Бармен подмигнул ему. — Вы и половины не знаете. Подождите… о предлагал то, что я думал? — В этом я уверен, — Баш выпрямился и немного пошатнулся, и я сделал шаг вперёд, чтобы взять его под руку. Он повернулся лицом ко мне, и я действительно начал чувствовать жар от алкоголя — по крайней мере, я думал, что это было из-за алкоголя. Затем он взглянул обратно на своего поклонника и пожал плечами. — Но, увы, тебе нужно работать, а я, с другой стороны… занят. — К тому же в стельку пьян, — пробормотал я. Баш похлопал по моей груди. — Приятно пьян, спасибо большое. И единственная причина, по которой ты твёрже меня стоишь на ногах, заключается в том, что у тебя нет двенадцатисантиметровых шпилек. Слава богу. Я сомневался, что смог бы сделать на них хотя бы два шага трезвым, не упав лицом вниз. Так что тот факт, что он всё ещё мог вышагивать, едва пошатываясь, довольно впечатлял. — Ладно, что ж, давай поднимем тебя наверх, пока ты не разучился ходить? Не думаю, что у меня хватит сегодня сил нести тебя на руках. Баш поиграл бровями и провёл ладонью вверх к моему плечу, а затем вниз, к бицепсу. — Хочешь проверить теорию? — Ни за что, чёрт возьми. Не тогда, когда есть совершенно хороший лифт. — Лааадно. Ведите, лейтенант. Каким-то образом нам удалось добраться из холла в лифт и подняться наверх, в его апартаменты, не упав на задницы, и к тому времени, как мы оказались внутри, я был как никогда в жизни счастлив увидеть диван. Я упал на него, подумав, что Баш сделает то же самое, но прежде чем он это успел, раздался стук в дверь. — Наши напитки, — он хлопнул в ладоши. — Это парень не шутил, когда сказал, что они сейчас будут. Я собирался встать и открыть дверь, но Баш отмахнулся и пошагал к двери. Поднос с напитками поставили на один из столиков внутри, и как только мы снова остались одни, Баш взял бокал и протянул мне. Я посмотрел на дольку ананаса на краю бокала и на вишенку, а затем обратно на Баша. — Что это? — Кое-что сладкое, чтобы завершить вечер. Я понюхал фруктовую смесь, в то время как Баш немного показушно раскрыл занавески. — Боже, утром я об этом пожалею, да? — О чём ты вообще говоришь? Май-тай мои любимые. — Это уже третий — или четвёртый — напиток, который мы смешиваем? Мой желудок меня возненавидит. — Да, но только завтра. — Что ж, тогда всё в порядке. — Конечно. Сожаления созданы для утра, не для ночи. Ночью ты можешь делать что угодно и быть кем захочешь, — Баш открыл двери на балкон, а затем повернулся лицом ко мне. С ночным небом на фоне и в этом наряде из всего чёрного, с этим серебристым зеркальным галстуком и каким-то корсетом, он лишил меня дара речи. Он будто слился с ночью, и я был совершенно прикован к сложившейся передо мной картинке. — Люблю ночные часы. А ты? — он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, и я понял, насколько он высокий. В обуви на плоской подошве мы были одного роста, глаза напротив глаз, но в этих чудных туфлях он легко возвышался надо мной на эти двенадцать сантиметров. Это было сумасшествие; у него были ноги супермодели, прямо от проклятых ушей. — Киран? — А? Боже, я ведь не вслух это сказал? Выпей что-нибудь, Киран. Съешь чёртов ананас. Только не говори. Не тогда, когда твой мозг работает не всеми цилиндрами. Баш улыбнулся, и этот никак не уменьшило ауру, которую он создавал — наоборот, это её усилило. Это было медленно и чувственно, и совпадало с его тёмными прикрытыми глазами, которые смотрели на меня. — Я спросил, нравятся ли тебе ночные часы. Он вернулся к своему напитку, а я схватил свой ананас и откусил кусок. Он был сладким и одновременно терпким. — На выходных я ничего против них не имею. Но когда работаю, это другое дело, — я сделал глоток коктейля, и он оказался на удивление приятным. — Всё плохое случается по ночам. — Если повезёт, — Баш