- А, тот, который камень драгоценный с оклада у иконы украл, - вспомнил Ванька. - Ты что совсем дурак? Вот на хрена ему этот камень! Просто папенька его многим дорогу перешел, так ему и устроили, даром, что великий князь, а тачку на Сахалине катает*! - Да ну! - Вот тебе и ну! А шпионка в дому, это куда хужее камня, а потому добром прошу, помалкивай! - Ой, - вспомнил Иван, - а эскадра то в море вышла! - Знаю. - А ты почто меня не разбудил? - А чтобы ты на "Ослябю" не попал, - отрезал Прохор. - Алексей Михайлович так велел. - Да как же он без меня... - Тьфу ты пропасть! На броненосце почитай тысяча душ народу, а без тебя, видишь ли, нехватка! - Я фартовый, без меня с ним непременно что-то случится... - Да типун тебе на язык, - рассердился камер-лакей, - накаркаешь еще, избави боже! ------------------------ *Николая Константиновича, строго говоря, отправили не на каторгу, а в ссылку. Впрочем, эта информация была засекречена, и слухи ходили самые дикие. Хотя нельзя исключать, что Прохор нарочно сгущает краски, чтобы нагнать на мальчишку жути. С рассветом японская эскадра снова двинулась в бой, но тут ее ожидал сюрприз. Ночью русские миноносцы проскользнули к протраленному накануне проходу и набросали там мин. Разумеется, маленький дестроер это не большой минный транспорт вроде "Амура", и много мин взять не может, но шедшему впереди вспомогательному крейсеру "Синано-мару" мало не показалось. Взрыв от русского гостинца разворотил ему борт напротив кочегарного отделения и несчастный пароход, мобилизованный на военную службу, стремительно затонул. Делать нечего, пришлось тральщикам снова распускать свои снасти и утюжить море. Взбешенный очередной задержкой Того решил, что броненосец, пусть даже и устаревший, слишком опасный противник для броненосных крейсеров и на этот раз двинулся вперед сам с главными силами. Четыре броненосца, вне всякого сомнения, легко расправятся с одним "Севастополем" и "Россией", а на тот случай если русские крейсера попробуют сбежать через какой-нибудь одним им известный ход в минных полях, у острова Сан-шан-тао остался отряд из четырех броненосных ("Асама", "Якумо", "Ниссин", "Касуга") и двух бронепалубных ("Касаги", "Читосе") крейсеров. Еще два малых крейсера ("Чиода" и "Акицусима") дежурили у на всякий случай у Порт-Артура вместе с миноносцами. На тот случай если русским, каким-нибудь невероятным способом, все же удастся пробиться к транспортам, высадку прикрывали "Токива" и "Идзумо", а оставшиеся "Адзума" и "Иватэ" караулили в Цусимском проливе "Рюрик" с "Авророй". Увидев, кто на него двигается, командир "Севастополя" лишь коротко перекрестился. То, что шансов у него нет, было понятно сразу, но капитан второго ранга Кроун был не из тех, у кого опускаются руки, и русский броненосец, подняв боевые флаги на стеньгах, отважно двинулся в свой, возможно, последний бой. Адмирал Того, увидев, как одинокий русский корабль идет прямо на его отряд приказал открыть огонь. Могучие японские орудия обрушили на своего противника сотни килограмм стали и взрывчатки, но "Севастополь" шел среди огромных всплесков как заговоренный. Ответного огня не открывал, пока не приблизился к противнику до сорока пяти кабельтовых. Примерно в это время случилось и первое попадание фугасным снарядом в боевой марс русского броненосца. Малокалиберные пушки были давно сняты, а их место занял дальномер. Увы, все, что успели обслуживающие его моряки, это передать в последний раз дистанцию старшему артиллеристу. Взрыв, снесший фок-мачту, буквально испепелил их, оставив "Севастополь" без дальномерной станции. Однако его башенные орудия были уже заряжены и наведены на цель. Получив приказ наводчики, затаив дыхание, нажали на педали пуска, и тяжелые снаряды полетели во врага. Впрочем, цели достиг только один из них, угодивший прямо в середину плиты верхнего пояса и не взорвавшийся. Тем не менее, удар был такой силы, что закаленная броня не выдержала и в ней образовалась довольно большая пробоина. Но море было тихим, ватерлиния далеко и боеспособность "Микасы" никак не пострадала. В ответ японцы просто завалили русский броненосец снарядами. Попадания стали происходить один за другим. Вслед за сбитой мачтой, за борт отправилась еще и труба, и скорость и без того не великая еще больше упала. На шкафуте вспыхнул пожар, носовая шестидюймовая башня замолчала, однако, остальные орудия его продолжали ожесточенно отстреливаться. Прошло, наверное, не более получаса, когда русский броненосец оказался совершенно разбит. Мачты и трубы его были сбиты, артиллерия