Пролог Человек считал себя венцом природы, поэтому без особого сожаления загрязнял окружающую среду, поворачивал реки вспять, строил дамбы, выращивал, генетически изменённые продукты… Природа содрогалась, но держалась из последних сил. И всё же рано или поздно за всё приходится платить, и человек заплатил сполна. Растаяли ледяные шапки на полюсах, та часть суши, что не была затоплена, покрылась песками, и лишь совершенно ограниченная поверхность была пригодна для жизни. Но это было только начало. У людей начали рождаться мёртвые дети, выжившие, - были мутантами. В спешном порядке, были отобраны генетически чистые, самые светлые умы человечества. Они создали изолированную колонию на Марсе, чтобы в далёком будущем, их потомки смогли вернуться назад и начать всё сначала на залечившей свои раны планете. Они никак не ожидали, что мутировавшие люди смогут выжить, приспособиться, и даже быть по-своему счастливыми. Но разве для того человечество так долго было лишено солнца, свежего воздуха и просторов родной планеты!? Предстояло сделать нелёгкий выбор, - позволить жить тем, кто выстрадал себе это право в неравной борьбе с агонизирующей планетой, или пожертвовать их жизнями во имя чистоты человеческой расы? Однако, подобный выбор, может стать наименьшей из их проблем, ведь кто-то другой, враждебный, прилетевший из самых глубин космоса имеет на Землю и их жителей свои виды. Глава 1. Он ждал. Двадцать зим минуло, как Варм взял себе первую рабочую жену, теперь их у него четыре. По здешним понятиям он был богат, но лишь только теперь мог позволить роскошь, взять жену для души. Варм был удачливым охотником, и видным мужчиной. Высокий рост, мощное телосложение, две выносливые ноги, и четыре сильные, бугрящиеся мышцами руки. Его лицо казалось высеченным из камня. Правильные черты лица, два ярко зелёных, словно кошачьих, - глаза, прямой нос, густые брови и копна длинных, вьющихся, смоляных волос. У него был большой дом, сложенный из стволов вековых сосен, и крепкое, налаженное хозяйство. Всё это, делало его желанной «добычей» для всех девушек на выданье. - Варм! – послышался оклик. – Можешь войти… Мужчина встал с замшелого камня, взял в руки крепкий дубовый посох, - для устойчивости, хохотнул про себя, кто знает, кого я сейчас увижу?! Какая она? Варм представлял себе женщину с четырьмя руками, волосы длинные … Впрочем, нечего себе голову забивать понапрасну, каких он только женщин на своём веку не насмотрелся, и, всё же это были только рабочие, - подумал он. Тех - же, которых холят и прячут от посторонних глаз, тех, что стоят целое состояние, из-за которых нередко льётся кровь – таких не видел ни разу. И не каждый мужчина может накопить и за всю жизнь достаточно, чтобы выкупить такую, у её семьи… - Варм, - так ты идёшь или передумал?! Варм вздрогнул, встряхнулся по звериному, и направился к входу в пещеру. Думая в который раз о том, как у Шестинога могла родиться дочь, достойная стать «женой для души»?! - Впрочем, - подумал он, может всё дело в его жене, ведь Шестиног тоже её никому не показывает. А ещё вспомнил таинственное слово «гены», он не знал, что означает это слово, но им объяснялось, почему зачастую, родившийся младенец был совершенно не похож на одного родителя, но являлся точной копией второго или вообще оказывался, ни на кого не похожим. Для того чтобы войти в жилище Шестинога, пришлось сильно нагнуться. Для себе подобных, Варм был очень высок ростом. Шагнув через порог, он сразу оказался в большой пещере, в центре которой горел огонь. Больше Варм ничего не мог разглядеть после дневного света. - Долгих лет тебе и славной охоты, - послышалось приветствие из дальнего угла пещеры. Голос был нежным и явно принадлежал женщине, - но какой! - «Она»! – Промелькнуло в голове у мужчины, и тут же, ёкнуло сердце, и словно отнялся язык. Забыв ответить на приветствие, он стал пристально разглядывать незнакомку. Варм увидел стройную женщину с длинными и чёрными как ночь