подмигнул мне, беря свой бокал, а затем потянулся за каким-то пультом. — Итак, скажи мне, что ты на самом деле подумал о сегодняшнем небольшом шоу? — Разве это не очевидно? — А, дамы в мартини? Или, возможно, акробатка? — он нажал на кнопку на пульте, и по комнате разнеслась тихая мелодия «You’re Making Me High». — Полагаю, она была впечатляющей, но я умею делать отпадный хай-кик (прим. бросок ноги в сторону). — Оу, да? — Ты будто сомневаешься в моих навыках, Киран Бейли. Я оскорблён. — И мне интересно, как ты удержишь равновесие, если попытаешься хоть что-то сделать в этих туфлях. — Звучит как очередной вызов. Я не люблю проигрывать. Я пожал плечами и достал из бокала трубочку, чтобы сделать большой глоток май-тай. — Тогда вперёд. Постарайся ничего не сломать. Это касается и тебя, и мебели. — Сколько веры, — произнёс он, поставив свой напиток, и начал раскачивать бёдрами под музыку. — Что ж, у меня нет великолепных локонов, которые были у женщин на сцене, по крайней мере не сегодня, так что мне понадобится, чтобы ты их представил. Справишься? — Представить? — я хохотнул, пока он притворялся, что перекидывает волосы через плечо. — Конечно. — И притворись, что на мне всё ещё есть красная помада, которая была раньше. Так выглядит горячее. Чего он не знал, так это что его макияж не сполз за весь вечер. Даже у безумно пьяного, его глаза всё ещё сверкали серебряными блёстками, которые он нарисовал, и хоть красная помада слегка поблёкла, его губы все ещё сохранили цвет. Баш развернулся с удивительным равновесием, лицом к балкону, и когда медленно посмотрел на меня через плечо, занавески вокруг него раздуло бризом. — Видишь, это идеальный момент в стиле Бейонсе, когда ветер раздувает волосы, но выпей ещё немного, и ты увидишь, что я прекрасное зрелище. — Ох, брось, ты так же красив, как любой из тех людей, что были сегодня на сцене. Когда Баш застыл, я понял, что сказал, но плевать, это была правда, и он знал, в каком смысле я это говорю. Для парня Баш определённо был привлекательным. Он это знал. Чёрт, даже бармен внизу дал понять, что был бы не против подняться на ночь. Я глотнул ещё фруктового коктейля, моё тело так расслабилось, что я думал, что могу слиться с диваном. Я не знал, как Баш мог двигаться так, как двигался, раскачивая бёдрами и запрокидывая голову, проводя руками по своему телу. На его губах появилась самодовольная улыбка, пока он двигался по комнате. — Как думаешь, я мог бы устроить собственное шоу? — Думаю, ты уже устраиваешь. — Ммм. Ты бы за него заплатил? — Оу, сейчас нужно платить? Я думал, это бесплатно. Улыбка Баша стала прямо-таки озорной. — Всё будет так, как ты захочешь. — Ага, — я вытянулся, вытягивая руки вдоль спинки дивана. — В таком случае, как насчёт того хай-кика, который ты обещал? — Кое-что обо мне — я всегда держу свои обещания. Подойдя ещё ближе, так, что стоял почти между моими раздвинутыми бёдрами, Баш облизнул губы, а затем сделал высокий и быстрый удар ногой, его каблук остановился на спинке дивана, рядом с моей головой. Находясь так близко, я видел детали, которые Баш, наверное, ценил. Например, подошва его туфель была красной, под цвет губ. — Впечатляюще. Особенно потому, что ты всё ещё стоишь прямо. — Оу, этот маленький трюк? Ничего особенного. Но вот этот мне пришлось тренировать снова и снова, пока не получилось правильно. Он проскользил носом туфли по моему бицепсу, пока не добрался до плеча, и каким-то образом — на одной чёртовой ноге — устоял прямо, прижав меня к дивану своим Лабутеном. — Попался. Он подмигнул мне, и это будто щёлкнуло какой-то переключатель, потому что в эту секунду воздух из прохладного стал обжигающе горячим. По моей шее и груди опустился румянец, и будто сосредоточился в том месте, где оставалась нога Баша, и сердце начало биться чуть чаще.