приведена к почти полному молчанию и лишь одна казематная шестидюймовка упрямо продолжала вести огонь. Казалось еще немного и японцы уничтожат корабль, но неожиданно их огонь утих, и вражеские корабли один за другим стали разворачиваться и уходить в сторону протраленного прохода. Кроун не веря своим глазам вышел из боевой рубки и его глазам предстала картина ужасного разгрома. Казалось, не было не единой железной детали, которую не покорежило бы попаданием снаряда или осколка. Все что могло сгореть - горело, все, что могло быть разбитым - было разбито. Но, по какой-то неведомой причине, противник уходил, не добив их. Впрочем, бой был еще не окончен. Того уведя свои броненосцы не забыл отдать приказ миноносцам атаковать поврежденный русский корабль и те дружно бросились на показавшуюся им легкой добычу. Но тут выяснилось, что "Севастополь" все-таки не один. Наперерез вражеским дестроерам выскочили русские миноносцы, а из Дальнего на помощь спешила "Россия" и "Диана". Японская атака была отбита и к почти потерявшему надежду на спасение броненосцу подошли буксиры начавшие заливать огонь на нем водой. Но отчего же Того решил отойти? Все о чем мечтал Алеша, осуществилось. Он стоял на мостике своего броненосца, право командовать которым, заслужил в бою. Пусть впереди сражение, может быть гораздо более тяжелое и кровавое, чем все предыдущие, но это и была та жизнь, которую он всегда хотел. Все что в его недолгой жизни не сложилось, он оставлял на берегу. Высокопоставленную родню и дворцовый этикет, разбитое сердце и несостоявшуюся любовь. Штабные дрязги и мелочные интриги... к черту! Есть только море и противник впереди. Делай что должно и будь что будет! - Как настроение Алексей Михайлович? - окликнул его стоящий рядом Иессен. - Превосходно Карл Петрович. - Ну-ну, как скажете. Выход дался русской эскадре не просто. Вынужденная стоянка плохо отразилась на боевом духе русских моряков. Ослабло рвение к службе, участились случаи нарушения дисциплины, причем не только со стороны матросов, но и офицеров. Полученный приказ "разводить пары и быть готовыми к выходу", казалось, никто поначалу не воспринял всерьез. Лишь на "Ослябе" и других кораблях первого броненосного отряда сразу же задымили трубы. На запрос о готовности к выходу, с "Цесаревича" и "Ретвизана" ответили нечто невразумительное, и обычно спокойный адмирал немедленно приказал сообщить им о своем неудовольствии. Начальника второго броненосного отряда адмирала Ухтомского это так удивило, что он лично прибыл на катере получить разъяснения. Неизвестно, что ему ответил Иессен, но князь выскочил из его салона как ошпаренный. А "Новик" и "Боярин" тем временем уже выходили в море. Несмотря на то, что проход считался закупоренным, тральные работы продолжались с прежней интенсивностью. Впрочем, японцы с той же энергией выставляли мины обратно. Так что во избежание подрывов впереди русских кораблей шли землечерпалки и грузовые шаланды с тралами. Выход броненосцев прошел без эксцессов, а вот с крейсерами случилась беда. На только что вышедшем из ремонта "Громобое" случилась неполадка в машине, и он был вынужден застопорить ход. Идущий следом "Богатырь" едва не протаранил ему корму, но Стеманн оттолкнувший растерявшегося рулевого успел в последний момент переложить штурвал и крейсер вывалился из строя. Увы, из-за этого он покинул безопасное место и налетел на сорванную с якоря мину. Последовавший за этим взрыв поведал эскадре, что перед решительным боем она осталась без одного из лучших крейсеров. К счастью, несмотря на полученные им повреждения, "Богатырь" не погиб. Дав задний ход, его командир сумел выбросить свой корабль на берег и предотвратить катастрофу. Это происшествие также не способствовало поднятию духа, но, тем не менее, Иессен смог вывести оставшиеся корабли без потерь и двинулся дальше. Впереди шли разогнавшие японских разведчиков "Новик" и "Боярин" и миноносцы первого отряда. За ними сильно растянувшаяся колонна броненосцев. Первым шел "Ослябя", за ним "Пересвет", "Победа" и немного отстав "Ретвизан". Затем "Цесаревич" под флагом Ухтомского? "Полтава", и "Николай" концевым. Параллельно им шли крейсера. Головным "Баян" под флагом Рейценштейна, затем "Громобой", "Аскольд" и "Паллада" и второй отряд миноносцев. - Я полагал, ваше превосходительство, - негромко сказал великий князь, - что вы перенесете свой флаг на "Ретвизан". - Я вам так надоел? - обернулся к нему Иессен. - Он гораздо лучше бронирован и вооружен, а потому куда лучше подходит для того чтобы возглавлять колонну, - не