— Максим Игоревич, — в кабинет врывается один из людей отца. Герман. – Там в лесном массиве девушку нашли, блондинку, стройную. — И мне что с этого? — Возможно… — Невозможно! Потому что Света жива! Он сейчас решит, как потребовать выкуп, и сразу отзвонится. — Максим Игоревич, — пытается влезть Серёга, но отец и слушать не хочет. Просто встаёт и бьёт его в нос. Остальные тут же головы опускают. Я оставляю бокал. — Давай, я съезжу. Просто посмотрю — Сиди, блядь! Мне ещё сына потерять не хватало. Ну, что ты встал! Поехали смотреть! Маньяк в округе давно бродит, но обычно молодых берёт, Лана не в его вкусе. — Я понимаю, но проверить стоит, – скрываются они за дверью, а у меня по коже мороз. Шок после похищения матери прошёл. Я почти не спал. Только пил. А теперь ещё про маньяка этого. Забыл совсем. Зато теперь понятно, почему мама так отчаянно просила, чтобы я сам забирал Асю с той дороги. А как она сегодня добиралась? — Серёг, ты нормально? Нос сломан? — Жить буду. Попросить чего хотели? - вытирает он кровь, а мне его поторопить охота. - Съезди до школы, забери Чебрец. — Понял. Что ей сказать? — Про что? — Ну, про это, — обводит он рукой. – Спросит же. — Что это не её дело. Да и не думаю, что кто-то в курсе, — говорю и, наконец, покидаю библиотеку. Невольно мимо фотографий прохожу. На них семья наша. Относительно счастливая, хотя мне и казалось всегда, что родителям больше они сами интересны, чем мы. Куча педагогов, куча репетиторов и тренеров. Словно вот им прямо необходимо от нас избавиться. Пусть и такими благими намерениями. Но я бы не хотел других предков. Мои всё равно самые лучшие. И мать. Пиздец будет всем, если с ней что-то случится. Отец не просто по головам пойдёт, он оставит за спиной выжженную землю и детей, которыми перестанет интересоваться. Она ж ещё и беременна. Сколько я так простоял, хрен знает, просто смотрел на счастливые лица на фотографиях. Смотрел и желал, чтобы всё с мамой хорошо было. Пусть они и дальше только друг о друге думают, только живут. Долго, долго. И Чебрец пусть живёт. Закрываю глаза, надеясь, что это будет какая угодно девушка, только не Чебрец, свернувшая от автобуса не туда. Вздрагиваю, когда дверь входная открывается, и входит отец. Напряжённый, да. Но от него веет спокойствием и уверенностью. — Пап? — Я же говорил, молодая. — Чебрец? – всё тело коркой льда охватывает. Перед глазами её белое тело, покрытое синими прожилками вен, по которым больше никогда не забурлит кровь. — Кто? Ася твоя? Нет. Волосы крашенные. Твоя же вроде натуральная. — Она не моя. Отец вглядывается в портрет матери. Красивая, ласковая, самая лучшая. — Она вернётся. Я скорее сам сдохну, но её верну. — Думаю, она это знает. — Знает. Нахрен, в это дерьмо ввязался. Нахрен она поехала Лену провожать, предупреждал же. — Она и так её редко видит. Мне кажется, если у неё дочка в этот раз будет, она никуда больше её не отпустит. — Тут ты прав. — Максим! — влетает помощник. – Звонок! Мы спешим в библиотеку, и я, кусая ногти слушаю, как отцу рассказывают про условия освобождения супруги. Двадцать миллионов рублей. Почти столько и стоит земля, за которую отец боролся. Отец уезжает в банк снимать деньги, а я, как зверь в клетке, мечусь по комнате. Появляется Сергей, рассказывает, что Асю до дома повёз отец, что стало для меня неожиданностью. Я помню, как он выглядел, но видел его последний раз очень давно. Через полчаса мне сообщают, что пришла девушка, которая уже несколько раз пыталась пробиться ко мне через охрану. Только вот не пускали никого. В груди поднимается волнение. Если это Чебрец одна по лесу бродит, я ей задницу надеру. Мне сейчас очень нужно с кем-то напряжение снять. Глава 12. Острый вкус разочарования. Он буквально въедается в мозг. Злит. Заставляет зубами скрипеть, как перед решающим голом. А всего-то, буду трахать не ту девчонку, мыслями о которой последние дни заполнены. Милена стояла, оперевшись