— Да успеется ещё. — Ну, да. Ведь если ты скажешь, она тебя сладенького лишит, да? — Точно. Я же не дурак. — Точно, кто угодно, но не дурак. Всё, звони, мы на связи. Они уходят, оставляя меня одного, ну, помимо охраны и домработниц. Как раз одна мелькает на кухне. Направляюсь туда, потому что Милена выжала из меня все соки. На столе стоят куриные яйца, много мяса и несколько банок молока. — О, у тебя тут прям склад. — О, Демьян, — Мария Михайловна за сердце хватается. – Напугал. Садись в столовой, я тебя покормлю сейчас. — Это с фермы Чебрец? — Да, Толя принёс. Должен был раньше, но что-то задержало. Смотрю в открытую дверь, за которой тёмно-зелёный лес виднеется. Ася-то добралась? Сама? — А почему Асю отец не возит в школу? — Ну, так он товар развозит с самого утра. — Ну, и что? Мог бы и свернуть в школу. — Ну, он так решил, а Ася с мамой особо не перечат ему. — Строгий такой? — Ну, не без этого. Хватит меня пытать! Спроси у Аси сам! А мне делами заниматься надо. Давай, давай, садись за стол. Да я бы спросил, только Ася со мной не разговаривает. Мне кажется, она теперь даже в машину мою не сядет больше. Вечером еду на тренировку с пацанами, гоняю долго мяч, выбивая потом все мысли о бледной статуе, но стоит только в душе дома оказаться, как она перед глазами. И член в руке каменный, хотя Милена вроде неплохо с ним поработала. Пара движений, и мозг расслабляется, пропуская в себя бледный образ блондинки. Хрупкой, нежной, тонкой, словно ветка. Только стальная. Гордая. На утро хочу мимо проехать места встречи. Мамы нет, а эта гордячка опять будет строить невесть что. Но бледное пятно, светящееся на фоне леса, словно заставляет затормозить ровно там, где она стоит. Чтобы даже шага делать не пришлось. Щёлкаю замком и наблюдаю, как она покорно в машину залезает. Взгляд прячет и в дверцу машины вжимается. Тут же заполняет всё вкруг своим пряным запахом, в каждую клетку забирается, заражает рваными мыслями вчерашнего секса. Только почему-то там в голове не Милена, а она стонет и в рот берёт. — Как дела? — спрашиваю, смотря на тень в зеркале заднего вида. Тень слегка колеблется, но так и не издаёт и звука. Глава 6. Ася Чебрец — Ты так и будешь молчать? — его голос звучит глухо, равнодушно и, откровенно говоря, раздражающе. Меня до сих пор ломает от того, что я в машину его села. А тут он ещё. – Ася! Я с кем разговариваю?! — Обычно тебя моё молчание устраивало! — Теперь не устраивает. Как дела, я тебя спрашиваю? — Лучше всех! Теперь мне нет смысла идти на выпускной, потому что кто-то разбил лицо моему партнеру по танцу! Всё потому что кто-то не умеет себя сдерживать! Сама себя не узнаю. Но раздражение внутри, что раньше прятала, буквально рвётся наружу горячим гейзером. За это я вчера уже получила. Что дальше? Меня запрут в сарае вместе со свиньями? Нам нельзя было разговаривать. Нужно было с самого начала найти другого извозчика! — Ну, так и я остался без партнёра на вальсе. Могу, так сказать, проявить жест доброй воли и потанцевать с тобой. Грудь толкает смех. Я и сама от себя не ожидаю обыкновенного задорного хохота. Демьян даже машину тормозит и в мой угол заглядывает. — Ты… ты... Король школы, пригласишь на танец свинопаску? Ну, ты рассмешил. Блин, я как представила. Спасибо, давно не смеялась. — По-моему, никогда, — бурчит Демьян и, судя по челюсти, сильно напрягшийся. — Что? У меня противный смех? — Почему противный? — Ну, так я же дочь фермера. Пахну плохо, одеваюсь плохо, смеюсь тоже плохо. — Ну, одел бы я тебя иначе, конечно, а остальное… Короче, решено, идём на выпускной вместе. — Что? Ты хочешь, чтобы твоя Милена мне волосы выдрала? — Я ей скажу, что уезжаю в Италию, она быстро решит, что она скорее умрёт, чем ещё раз со мной встретится. — В Италию? – отчего грудь скручивает лёгкая ноющая боль при мысли, что никогда больше я не сяду в его машину, что никогда больше не полюбуюсь на ровно стриженый затылок, не посмотрю в тёмные колючие глаза. — Ага. Скучать будешь? — Ну, вот ещё. Так что там насчёт выпускного? — Идём вместе, я же сказал. Кем, кем, а пиздаболом я