волосами. У неё было четыре руки, что было вполне обычно (по крайней мере, для рабочих жён), но что его поразило больше всего – две ноги! Две! Такого Варму ещё не приходилось видеть, разве только на одном полустёртом от времени изображении, которое он зим десять назад выменял у Копателя. Две очаровательные стройные ножки, с крохотными ступнями, сделали несколько шагов ему навстречу. - И такая женщина будет моей?! Непостижимо! Словно читая его мысли, женщина засмеялась приятным низким смехом и произнесла: - «Похоже, я несколько сбила тебя с толку? Я не Агайя, я Вельма - её мать. Прежде чем ты её увидишь, я должна кое-что объяснить. Многие богатые и уважаемые люди мечтали бы видеть её своей. Но моя дочь наделена некой властью над живым миром, окружающим нас. Ядовитые твари, и самые страшные хищники, на которых ходят по несколько охотников, льнут к её ногам и ласкаются. Она чувствует приближение опасности, и может лечить руками. Всё это замечательно и не раз спасало жизнь ей самой, её отцу – Шестиногу, да и мне, но мужчины боятся необъяснимой её силы, природы которой не в состоянии понять и уходят, уходят… Женщина погрузилась в молчание и словно в раздумье добавила: - «Поэтому и отдаём мы её не так дорого, как она того заслуживает. Цену ты знаешь…» Варм, был заинтригован тем, что женщина рассказала о своей дочери, он торопливо сбросил с плеч мешок, и протянул его матери. Вельма молча, заглянула внутрь, и с уважением посмотрела на Варма. - Кажется, мы не ошиблись в тебе, добро пожаловать в нашу семью! Тропы осёдланы, Агайя ждёт тебя. Со стороны прочих помещений пещеры послышался нарастающий шум, крики, отбросив шкуру, закрывающую вход, в пещеру вбежал Шестиног, его грубое, обветренное лицо, светилось детской радостью и вид имело глуповато-счастливый. Вельма улыбнулась: наконец – то! И пояснила Варму: - У Шестинога пять рабочих жён, которые родили ему семь дочерей, впрочем, их было четырнадцать, как ты понимаешь… но Шестиног так ждал сына! - Наконец-то, - повторила она, и пригласила следовать за ней. Идти пришлось довольно долго. Жилище Шестинога, казалось, состоит из одних извилистых коридоров. Наконец, все трое дошли до крайней пещеры. Дальше, у выхода, лежали несколько собак. Завидев хозяина, они дружно подняли головы и потянули носом воздух в ожидании подачки, но Шестиногу было не до них. Откинув полог, он вошёл в пещеру, следом вошли и Варм с Вельмой. Роженица лежала на каменной скамье, укутанная шкурами. На широком плоском лице все три глаза светились необычайной гордостью. Двумя парами рук она держала по свёртку. Выбирай, - сказала она, и, протянула обоих сыновей Шестиногу. Тот взял детей, подошёл к стене, часть которой состояла из огромного валуна, и, опёршись об него плечом, приналёг и сдвинул камень с места. В образовавшуюся щель сразу ворвался холодный воздух и, заметавшись в небольшом пространстве, поднял облачко пыли. Шестиног присел на корточки, положил на землю оба свёртка и развернул их. В них лежали два совершенно одинаковых мальчика. Две точные копии папаши в миниатюре. Три пары ножек каждого из малышей сучили в воздухе, грозя запутаться в тугой узелок. Широкий лоб, аккуратненький носик и три глаза, две руки, - всё как у отца. - Хотя рук лучше бы было бы две пары, как у матери, - подумал про себя Варм, - для охотника лишние конечности – дополнительный шанс выжить и накормить семью. Ну, да ладно, главное правильно выбрать. Малыши лежали на полу совершенно голенькие, обдуваемые холодным ветром, а взрослые, молча, наблюдали за ними, и ждали. Один из малышей зашёлся в крике, тельце покрылось «гусиной кожей» и стало слегка синеватым. Второй лежал, молча, и лишь молотил ручками и ножками по воздуху. От холодного воздуха и физических упражнений, тельце приобрело весёленькую розовую окраску. - Этот, - ткнул пальцем Шестиног. Сейчас же Вельма взяла свёрток с розовым крепышом в руки, и подала новоиспечённой мамаше. Та, устроившись поудобнее в шкурах, принялась