Он поглядел на Мю. Его жена. Рядом с ним, на диване, обычным вечером. — Да, все в порядке, — честно ответил Билли. — Ты думаешь о Йеннифер? — продолжала Мю, не вполне удовлетворенная ответом Билли, словно отсутствие у него интереса к фильму не могло быть объяснено тем простым фактом, что фильм отстойный. — Нет, совсем нет. Я думал об уппсальском деле, прости. — Я могу посмотреть как-нибудь вечером, когда тебя не будет дома. — Она снова потянулась вперед, взяла пульт и выключила телевизор. Потом повернулась обратно к Билли. — Ты хочешь об этом поговорить? — Вобще-то нет. Там особенно не о чем говорить. — Билли понял, что Мю имела в виду дело. Он и правда не ощущал потребности обсуждать что-либо, связанное с ним. Но его мысли пребывали в Уппсале по другой причине. Он снова был на Норрфоршгатан. В красной комнате. Воображая все, чем мог бы там заняться. * * * — Кто звонил? — спросила Лисе-Лотте, когда Торкель вернулся в гостиную. Из спальни ей было слышно, как Торкель во время телефонного разговора пытался сохранять вежливо-нейтральный тон. — Розмари Фредрикссон, — коротко отозвался Торкель и перевел мобильный в беззвучный режим, словно хотел удостовериться, что в случае повторного звонка от Розмари совершенно точно его пропустит. — Что ей нужно в такой час? — Вот и я подумал, что бы ей могло быть нужно? Она желала узнать, как продвигается расследование. А еще выразила неудовольствие по поводу утечки информации, а также потому, что расследование не прогрессирует с желаемой скоростью. Последние слова он в подражание Розмари выделил голосом, давая понять, что цитирует ее. Сразу сделалось очевидно, что именно думает Торкель о словах начальницы. Она никогда ему не нравилась. С самого начала в их взаимоотношениях речь шла лишь о взаимной терпимости. В понятие терпимости входило то, что Розмари не вмешивалась в его работу. Пока вверенное Торкелю подразделение не выбивалось из бюджета, не удостаивалось особенно едких комментариев в прессе, своевременно и грамотно делало бумажную работу, Розмари вообще не интересовало, чем они занимались. Она была штабным офицером в полном смысле этого слова. Прежде ее никогда не волновали утечки. И детали расследований. Торкель догадывался, чем вызван этот внезапный интерес. Здесь не обошлось без Анне-Ли Юландер. Лисе-Лотте было известно, кто это, но не более того. Когда Торкель приходил домой, он обычно рассказывал о прошедшем дне по существу, но крайне редко делился оценочными суждениями о коллегах. Конечно, если только эти суждения не были позитивными. Ему никогда не составляло труда выделить и похвалить отличившегося сотрудника. Еще одна его прекрасная черта. Но вечерний разговор словно прорвал плотину. Из уст Торкеля Лисе-Лотте узнала об Анне-Ли все, причем ни одна из упомянутых подробностей не льстила госпоже Юландер. Она отказалась передать ответственность по делу, что вообще-то в случае вызова Госкомиссии являлось общепринятой практикой. Она постоянно ставила под сомнение их компетентность. Она открыто заявила, что желает занять место Торкеля. — Если кому и достанется мое место, так только Ванье, — сказал Торкель. Однажды он даже был уверен в том, что Ванья хотела бы занять это место. Но теперь уверенности поубавилось. О Ванье Лисе-Лотте была наслышана. Иногда он говорил о своей сотруднице с такой теплотой, что можно было с легкостью счесть ее третьей дочерью Торкеля. — Здорово, что ты рассказываешь мне о своих коллегах, я ведь знакома только с одной из них. Это правда — когда у них с Торкелем все только начиналось и она впервые осталась у него ночевать, Лисе-Лотте столкнулась лицом к лицу с Урсулой, которая приехала с рабочим вопросом. Но