на машину, в которой её стабильно доставляют в школу. Красивая, как с обложки журнала «Путаны нашей школы». Нет, я, конечно, преувеличиваю, она действительно хороша своими всегда блестящими как после салона волосами, губами, что сияют красной помадой. Член дёргается по стойке смирно, представляя, как эти губы будут его марать. Даже гнев на её лице не портит впечатления. Я киваю охране, и меня выпускают за ворота. — Это что, игнор, Одинцов?! — Нет, Милен, просто у нас дома ЧП, не хотел тебя беспокоить. — Да? А может просто всё дело в твоём отъезде? — Отъезде? — да, дурачка долго строить бы не вышло. — Да! В Европу! Ты сколько от меня собирался это скрывать? — Планировал прислать приглашение приехать. — Ты издеваешься?! — включает ультразвук. – Я с тобой такое вытворяла, а ты… — Может, отойдём и поговорим, или хочешь, чтобы вся охрана слышала о твоих сексуальных способностях? — Скотина! — берёт она свой костыль и ковыляет от машины и ворот. — Демьян! - зовёт охранник, а я поворачиваюсь. — Я рядом, меня будет слышно! — показываю телефон, и он вздыхает. Да, от отца влетит, но и домой вести эту истеричку желания никакого. Мы отходим на десяток метров. Милена, чуть задохнувшись, опирается на дерево. — Ты меня обманывал. Ты использовал меня. — Что-то не помню, чтобы ты сильно сопротивлялась. — Я думала, мы всегда будем вместе! — «Всегда» - понятие вообще довольно непостоянное. Я не планировал на тебе жениться и даже не говорил про это. А твои фантазии — это только твои проблемы, — подхожу ближе, опираюсь рукой на ствол дерева. – С другой стороны, у тебя всегда есть шанс исправить моё мнение. Например, быть хорошей девочкой, отсосать мне прямо сейчас, быть паинькой этот месяц, и кто знает, может, я возьму ещё один билет на самолёт. Нагло вру, но сейчас мне нужна разрядка, и меньше всего я хочу кого-то заставлять. — Обещаешь? — Нет, — говорю честно. – Всё будет зависеть только от тебя. Глажу рукой тонкую шею, нащупываю бьющуюся жилку на загорелой коже. Я почти дурею, думая, как бы она смотрелась в этом свете у Аси. Она бы так же шумно дышала? Обнимала бы меня за шею, целовала в губы и куда придётся? Всё ниже и ниже. Тоже сказала бы мне: «Я буду стараться», - и опускалась на колени на зелёный мох, портя свои брендовые шмотки или испытывая боль при сгибании ног. Нееет, Ася бы не стала соглашаться так просто. Она бы врезала так, что след бы остался, а потом бы рванула, несмотря ни на что. Я бы погнался. Погнался бы как дикий зверь за жертвой, остановил бы её, повалил на землю, чтобы ощутить во рту её тёплый язык, чтобы коснуться её мягкой кожи, оставить след. Я бы стянул её дебильные штаны, задрал бы футболку, чтобы впиться в её крошечные розовые соски, чтобы она бдительность потеряла, чтобы дала мне возможность окунуться в одуряюще влажное тепло, что плотным кольцом сжимает член. Прямо сейчас сжимает. Втягивает глубже. Заставляет держаться за дерево, чтобы не грохнуться. Я запрокидываю голову наверх, открываю глаза, смотря, как тучи гуляют рядом с ветками деревьев. Запах просто сносит башню, а по нервам ток пускают, когда чувствую приближение оргазма. Давай, Ася, ещё, ещё немного… Роняю голову на грудь и почти не различаю ничего впереди, даже кажется, что – то где-то порочное видение пробежало. А я так и не смог догнать, потому что член плотно сжат красными губами. Блядь. Она глотает сперму, улыбается, поднимаясь с колен. Она лезет целоваться, но я просто разворачиваю её спиной, целую шею, и рукой довожу Милену до оргазма. Пока работаю пальцами, загоняя их во влажное нутро, невольно оборачиваюсь. Неужели мозг настолько потёк, что мне мерещилась Ася? Милена шумно кончает, и я моргаю, морщась от этого звука. Но спишем на лес. Тут всё становится громче. — Прости, что истерила, просто не ожидала от тебя такой подставы. Ты же знаешь, как я тебя люблю. — Знаю, — поднимаю костыль и веду её к машине. – Я завтра заеду. — Точно?