кормить его грудью, совершенно забыв о другом малыше. Шестиног поморщившись от пронзительных криков второго младенца, приказал унести его. Вельма взяла ребёнка на руки и понесла прочь из пещеры. Выйдя из неё, она положила на землю кричащий свёрток, и, не оглядываясь, отправилась помогать молодой мамочке. Лежавшие возле входа голодные собаки, втянули носом воздух и не спеша направились к беспомощному малышу. Серый ветер пронёсся перед носом у голодных псов, и, недавно ощенившаяся сука с оскаленной пастью, утробным рыком возвестила, что голый, орущий комок теперь под её защитой. Ещё вчера, она с нежностью облизывала новорождённых щенят, готовясь подарить им всю любовь и заботу, на которую только была способна, но пришёл Хозяин и забрал малышей, больше она их не видела. Весь день и всю ночь бедная мать не находила себе места, но на утро Хозяйка вынесла кричащий голый комочек и осиротевшая мать перенесла всю свою нерастраченную любовь на него… Шестиног, оставив наследника на попечение мамаши, повёл Варма на задний двор. Там, под защитой скалы, находились постройки для скота. Одной из стен скотника, являлась сама скала, остальные были слеплены из больших валунов и редких в горной местности веток деревьев. Загоны для скота были пусты. Днём Свинбары паслись на каменистых склонах, довольствуясь скудной растительностью и зазевавшимися мелкими животными, которых удавалось найти под валунами, дающими тень всякой хвостатой мелкотне. Проходя мимо собаки, реализовывавшей свой материнский инстинкт, выкармливая человеческого детёныша, Шестиног на секунду остановился, внимательно посмотрел на малыша. Тот, счастливо причмокивая, сосал молоко у суки. Шестиног подозвал одну из рабочих жён, убиравших загон для Свинбаров, и распорядился отгородить там небольшой угол для собаки с малышом. - Если выживет, пока у суки не закончится молоко, заберу в дом, - сказал он. Варму вся эта милая суета порядком надоела. В другое время он непременно порадовался бы за друга, ведь у самого него было уже три сына. Два ещё совсем малыши, а третьему исполнилось шесть лет, можно уже брать на охоту. Но сегодня, Варм, находился здесь по очень важному для него делу. Он в нетерпении ждал, когда приведут тропов. И вот из-за угла послышался, характерный для этих животных, - цокот-шкряб. Первым шёл, нетерпеливо пританцовывая и взрывая передними когтистыми лапами землю, скакун Варма. Отдохнув после тяжёлого перехода, он снова был полон сил и жаждал приключений. Обычно свалявшаяся, длинная и волнистая шерсть животного, была тщательно расчёсана и при каждом шаге мощного зверя пружинисто подпрыгивала и слегка мела землю. Варм улыбнулся и привычно достал из кармана кусок пшеничной лепёшки. Это устрашающего вида животное, было единственным существом, к которому он был по-настоящему привязан. Верный Буцефал по-птичьи наклонил голову, чтобы разглядеть подношение и, обнажив острые как стилеты зубы, слизал хлеб с руки хозяина. Тот ловко вскочил на спину тропа и закрутил головой, разыскивая в непонятно куда запропастившегося приятеля. Шестиног, вдруг неожиданно вынырнул откуда-то снизу, из-под ног своего тропа. Вид у него был донельзя озабоченный. На копытах задних ног животного, он обнаружил несколько довольно глубоких трещин. Это был бич всех прирученных человеком полукопытных животных, вынужденных жить в горной местности. Шестиног был расстроен, что придётся менять перед дальней дорогой хорошо объезженное животное, на полудикое. - Плохая примета,- пробурчал он, но всё, же велел привести ему другого скакуна. Вскоре, ему привели нового тропа. Одна из женщин принесла связанные между собой, два тюка с едой и водой и перекинула их через длинную шею животного. Когда мужчины, наконец, выехали, солнце уже было высоко и жгло немилосердно. Шестиног елозил по спине тропа, пытаясь устроиться поудобней, но его массивное седалище с тремя парами ног, сплошь покрывало далеко не маленькую спину животного. - Да, не по седоку