принимая его шутливого тона ответил Алеша. - Вздор! - отрезал адмирал, - я хочу идти в бой с людьми, в которых уверен. Право, Щенснович меня сильно удивил. И пренеприятно-с! - Наша затея с фиктивной закупоркой прохода удалась, - пожал плечами командир "Осляби", - причем настолько, что в это поверили не только японцы, но и наши. - Да уж, - усмехнулся в ответ командующий эскадрой, - прямо не знаю как вы меня и уговорили на такое. Просто, какое-то византийское коварство! Признайтесь честно, это все-таки ваша идея или Микеладзе? - Какая разница, - вздохнул Алеша, - главное, что она удалась. - Удалась ли? Столько времени сиднем просидели в гавани, что выходить разучились. - Неизбежная на войне случайность. Могло быть хуже. - Вы прямо как Плевако* заговорили! Эскадра, постепенно разгоняясь, шла вдоль побережья Квантуна. Иессен знал, что вчерашняя попытка противника прорваться в Талиенваньскую бухту была отбита. Но также он прекрасно понимал, что сегодня японцы попробуют снова и, возможно, куда большими силами. И теперь нужно было успеть, прежде чем они уничтожат оказавшиеся там по воле случая корабли. Для себя Иессен давно решил, что сосредоточение в Порт-Артуре большинства наличных сил было ошибкой. Слишком уж неудобной и тесной базой был этот порт. Практически беззащитный Дальний также не мог исправить этой ситуации. Все, решено, как только позволит обстановка часть крейсеров отправится в рейд, а затем уйдут во Владивосток. В первую очередь, "Россия" и "Громобой". Слишком большие, но при этом мало подходящие для эскадренного боя. И вспомогательные крейсера с ними. Только бы их не потопили, только бы успеть. ----------- *Плевако. - Известный адвокат, начинавший свои речи в суде: - "Господа, а ведь могло быть и хуже!" Из-за того, что русские глушили радио искрой, разведчики слишком поздно донесли командовавшему японскими броненосными крейсерами адмиралу Катаока о том, что вражеская эскадра в полном составе вышла из Порт-Артура и младший флагман Того оказался в крайне щекотливом положении. Сражаться вчетвером против семи он не мог, но уйти, воспользовавшись преимуществом в скорости, тоже не имел права. Поскольку в этом случае, коварный враг мог запереть японские броненосцы в Талиенваньском заливе и либо расстрелять их, когда они попытаются выйти протраленным проходом, либо, дождавшись темноты атаковать их миноносцами. Впрочем, авизо с донесением уже послано к командующему, и броненосцы скоро покинут ловушку расставленную им хитроумными гайдзинами. Надо продержаться совсем немного и тогда русские заплатят сполна за свое вероломство. Вот только нельзя подходить слишком близко, подставляя свои корабли под ужасные бронебойные снаряды северных варваров. На протяжении всей войны, сражение обычно первыми открывали японцы, прекрасно стрелявшие на дальние дистанции. Однако на сей раз, первыми тишину разорвали пушки начавшего пристрелку "Осляби". Снаряды русского флагмана легли довольно далеко от идущей головной "Асамы", но Гревениц с Черкасовым нимало не смутившись, продолжали колдовать у приборов. Противник немедленно ответил, впрочем, с тем же успехом. - Ваше превосходительство, не пора ли перейти в рубку? - обратился к Иессену вахтенный офицер. - Из нее плохой обзор, - поморщился тот, - право же, эти отражатели, установленные на смотровых щелях, ничего не дают рассмотреть. - Ваше императорское высочество, может быть вы... - Успеем еще, - равнодушно отозвался Алеша, - расстояние великовато для их восьмидюймовок. Впрочем, всплески вставали все ближе к "Ослябе" и первые осколки от разрывающихся от удара об воду снарядов зазвенели по борту русского корабля. - Барон, вы скоро? - с некоторой ленцой в голосе спросил у флагарта адмирал. - Не извольте беспокоиться, - пробурчал сквозь зубы Гревениц и действительно, следующие русские снаряды подняли водяные столбы совсем рядом с противником. - Есть накрытие! - восторженно воскликнул Черкасов. - Передать дистанцию на "Пересвет"! - Есть! Идущий следующим за флагманом броненосец немедленно присоединился к ним, дав два полузалпа главным калибром. Затем его орудия замолчали, но тут же загрохотали пушки "Осляби". Так чередуясь, они вели пристрелку и вскоре наблюдатели доложили: - Есть попадание! - Ну, наконец-то, - тяжело вздохнул Алеша. Пока его корабль стоял в гавани, великий князь сделал все, чтобы расчеты его орудий главного и среднего калибра продолжали тренироваться. Он даже едва не поругался с Угрюмовым, настаивая, чтобы их не назначали на работы на берегу, а занимали боевой учебой. Правда, кроме