— Он спросил, и я ответила, что не возражаю. — То есть он спросил, увидитесь ли вы снова, а ты в ответ сказала, что не возражаешь? — переспросил Себастиан, не в силах сдержать смех. — Да. — Он наверняка почувствовал себя особенным. Урсула и сама поняла, насколько неуклюже это звучало, как только произнесла эти слова вслух. «С удовольствием» или любой другой ответ подошли бы гораздо лучше. Но дело было сделано, и на то была причина. — Мне он не показался особенным. Он приятный, — констатировала Урсула, слегка пожимая плечами. Себастиан прервал ее воспоминания о прошедшем вечере, вернувшись на свое место. Бросил «привет» в пустоту, стаскивая верхнюю одежду. Никаких извинений за опоздание, никаких объяснений. — Я стучалась к тебе, прежде чем выйти, где ты был? — спросила Урсула, когда он уселся. — Гулял. Это была ложь. Он поставил будильник и встал рано. Выскользнул из цепких объятий сна до того, как тот успел им завладеть. И отправился на Норбювеген. Ждал снаружи. Замерз как черт. Дрожал и притопывал ногами, прячась за автобусной остановкой. Эта ситуация напоминала Себастиану прошлое лето — тогда он в течение долгого времени приходил и стоял напротив окон Ваньи в Стокгольме. Лишь бы мелькнул ее силуэт. Тогда он смог бы увидеть, чем она занимается, и стать хоть на капельку ближе к ней. Видеть ее. Узнавать ее. Теперь Себастиан ждал не Ванью. Он надеялся, что Юнатан сегодня вернется на работу. В таком случае при стандартном графике ему нужно будет сесть на семичасовой поезд или более поздний. Можно уговорить его на получасовую пешую прогулку до вокзала. Себастиан занял свой пост в половину шестого, чтобы иметь запас времени. Но черт побери, как было холодно! В четверть восьмого, как раз когда стали падать легкие снежные хлопья, Юнатан показался в дверях. Один. Себастиан внутренне просиял. У него не было запасного плана на случай, если бы Ванья решила сначала проводить Юнатана на поезд, а оттуда уже идти на работу. Или на случай, если бы Юнатан взял такси. Но Юнатан вышел один. Никакой машины поблизости не было. Себастиан последовал за ним. Быстро оглянулся, чтобы убедиться, что Ванья не вышла сразу следом за бойфрендом и не заметила, что его преследует Себастиан. Это было бы некстати. Но никакой Ваньи позади не оказалось, и, когда они миновали зону видимости, Себастиан прибавил шагу и поравнялся с Юнатаном. — Юнатан! Молодой мужчина замедлил шаг и повернулся на голос, на лице его застыло вопросительное выражение — очевидно, что Себастиана он не узнал. Да и откуда бы Юнатану знать его? Себастиан справедливо предполагал, что в квартире Ваньи не нашлось места для его фотографий в рамочках. — Да? — Меня зовут Себастиан Бергман, я работаю вместе с Ваньей. По реакции Юнатана Себастиан понял, что тот в курсе дела. И не только с положительной стороны, судя по выражению его лица. — Что вам нужно? — Мне нужно поговорить с тобой. О Ванье. — Не думаю, что мне стоит говорить с вами. Мне это не кажется правильным. — Я ей неприятен, я знаю. — Это преуменьшение. Он снова ускорил шаг. Себастиану пришлось напрячься, чтобы выдержать такой темп. — Послушай, я знаю, что она обо мне думает, и я это заслужил, но я хочу все исправить. — Тогда поговорите с ней, разве это не проще? — Она меня не слушает. — Юнатан молча продолжал идти, очевидно, тоже не имея намерения слушать Себастиана. — Это все, чего я прошу — послушай, а потом можешь решать сам, что с этим делать. Себастиан скорее почувствовал, чем услышал, как Юнатан тяжело вздохнул. Он продолжал идти, но не сказал Себастиану оставить его в покое, что последний истолковал как призрачный шанс. Себастиан воспользовался им. Начал свой рассказ. С самого начала. Как ему стало известно, что Ванья его дочь, как он пытался стать ей чуточку ближе. Не скрывая ничего, рассказал о своих действиях, которые привели к тому, что Ванья отказалась от общения с ним, но ни словом не обмолвился о том, как саботировал ее учебу в США, как и о том, что