этим ее знакомство с коллегами Торкеля и ограничивалось. — Я тоже не знаком с твоими коллегами. — А ты хотел бы? — Не особенно… — А мне было бы интересно познакомиться с твоими. Вы так давно вместе работаете, что они кажутся мне членами твоей большой семьи. Тут не поспоришь, что есть — то есть. Они были даже больше, чем семьей. С коллегами Торкель виделся чаще, чем с дочерьми — те более или менее постоянно жили у своей матери. Может быть, поэтому психологический климат в группе так сильно волновал Торкеля. Себастиан оставался сам собой и оказывал сильное давление на Ванью, но сейчас даже Билли казался подавленным и замкнутым, а Урсула выглядела более… растерянной чем раньше. — Как скажешь, мы это запросто можем организовать. — Нельзя ли их пригласить к нам домой на ужин? Этого Торкель не ожидал. Когда Лисе-Лотте сказала, что хочет познакомиться с его коллегами, он подумал, что она просто как-нибудь заедет за ним на работу, если окажется неподалеку, и тогда он сможет их всех друг-другу представить. И после десятиминутной беседы можно будет разойтись. Она со всеми познакомится. Миссия будет исполнена. Но пригласить всех домой на ужин? На несколько часов? — Это будет немного странно, — попробовал Торкель протестовать, одновременно подыскивая более весомый аргумент. — Что же в этом странного? Вы каждый день встречаетесь друг с дружкой, уже столько лет. — Мы не привыкли к такому общению, — пожал плечами Торкель. — Они могли бы взять своих партнеров, если ты считаешь, что так будет проще, — предложила Лисе-Лотте. — Добавится всего два человека, или у Урсулы кто-то есть? Торкель на секунду замялся. Задача усложнялась. Он никогда не рассказывал Лисе-Лотте о своих отношениях с Урсулой. Не было удобного случая. Вначале Торкель обдумывал этот шаг. Стоило ли рассказать? Но время шло, и теперь ему казалось, что такое сообщение прозвучало бы попросту странно. — Кстати, я много лет спал с одной из своих коллег. Так ведь не говорят? Или все-таки да? Торкель в любом случае этого не сделал. Ему ничего не было известно о личной жизни Лисе-Лотте после развода. Но ясно одно — она не встречалась со своим бывшим ежедневно. В ином случае она, наверное, рассказала бы об этом. — Нет, не думаю. По крайней мере, она ни о ком не рассказывала, — ответил Торкель. — А что Себастиан? — поинтересовалась Лисе-Лотте. Здесь все было гораздо, гораздо проще. — Нет. Если мы устраиваем ужин, он не придет, — уверенным тоном констатировал Торкель. — Разве он с вами не работает? — От случая к случаю. Но в обществе Себастиана нельзя рассчитывать на приятный вечер. — Я думала, раньше вы были друзьями. В личном плане этой информацией сведения Лисе-Лотте о Себастиане Бергмане исчерпывались. Они с Торкелем раньше были друзьями. Много лет проработали бок о бок. Торкель высоко ценил профессиональные качества Себастиана, но на личностные оценки был скуп. — Так и было, но Себастиан четко дал понять, что для него эта дружба ничего не значит, за исключением тех моментов, когда ему что-то от меня нужно. — Из всех твоих коллег он вызывает у меня наибольшее любопытство. — Не любопытничай, вы с ним никогда не встретитесь. В наступившей тишине Лисе-Лотте сидела и смотрела на Торкеля. По ее виду было ясно, что обсуждение приглашений еще не окончено. — В скольких расследованиях он участвовал вместе с вами? — С тех пор как «вернулся»? Это шестое. — Меньше чем за два года. — Да. — В таком случае, не пригласить его будет крайне невежливо. — Он бы нас никогда никуда не стал приглашать. — И мы опустимся до его уровня? Торкель не смог удержаться от вздоха и покачал головой. Он вынужден был сдаться. Как можно ей отказать? Он не в силах.