стволиковых стрельб, польза от которых в бухте довольно сомнительна, других упражнений для наводчиков не было. Но что поделаешь, за неимением гербовой пишут и на простой. Зато подача снарядов и наводка орудий была доведена до совершенства и теперь люди действовали как живые механизмы, давая в сторону противника залп за залпом. - Какие снаряды? - поинтересовался он у Черкасова. - Пристреливались чугунными, - отозвался тот, - а сейчас стальные фугасы с трубками Барановского. - Хорошо. - Алексей Михайлович, - изогнул бровь адмирал, - да вы ведь, эдак, все модернизированные снаряды израсходуете и Того ничего не останется. - Его броненосцы слишком хорошо бронированы, - немного нервно возразил Алеша, - а вот с этими плавучими недоразумениями вполне можем сладить. - Эко, вы пренебрежительно о крейсерах противника, батенька, а ведь итальянцы совсем новые. - Так себе корабли, Карл Петрович, имел я возможность с ними ознакомиться. Мореходность низкая, экипажу тесно, скорость тоже не поражает. Броненосцы для бедных! Недаром их так в Южной Америке любят. - Зато вооружены недурно, - возразил Иессен, - и, кстати, мы их вполне могли приобрести. Чего-то главный штаб заартачился, по типу они нам, видишь ли, не подходят! - Соглашусь с Зиновием Петровичем*, по типу они нам и впрямь не подходят, хотя купить их все же следовало. - Как это так, ведь противоречите сами себе? - Вовсе нет, корабль, перекупленный у вероятного противника равен двум**. У нас на один больше, а у него на один меньше. - Остроумно, кстати, а давайте все перейдем в рубку, похоже, становится жарко. Противоборствующие эскадры все больше сближались, однако Катаока не собирался расходиться с русскими на контркурсах. Да и терпеть неожиданно точный огонь врага ему как-то не хотелось, а потому его крейсера отчаянно маневрировали, выходя из строя всякий раз, как снаряды противника начинали ложиться рядом. От попаданий его это все же не спасало, но серьезных повреждений пока удавалось избежать. Поравнявшись с "Победой", японский адмирал приказал повернуть все вдруг, что его корабли и проделали с немалым изяществом. - Вы только посмотрите, что они творят? - с веселой злостью воскликнул Иессен, - ведь до чего слаженно маневрируют сукины дети! Нет, не я буду, если не научимся так же. Очевидно, японский адмирал рассчитывал, что пользуясь превосходством в скорости, сможет сделать русской эскадре палочку над "Т", но тут в дело вмешался случай. Едва все японские крейсера закончили поворот и легли на обратный курс, на "Асаму" обрушился целый ливень снарядов. По нему и так вел огонь "Победа" и начал пристрелку "Ретвизан", а тут еще присоединился имевший репутацию отличного стрелка "Полтава". Сейчас трудно сказать чей снаряд нашел цель, но, как видно количество перешло в качество и один из стальных гостинцев вместо того чтобы поднимать высоченный всплески рядом с вражеским кораблем ударил его в кормовую башню. Тяжелый русский снаряд проломил гарвеевскую броню и исправно разорвался внутри, заставив детонировать сложенные там снаряды. Сила взрыва была такова, что восьмидюймовую башню подбросило вверх, как пробку из бутылки шампанского, а еще через несколько секунд огонь достиг погребов и ужасный взрыв возвестил о доблестной кончине храбрых японских моряков. Обреченный крейсер, мгновенно лишившись хода и доброй половины кормовой оконечности, начал быстро оседать на нее, а хлынувшая внутрь котельных отделений вода поставила точку в разыгравшейся трагедии. Когда японцы заказывали фирме Армстронга "Асаму" и "Токиву", во многих флотах мира уже применялись новейшие водотрубные котлы системы Бельвиля, но склонные к консерватизму англичане остановили свой выбор на устаревших огнетрубных. Отчасти их можно было понять, новинка еще только начала применяться и даже в английском флоте у механиков с ними была куча проблем. Что уж тут ожидать от азиатов, только начавших свой путь к прогрессу. Впрочем, эти корабли стали последними в японском флоте с огнетрубными котлами, и следующая пара крейсеров получила таки свои бельвили. Но вот сегодня для многих японских моряков эта особенность оказалось роковой. Когда забортная вода достигла раскаленных котлов, они немедленно разорвались, выпустив находящийся под чудовищным давлением пар и разломав при этом днище обреченного крейсера. "Асама" стал стремительно погружаться и скоро только водоворот показывал место его последнего упокоения. - Вот это, да, - только и смог проговорить потрясенный Иессен, пока его подчиненные дружно орали - "Ура!" --------------------------