Часть 36 из 77 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * *
– Могу я вам чем-то помочь? Вы хотите увидеть кого-то из резидентов?
Санитарка в приемном покое дома для престарелых улыбается аккуратной профессиональной улыбкой, которая совсем не затрагивает ее глаз.
Сомер достает удостоверение.
– Детектив-констебль Эрика Сомер из Управления полиции долины Темзы. Насколько я понимаю, мистер Эсмонд в настоящий момент встречается со своей матерью?
– Они в боковом холле. – Женщина кивает.
Она ведет детектива по коридору, и ее пластиковые туфли скрипят по деревянному настилу пола. Место напоминает чем-то сельскую гостиницу, которая знавала лучшие времена. Изгиб подъездной дорожки, засыпанной щебнем, слегка великоватая деревянная лестница, парчовые шторы с разукрашенными подхватами и тяжелая мебель, которая вполне подошла бы дому на Саути-роуд. Сомер приходит в голову мысль, что все это сделано специально – что Майкл Эсмонд намеренно выбирал для своей матери место, где она проведет свои последние дни, как можно больше похожее на ее собственный дом. Единственная разница состоит в том, что все стулья здесь закрыты пластиковыми накладками и в воздухе витает тяжелый запах искусственного освежителя воздуха, маскирущий еще более тяжелые запахи.
Эсмонды сидят в эркере, выходящем на сад. На наружной веранде, совсем близко к окнам, расставлены горшки с крокусами – так, чтобы их всем было видно, – а на столике перед ними стоит чайник и две чашки. С блюдцами. Филипп сидит спиной к ней, но Сомер уже видит, что он успел переодеться в костюм для похорон. Он явно рад ее видеть, несмотря на все обстоятельства. Мужчина встает.
– Констебль Сомер! Спасибо, что приехали.
– Никаких проблем, – улыбается она в ответ. – Я знаю, что у вас сейчас масса дел.
– Это моя мама, Алиса.
Миссис Эсмонд поднимает на нее глаза. Она, должно быть, одна из самых молодых резидентов этого дома. Ей не больше семидесяти, а может быть, слегка за шестьдесят пять. Но у нее совсем старые глаза.
– Здравствуйте, миссис Эсмонд, – произносит Сомер и протягивает руку.
– Это твоя девушка? – спрашивает миссис Эсмонд, игнорируя протянутую руку и всем телом поворачиваясь к сыну. – А она красотка…
– Нет, Ма, – быстро отвечает Филипп, краснея и глядя на Сомер. – Эта леди из полиции.
Миссис Эсмонд открывает рот и собирается что-то сказать, но в это время ее прерывает санитарка, которая спрашивает у Эрики, не хочет ли она чаю:
– В чайнике должно еще что-то остаться…
– А почему бы и нет? Спасибо.
Санитарка удаляется в поисках чистой посуды, а Филипп поворачивается лицом к констеблю.
– О чем вы хотели поговорить со мной, констебль Сомер? Должно быть, это что-то важное?
– Мы обнаружили в доме завещание вашего деда.
– Ах, вот в чем дело… – Плечи Эсмонда слегка опускаются.
– Вы нам о нем ничего не сказали. – Эрика старается говорить беззаботно, сохраняя улыбку на лице. – Была какая-то причина?
– Я не знал, что это имеет какое-то отношение к делу, – на его лице написано изумление. – Какая здесь связь?
– Так чтобы я правильно поняла: по этому завещанию выходит, что дом переходит к старшему сыну, то есть к вам, не так ли? Но вы в нем не живете?
– Я уже говорил вам, – Филипп вздыхает, – что редко сижу на месте. Так что бóльшую часть времени дом стоял бы пустым. А Майклу он нужнее, чем мне. У него же дети…
Внезапно Эсмонд понимает смысл сказанных слов.
– Боже! – произносит он и опускает голову на руки. – Этот гребаный кошмар… Простите меня. Обычно я редко ругаюсь, но сейчас я пытаюсь все это как-то переварить.
– Не волнуйтесь за меня, я слыхала вещи и похуже. Раньше я преподавала в средней школе.
Он смотрит на нее с грустной и печальной улыбкой. До того Эрика не обращала внимание на то, какие у него яркие синие глаза.
– То есть вы согласились на то, чтобы ваш брат с семьей жили в этом доме?
– Неофициально. Но согласился. В этом был большой смысл, особенно когда Майкл начал работать в Оксфорде.
– А что насчет той статьи, в которой говорится об уничтожении дома?
