже на полпути к званию доктора философии[34]. Даже сейчас она иногда не верит, что он действительно выб- рал ее. – Они прекрасны, – негромко говорит Саманта. – Как и ты. – Он тянется и берет ее за руку. – Я подумал, что ты можешь быть в них сегодня в «Джи’з». – Конечно. – Она улыбается. – Обязательно. – Ладно, ребята. – Он оборачивается к детям. – Давайте оставим мамочку в покое, ладно? Ей надо отдохнуть. * * * В 12:30 профессор Джордан поднимается по ступеням административного здания университета. Здания, которое в этом городе архитектурных чудес ожидаемо должно быть чем-то действительно необычным, но в действительности является обыкновенной бетонной конструкцией, построенной в 70-е; в нем с одинаковым успехом могли бы разместиться и городская средняя школа, и офис городского совета, и Министерство обороны. На втором этаже, в переговорной, ее уже ждут три человека. Ректор колледжа, в котором работает Эсмонд, и Николас Грант из офиса проректора. Третью участницу, хорошо одетую в черный костюм с крупными украшениями из жемчуга молодую женщину, представляют ей как руководителя отдела по связям со средствами массовой информации, Эмили Макферсон. Анабелла никогда не встречала ее раньше и считает это плохим предзнаменованием. – Итак, – начинает Грант, – спасибо, что нашли возможность так быстро откликнуться на наше приглашение. В создавшейся ситуации все мы должны быть уверены, что дудим в одну дуду. Джордан мысленно ставит галочку в своей карточке подсчета произнесенных Грантом банальностей. Первая же фраза, и он открывает счет – отличная работа, даже для Гранта. Лиха беда начало. Джордан тяжело кладет свою холщовую сумку на стол и садится напротив Гранта. – Давайте, – предлагает тот, – вы кратко изложите содержание нашего телефонного разговора, чтобы ввести Эмили в курс дела. – Конечно, Николас. – Профессор поворачивается к Макферсон. – В конце прошлого семестра Нед Тейт из Магдалины[35] пожаловался мне на случай сексуального харрасмента с участием Майкла Эсмонда и Лорен Камински, одной из наших аспиранток. Лорен – девушка Неда. Все это, очевидно, произошло на рождественской факультетской вечеринке. Лорен и Майкл одновременно вышли покурить. Он стал флиртовать с ней, и невинный флирт очень быстро превратился в нечто более серьезное. Так, по крайней мере, рассказывает девушка. По ее словам, в тот момент Майкл был сильно пьян. – Это кто-то может подтвердить? – задает вопрос Макферсон. – Я имею в виду алкогольную интоксикацию. – Боюсь, что да, – вздыхает Джордан. – Я сама видела его в тот вечер. – Но свидетелей самого инцидента нет? – Нет. Лорен утверждает, что он начал трогать ее за грудь, а она его оттолкнула. – И это всё? – спрашивает Грант. – А разве вам этого недостаточно? – отвечает Джордан вопросом на вопрос. – Что он сказал, когда вы с ним разговаривали? – спрашивает Макферсон. У нее легкий шотландский акцент. И очень приятный голос. – Он все отрицал. Яростно. Употреблял непечатную лексику. Сказал, что женщина тоже была пьяна, что, кстати, соответствует действительности. Ясно было, что он находится на взводе – не просто зол, а в состоянии, близком к параноидальному. Меня это насторожило. И я предложила ему все еще раз обдумать и встретиться после каникул. – Лучше было бы, если бы он уволился к чертовой матери и дело закрылось бы само собой, – замечает Грант. – Для вас – может быть. – Джордан бросает на него быстрый взгляд. – Но вы сами знаете, работа в университете на дороге не валяется. А у него семья. И потом, вдруг он говорит правду? В этом нет ничего невозможного. – А что говорят в юридическом отделе? – спрашивает Макферсон. – Я с ними еще не говорила. Как раз собиралась, когда мы все услышали про пожар. – И все-таки это надо сделать, – говорит Макферсон с дружеской улыбкой. – Если в это дело вцепится пресса, нам надо знать, на чем мы стоим. – А девочка что-то говорит? – Это Грант. Джордан сдерживается, чтобы не указать ему на множество нарушений политкорректности, которые заключает в себя слово «девочка». – Не в данный момент. Мне надо будет встретиться с ней после того, как она вернется из Штатов. – И, как я понимаю, у вас была встреча с полицией? – подает голос ректор колледжа Эсмонда. – Да, у меня были двое офицеров из криминального отдела. Я рассказала им об этом обвинении и, если вы не возражаете, назову им имя Лорен. Мне кажется, будет сложно отказать им в нынешних условиях. Ректор согласно кивает. – Ну, и каков же наш план на игру? – спрашивает Грант.