животное, - подумал Варм, украдкой глядя на мучения товарища. Этот скакун был явно мелковат. Может долго не выдержать, - решил охотник. Шестиног, наконец-то устроился, и с подозрением покосился на приятеля, с трудом пытавшегося сдержать рвущийся с губ смешок. Но, приняв свекольно-красный цвет лица Варма за последствия жары, успокоился и принялся напевать свою любимую песню: «что вижу, о том и пою…». Охотник же внимательно обозревал окрестности, так как сам приехал к Шестиногу с другой стороны, а здесь был впервые. Сам Варм был родом из лесов, и жил там же. Лес давал еду, кров, прохладу, которой здесь не было и в помине. Кругом, насколько хватало глаз, простирались пески, и лишь кое-где пробивалась чахлая растительность. Нетренированный глаз Варма с трудом различал вдалеке тёмную полоску леса. Шестиног сказал, что до леса совсем не долго, к закату должны добраться. Доберёмся, если по пути не высохнем до состояния рыбы в пересохшем водоёме, - ответил Варм. Когда солнце перевалило за зенит, в голову охотника, стали закрадываться крамольные мысли: - А может и не нужна мне ещё одна жена?! - с тоской думал новоиспечённый жених, вытирая пот со лба. Между лопатками, так же ручейком струился пот, и всё тело жутко чесалось. Кое-как извернувшись, Варм принялся чесать спину. - Ты зачем так далеко запрятал дочь? – задал он давно вертевшийся на языке вопрос. Шестиног осадил своего скакуна и удивлённо воззрился на друга. - Ты что, не слышал, что опять раскопали наши любители древностей? - Ты говоришь о Копателе?? - А о ком же ещё? Набрал шайку таких же сумасшедших как он сам, и лазят всюду, суют свой нос. Только людей смущают. Вот и в этот раз, в развалинах ровных камней нашёл помещение, сплошь заставленное узкими столами. А на них, странные предметы, распадающиеся на тонкие белые пластинки, с непонятными значками. Копатель, называет их – Книги. Что, означают значки, он не знает, но вот картинки… Они странные, я видел. Животные не похожи на наших, а люди … знаешь, - Шестиног задумчиво посмотрел на приятеля, - среди нас редко встретишь двух, совершенно похожих между собой. А эти, с картинок, - они одинаковые! - Представляешь, - неожиданно оживился Шестиног,- у них только два глаза, не больше и не меньше, один нос, два уха, две руки и две ноги! У всех! Представляешь?! – Захлёбывался он от восторга, - Копатель говорит, что они жили за долго до нас. - Как ты думаешь, это возможно? Варм, выслушавший молча эту тираду, посмотрел на друга и заметил: - Знаешь, до сегодняшнего дня, я никогда не видел женщин с двумя ногами. Четыре – да, иногда шесть… Сегодня я видел твою жену… - Скажи, дочь на неё сильно похожа? Шестиног нахмурил мохнатые брови и недовольно покосился на товарища. Немного помолчал. Потом неохотно ответил: - Она, как те люди из древних книг. Две руки, две ноги… Варм ожидал чего-то подобного, догадывался, но все, же испытал настоящий шок. - Значит… - Да, на людей, которые похожи на Древних, идёт настоящая охота. Вот только не знают, что будут с ними делать. То ли почитать, то ли…- Шестиног показал характерный жест ребром ладони по горлу. Варм хотел ещё что-то спросить, но его троп резко прыгнул в сторону и громко захрустел, зачавкал. Троп Шестинога проделал такой же манёвр, в другую сторону и тоже захрустел неосторожной зверюшкой. Тропы были абсолютно всеядны, не брезговали и падалью. Но домашним животным не позволяли, есть эту самую падаль, иначе с подветренной стороны подходить замучаешься. Буцефал Варма и троп Шестинога начали хаотичные прыжки из стороны в сторону, хватая мечущуюся от одного к другому живность и тут же ею закусывая. Шестиног неприлично выругался. Он понял, что, несмотря на его распоряжение накормить тропов перед дальней дорогой, это не было сделано. Теперь задачей путников было удержаться на спинах пасущихся животных. До леса было ещё далеко, но, судя по всему, неподалёку есть вода, а иначе, откуда бы взяться в одном месте такому количеству зверьков.