– Согласен. Возможно, все именно так и было. Я нахожусь в кабинете Гоу. Сам он ходит по комнате, собирает бумаги, которые кладет в сумку для лэптопа, и передвигает файлы на полках. – Прошу прощения, – рассеянно говорит он. – Утром уезжаю в Кардифф на конференцию. Еще одна гребаная гостиница «Марриотт»… Для этого молодого человека – Гарри, Гарольда или как его там – было бы только естественно испытывать глубокую антипатию к человеку, бросившему его мать. И какую бы версию ему ни рассказывали все эти годы, маловероятно, что Майкл Эсмонд выглядел в ней приличным человеком. А вы, как и я, хорошо знаете, что детские впечатления остаются на всю жизнь, независимо от того, есть ли под ними реальные факты. Это замечание попадает почти в цель, хотя Гоу об этом и не подозревает. Я о таких вещах предпочитаю молчать. – А когда он вырастает и приезжает сюда, – он кладет в сумку еще один файл, – то выясняется, что его отец, образно говоря, сидит на куче денег, которыми вовсе не собирается с ним делиться. – И если он рос в далеко не богатой обста- новке… – Вот именно. Вы можете легко представить себе, как он решает, что настало время раскрыть всю правду. И получить причитающуюся ему часть. – Но, даже если согласиться, что все так и было, сжечь дом с двумя спящими в нем детьми, двумя детьми, которых он знал и которые являлись его сводными братьями… Гоу пожимает плечами. – Одним из неоспоримых преимуществ поджога является то, что вам не надо смотреть в глаза своим жертвам, – сухо произносит он и окидывает офис последним взглядом. – Ну, кажется, всё. Позвоните, если что-то будет нужно. И сообщите, когда наконец отыщете синьора Марроне. Мне хотелось бы понаблюдать за ним. * * * 3 января 2018 года, 17:59 6 часов до пожара Саути-роуд, 23, Оксфорд – Какая скука… Это просто невозможно. Он все портит. Мэтти сидит на краю постели. Рядом с ним – Гарри. Мэтти чуть не плачет. Гарри слегка обнимает мальчика за плечо. – Дай ему еще один шанс, – говорит он. – Я знаю, что он может вывести из себя, но он делает это не нарочно. Он еще не понимает… – Все всегда это говорят. И это тоже скучно. – Я знаю. И тем не менее это правда. Такова жизнь. Для всех старших братьев. – Я его ненавижу. Хочу, чтоб он умер и все было бы как раньше. Тогда Ма меня любила. – Она и сейчас тебя любит. – Гарри подвигается поближе. Голос у него мягкий и добрый. – Можешь мне поверить. – Она со мной больше не разговаривает. Так, как раньше. – Она просто немного расстроена, вот и всё. Но очень старается исправиться. Мэтти смотрит на него, смаргивая слезы. – Я бы хотел старшего брата. Такого, как ты. – Я бы тоже хотел, – Гарри треплет мальчика по голове. – Семья – это вообще довольно странная штука. Никогда не знаешь, что может выясниться в один прекрасный день… – Ты о чем? Я не понимаю. – Да так. – Гарри слегка качает головой. – За- будь. Внизу, в холле, дедушкины часы начинают отбивать время. – Ну, и где этот твой вулкан? Тот, о котором мне говорила твоя мамочка? Только знаешь что – я здесь прочитал в Интернете, что лаву можно сделать из пищевой соды и уксуса. По-моему, классно. Мэтти смотрит себе на ноги. Он постукивает ими по основанию кровати. – Мэтт? – Он внизу, – отвечает мальчик тихим голосом. – На столе в столовой. Если только Захария его не сломал. – Тогда пойдем вниз? – Гарри встает. – Проверим, есть ли у твоей мамы сода. Мэтти пожимает плечами. Слезы переполняют его глаза и свободно текут по щекам. Гарри быстро наклоняется, берет мальчика на руки и крепко прижимает к себе. – Всё в порядке, – шепчет он ему в макушку. – Я никуда не денусь. Все будет хорошо. Вот уви- дишь. * * * – Можно, сэр? Я на минутку. – Конечно, Адам. Присаживайся. – Харрисон непривычно бодр. Наверняка радуется, что высокие чины из университета от него отвязались. – Я по делу Саути-роуд, сэр. Есть кое-что новенькое. Рассказываю я быстро, а когда заканчиваю, бодрости у него резко убавляется. – Значит, ты хочешь сделать официальное заявление, что мы пришли к выводу, что произошло само- убийство вместе с убийством, хотя мы ничего подобного не думаем? – Мы пытаемся разыскать его… – Этого… как его… Аральдо? – Аральдо Марроне. Фамилия настоящая, а Аральдо – это итальянский вариант Гарольда, так что предположение вполне рабочее. Все дело в том, что, по нашему мнению, семья вернулась в Италию и он, вполне вероятно, родился уже там. Так что теперь мы пытаемся получить данные о его рождении у итальянских официальных лиц. Харрисон смотрит на часы. – Уже семь, и сегодня пятница. Не думал, что ты попытаешься сделать это именно сейчас. – Не хочу откладывать это до понедельника. Да и Бакстер не очень верит, что нужная нам информация у них оцифрована. По крайней мере, не данные двадцатилетней давности. – Согласен. – Харрисон тяжело вздыхает. – Я тоже не стал бы делать на это ставку. Помню один отпуск в Италии, когда у меня конфисковали кредитную карточку, так как решили, что это какой-то способ мошенничества. И это было в девяностые, ты можешь в это поверить? В те дни надпись «Никаких пластиковых денег» стала всеобщей шуткой… – Он устраивается в кресле поудобнее. – Так ты думаешь, что если мы объявим дело раскрытым, то этот Марроне появится? – Если он действительно поджег дом и все дело в деньгах, то есть в том, чтобы получить свою долю наличных. Это можно сделать, только если он объявится. Но он не станет рисковать, пока не убедится, что туман полностью рассеялся – а значит, его надо убедить в том, что мы уверены, что преступник – Майкл Эсмонд. – А если он ничего не поджигал? Если все это действительно дело рук Майкла Эсмонда? Ведь ты до сих пор не сбрасываешь такой вариант со счетов. – Да, сэр. До тех пор, пока у нас не будет достоверных доказательств невиновности Марроне. А их не появится, пока мы его не допросим. Супер начинает вертеть в руках ручку. – Я не очень люблю лгать налогоплательщикам, Адам. Доверие населения – вещь политическая и все такое… – Он вздыхает. – Но я полагаю, что существуют ситуации, когда цель оправдывает средства. – Да, сэр. Думаю, что добропорядочные люди ждут, что мы сделаем все, что в наших силах, чтобы установить истину. Особенно когда речь идет о поимке особенно опасного убийцы. Я вижу, как какое-то время он размышляет над услышанным, а потом выдает: – Ладно, Адам, делай свое заявление. И будем надеяться, что оно сработает. * * *