был замешан в деле Вальдемара. Об остальном — честно и подробно. Обо всех ошибках, всех невыполненных обещаниях и предательствах, но также и о том, что осознал, насколько неправильным было его поведение, и как искренне он теперь стремится все исправить. — Чего она хочет? — закончил он вопросом свой рассказ. — Что ей нужно? Что я могу сделать для нее? Чего ей не хватает? — В любом случае, не вас. — Это мне известно. По этой причине мы с тобой и беседуем. Они подошли к невысокому зданию черного цвета, на поверку оказавшемуся пассажирским центром. Здание выглядело пришельцем из другого времени по сравнению со старым помпезным, похожим на желтый замок вокзалом, оно словно бы принадлежало другому пространственному измерению, в котором слова «сочетаемость» как понятия вовсе не существовало. Юнатан остановился перед дверьми и обернулся к Себастиану. Его охватили сомнения, вполне обоснованные. Себастиан предпринял последнюю попытку. — Мы оба желаем, чтобы она была счастлива, насколько это вообще возможно, верно? Я готов сделать для этого все, мне только нужно знать, что именно. Пару мгновений Юнатан молча изучал своего нежданного попутчика, а потом из его рта белым перышком вылетел еще один тяжкий вздох. — Она хочет сблизиться со своим папой, — сказал он. — С Вальдемаром, — тут же уточнил Юнатан. — Из вас троих ей не хватает его одного. — Это она тебе сказала? — Этого и говорить не нужно. Себастиан стал анализировать новую информацию. Звучало правдоподобно. Он редко встречал столь близких друг другу людей, как Ванья и Вальдемар. Такая связь не проходит бесследно, даже если ее оборвать. — Спасибо, — искренне поблагодарил он. — Еще кое-что. Я бы очень просил тебя, чтобы ты ничего не говорил Ванье о нашей встрече. — Никакого риска. Я хотел просить вас о том же. С этими словами он скрылся в дверях. Себастиан засунул руки в карманы и зашагал в сторону полицейского участка. И вот он сидит и смотрит на нее. Ванья. Его дочь. Было время, когда Себастиан действительно сделал бы все, что было в его силах, чтобы заставить ее порвать с Вальдемаром, сбросить того с пьедестала, на который она его возвела. А теперь Себастиану придется помочь ей вернуть его. Вальдемар будет ее папой. А самому Себастиану придется довольствоваться осознанием того, что он совершил благородный поступок и доказал, что желает Ванье самого лучшего. Вальдемар — любимый папа. Он сам — папа, которого она когда-нибудь сможет принять. С этим Себастиан смог бы жить. — Я обобщил материалы по Ребекке Альм, — громко сказал Карлос, сидя за своим столом. Торкель оторвал взгляд от экрана — он больше притворялся, чем действительно был занят. Он был рад возможности прерваться. Что-то в этом расследовании действительно привело их в тупик. Карлос коротко изложил результаты своей утренней работы. Хорошо сформулировано, отличная презентация. Он был умен. Однако ничто из сказанного не помогло им разобраться, откуда Аксель Вебер знал имя Ребекки. Странная девчонка, проблемное взросление. Ранняя смерть родителей. Переезд в Уппсалу, затем в Евле. Ничего заслуживающего внимания. Определенно ничего, что могло бы попасть в поле зрения криминального репортера. Торкель уже размышлял над тем, чтобы сделать еще один звонок Веберу, и напрямую спросить, выяснил ли тот, откуда знает имя жертвы. Раздалась мелодия какого-то рэп-исполнителя. Мобильник Билли. Торкель не слишком хорошо разбирался в технике, но он не знал ни одного человека, у кого до сих пор была бы музыка в качестве рингтона. У его дочерей точно не было. Но может быть, это какая-то фишка технарей. Как просмотр сериалов двадцатилетней давности. Билли взял трубку, и музыка стихла. В офисе что-то изменилось даже на физическом плане, пока Билли слушал своего собеседника. — Подожди, подожди две секунды, — возбужденно ответил Билли, глядя на коллег, которые уже переключили внимание на него. — Это Стелла Симонссон. Он снова вышел на связь. Хочет с ней встретиться. * * *