пока не значусь. Вместе. Вместе с Демьяном. С одиноким демоном. Именно так я про себя его называю, когда вижу в школе. Он всегда в окружении своей свиты, всегда в центре внимания, но всегда одинок. Всегда один, словно скала в центре бушующего моря. Привлекает взгляд. Притягивает. Своей энергетикой. Он как та луна, к которой в ночном небе невольно тянется взгляд. Не солнце. Потому что оно не греет, от него скорее холодом всегда веет. И вот теперь и луна из моей жизни пропадёт. Несмотря на то, что Демьян не замечен во лжи, я всё равно жду, что на очередной репетиции вальса, который я репетирую почти год, откажется со мной танцевать. Сделает вид, что разговора не было. Как собственно и всегда. Я ещё с детства привыкла, что, нормально поговорив со мной на ферме, в школе он сделает вид, что мы не знакомы. Я понимала, что так и будет, потому что я в этой школе с самого первого класса, а он был новеньким. Ему нужна была репутация, а дружба со мной ей не соответствовала. Так что я смирилась и решила больше на него не реагировать. Что изменилось? Может быть, ситуация дома, когда отец, пришедший после очередной попойки, запер младшую сестру в сарайке? Или, может быть, брат, который в свои пять лет считает, что ему всё можно, даже прятаться в бане, чтобы сравнить, так ли у меня всё, как у коровы. Но даже это можно стерпеть! Вынесла мозг мать, которая сообщила радостную новость. Она опять беременна. Это и доконало меня, я впервые за много лет высказала всё, что думаю об этой «семье». И Демьян не помог спокойствию восстановиться, лишь усугубил ситуацию. — Привет, Ась, — Гришу всё-таки привезли. Разбитым носом он не отделался, и теперь у него перевязана рука. – Да, я точно не смогу быть твоим партнером. — Да, я уж поняла. – не сказать, что я расстроена. Каждый раз боюсь, что он мне ноги отдавит. Может, и поэтому тяну со свадьбой, о которой мой отец с его дядей давно говорят? Может, он похудеет и не придавит меня во время брачной ночи? — Ничего, всё равно придём. — Обязательно! – хватает он меня за руки, сжимает их в тисках, причиняя боль. Хотя боль вообще мой вечный спутник. Просто сейчас больше болит отбитая задница, а не сжатые кисти. – Ты вчера трубку не взяла. — Работы было много. Брат ещё маленький, а сестру заперли. — Опять? — Да. Я всё жду, когда меня запрут. Может, смогу немного передохнуть. Мы посмеиваемся. Это смешно, если бы не было так грустно. — Да, вид у тебя измождённый. Вот если бы мы поженились после школы, я бы никогда не заставлял тебя работать. — Только рожать? — Ну… Это же нормально, когда женщина рожает. Да, это нормально. Но не нормально, когда женщина становится свиноматкой. А именно это меня ждет в браке с Гришей. Пока лучше чужого понянчу, тогда есть хоть малейший шанс, что Гриша найдёт другую, а я когда-нибудь смогу… На глаза попадается Демьян со своей свитой. Идут в столовую в развалочку. Последние деньки в школе расслабли всех. Даже предстоящие экзамены не кажутся чем-то страшным. Тем более, если всё уже знаешь. Я уверена, что Демьян как обычно зацепит нас с Гришей, но сегодня он проходит мимо, даже не дав Рязанцеву сказать обо мне что-то «лестное». Да, Рязанцев обижен, ведь он целую неделю звал меня за школу, чтобы заняться сексом. И, о Боже, я не согласилась. Нет, я не фригидная. Порой я ощущаю это внутри себя: влечение, желание, но точно не по отношению к этому белобрысому придурку. Но и страх забеременеть будет держать меня довольно долго подальше от любых мужских особей. Даже от Гриши. Занятия, наконец, заканчиваются, и я бы уже пошла на автобус, но мне становится интересно, сдержит ли своё слово Демьян. Я уверена, что нет. — Так, ну, мы сейчас сделаем перестановку партнёров, — пытается решить проблему завуч, смотря на Гришу с разбитым лицом и перевязанной рукой, на Милену, что королевой сидит со своими костылями. – Демьян, возьми тогда… — Ну, чё расселась, — он уже возле меня, а в актовом зале, кажется, воздух становится заряженным. Я никогда не привлекала столько внимания. Я никогда не была в центре. Старалась быть незаметной. – Видишь, все ждут.