– Знаю, что она выглядит немного странно, но завещание было составлено в шестидесятые годы. Как раз в то время, когда правительство планировало строительство окружной дороги. По одному из планов, она должна была пройти прямо по Саути-роуд – и дом подлежал обязательному выкупу. Вот юристы и сказали дедушке, что у него должен быть предусмотрен вариант на такой случай – когда ситуация выйдет из-под контроля. Послушайте, констебль, это всё? А то у меня еще похороны сегодня…
– Только один вопрос, сэр. Предположим, что пожар означает, что пятая статья вступила в силу. Дом придется разобрать, не так ли?
– Наверное. Я, честно сказать, об этом еще не задумывался.
– А это, в свою очередь, значит, что он будет продан, – не сдается Сомер. – Сейчас я говорю об участке. В этой части Оксфорда он будет стоить огромные деньги – под застройку таких разме- ров…
– Возможно. – Филипп пожимает плечами. – Я уже говорил, что сейчас это не входит в список моих приоритетов.
– А вы не говорили со страховой компанией? Претензия наверняка будет на кругленькую сумму. И они наверняка захотят направить своего корректиров-щика…
– Знаете, пока все, что я хочу, так это найти своего брата. Чем, если позволите, должна сейчас заниматься и полиция тоже.
– Полиция? – неожиданно подает голос миссис Эсмонд. – Вы что, из полиции?
– Я же уже говорил тебе, Ма, – терпеливо разъясняет ей сын.
– Это по поводу Майкла?
Эрика и Филипп обмениваются взглядами.
– Да, – тихо отвечает мужчина. – По поводу Майкла.
– А я думала, что твой отец уже со всем разобрался, – говорит женщина, хватая сына за руку.
– Простите, – говорит Филипп так, чтобы она его не слышала, – вот так всегда. Сначала все хорошо, а потом она начинает путать прошлое и настоящее. Или вообще окончательно запутывается… Точка.
– Он сказал, что говорил с врачом, – продолжает миссис Эсмонд чуть громче. – С этим мистером Тавернье. И тот переговорил с полицией и все уладил.
– А вот и я, – бодро вступает в разговор санитарка и наклоняется вперед, чтобы освободить место на подносе. – Я еще и бисквиты захватила – правда, только морковные, но беднякам выбирать не приходится, да, миссис Э.?
– Я говорила ему, доктору, что Майкл никогда ничего подобного раньше не делал, – продолжает говорить миссис Эсмонд. – Он всегда был таким честным мальчиком… И всегда откровенно признавался в своих поступках. Сама мысль о том, что он мог сделать что-то подобное, а потом убежать…
Сомер хмурится. Эта женщина вовсе ничего не путает – речь идет о чем-то определенном.
– Вы не знаете, о чем это она? – Эрика поворачивается к Филиппу.
– Если честно – то нет.
– Но это может быть важно.
Санитарка смотрит сперва на Филиппа, а потом на Сомер.
– Знаете, если это вам поможет, то я, кажется, знаю, о чем идет речь. Когда-то Алиса рассказала мне эту историю. – С этими словами она распрямляется. – Это произошло, когда ваш брат был еще в школе, так?
В воздухе повисает неловкая тишина. Филипп Эсмонд отворачивается.
Санитарка опять смотрит сначала на него, а потом на Сомер.
– Вот что происходит, когда ввязываешься в чужие дела, – говорит она со вздохом, прежде чем повернуться и быстро уйти.
Филипп старается не смотреть на Сомер.
– Мистер Эсмонд, вы все еще хотите уверить меня, что не знаете, о чем идет речь?
Он качает головой и тяжело вздыхает:
– Уже нет, но здесь мы это обсуждать не будем. Не тогда, когда нас слышит Ма.
* * *
Так как Фаули, Эверетт и Сомер – все отправились на похороны, то у Бакстера получается необычно спокойная вторая половина дня. Он пьет чай (нормальный, купленный в буфете) и доедает половину батончика. Это одна из тех протеиновых штучек, которая в его личном списке относится к здоровой пище, а не к шоколаду, а это значит, что о ней можно не рассказывать жене и не включать ее в этот гребаный журнал для худеющих, который она ведет за него. Он сидит на диете вот уже два месяца и видит, как его жена разочарована тем, что его вес совсем не меняется. Иногда даже спрашивает его, правильно ли он перечисляет все то, что ест в офисе. И он в ответ всегда смотрит ей прямо в глаза. Все эти годы допросов профессиональных лжецов не прошли впустую.
Бакстер допивает чай и возвращается к попыткам взломать пароль на компьютере, который они нашли в кабинете Майкла Эсмонда.