Ты можешь играть в игру, выиграть или проиграть, А иногда тебе преподают урок. Джейсон чуть крепче сжал меня, откидывая в сторону мои волосы, чтобы поцеловать меня в шею. Мы так и стояли, покачиваясь под музыку, пока Дани не ушла на перерыв. Мы решили вернуться к столику. Я тихо застонала, когда увидела там бывшего парня Дэвон — Малькольма, сидящего за столом рядом с ней, слишком близко прижавшегося к ее уху. Малкольм не был таким уж плохим парнем, но хорошим я бы его тоже не назвала… по крайней мере, не для Дэвон. Я попыталась натянуть улыбку, но в нескольких шагах от стола мои усилия были стерты. Я случайно заметила Грейсона и Оливию. Хммм. Мусор липнет к мусору. Как только мой мозг зарегистрировал эти слова, я сразу же отвела взгляд, надеясь, что не столкнусь с ними. Но надежда не сбылась: они шли в нашу сторону. — Так, вижу, я был прав насчет тебя и «Джи & Джо», — ухмыльнулся Грейсон, а Оливия осторожно выглянула из-за его плеча. Я даже не успела открыть рот, как на моем плече оказалась рука Джейсона, останавливая. Он встал между мной и Грейсоном, сложив руки на груди. — Послушай, мужик… Я хочу хорошо провести время со своей девушкой. Прошлое осталось позади, и все двинулись дальше. Давай так всё и оставим. Никаких проблем. И поверь мне… ты не хочешь, чтобы это изменилось. Лицо Грейсона сморщилось. — Мужик, кого ты собирался… У него не было шанса закончить это предложение, так как Джейсон схватил его за воротник и притянул к себе. Это движение было таким быстрым, что никто в полутемном клубе не поднял голову. — Ниггер, ты глухой? — спросил Джейсон низким голосом и предостерегающе выпрямился. — Это не та проблема, с которой ты захочешь разбираться. Найди себе другое занятие. — Джейсон оттолкнул его назад, подальше от нас, а потом повернулся ко мне. Грейсон и Оливия исчезли с наших глаз. Когда мы дошли до нашего столика, я уже не думала о Дэвон и Мэле. Я прижалась к Джейсону в углу кабинки, и он поцеловал меня в лоб. — Не волнуйся из-за этого дерьма, хорошо? — спросил он, наклоняя голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Не позволяй им испортить наше настроение. Я улыбнулась и покачала головой. — Конечно, не позволю И… мы не позволили. Вместо того что бы думать о «старых новостях», я сосредоточилась на сегодняшнем счастье. Малькольм покинул нашу компанию, Дэвон потеплела по отношению к Джейсону, и вскоре мы смеялись, разговаривали и хорошо проводили время. Когда было около десяти вечера, мы ушли. У нас с Джейсоном утром были занятия, а у Дэвон ранняя смена в окружной больнице (одна из последних смен, так как она получила работу в Университетской больнице, и начнет там, через несколько недель). Мы с Джейсоном держались за руки, пока шли к припаркованной машине. Он рассказывал мне о стажировке у крупного автопроизводителя, на которую подал документы, когда отвратительный скрежет металла по металлу пронзил мои уши, превратив внутренности в желе. Я остановилась и закружилась на месте, выпучив глаза, когда увидела, как две машины врезались друг в друга, на перекрестке, который только что пересекли мы с Джейсоном. Накатила тошнота, и я накрыла рукой рот, пытаясь держаться в руках. — Риз? Риз, ты в порядке? — голос Джейсона заставил меня отвернуться от скрученного металла. Вдалеке я услышала приближающийся вой сирен, и на перекрестке начали собираться люди. И только после того, как Джейсон сжал мою руку, я действительно моргнула. — Ты в порядке, принцесса? Нет. — Да, — сказала я, заставляя себя улыбаться, хотя у меня было такое ощущение, словно рот набит опилками. Джейсон потянул меня за собой, и я последовала за ним, хотя и чувствовала себя как в тумане. В машине он удивленно поднял брови, когда я сказала, что не хочу возвращаться домой, что лучше останусь с ним. Тем не менее, он сделал мне одолжение. Сначала мы поехали ко мне, чтобы я собрала вещи для ночевки, и каждый на своей машине поехали к нему. Там я приняла душ, легла в постель и закуталась в одеяло. Пальцы неосознанно теребили подвеску с моим именем, пока я смотрела, как Джейсон завершал работу над очерком, которую нужно завтра сдать на лекции моей матери. — Эй, принцесса, — позвал он, и я подняла глаза, встретившись с ним взглядом. — Можешь сказать свое мнение? Я кивнула и устроилась удобнее. — Да, конечно. — Хорошо. Итак… В этой работе у читателя нет возможности устроиться комфортней (и это сделано целенаправленно). Гивенс вытягивает нас из зоны комфорта, посредством своей элегантной прозы. А затем погружает нас в печаль главной героини без имени, когда она рассказывает о влиянии наркозависимости своей сестры на собственную жизнь. Ти — сестра получает имя. Оставляя главную героиню без имени, рассказчик дает нам понять, что она дистанцируется от своего рассказа, хотя явно играет в нем определенную роль. Но я не думаю, что это единственная причина, по которой она позволяет себе оставаться безымянной. В различные моменты повествования, становится ясно, что рассказчик не просто передает информацию. Она находится рядом. Например: ночь, когда Ти выходит из бунгало и убегает к «уличным королям»; ночь, когда ее отец пробирается в постель; попытка самоубийства Ти. Детали слишком яркие, картина написана слишком четко, для того, чтобы передавать ее из третьих рук. За каждым из этих слов, стоит определенный уровень вины, доказательство того, что роль рассказчика в крушении Ти была больше, чем она позволяет нам узнать. Может, она оставляет себя неназванной, потому что не считает себя достойной имени в истории Ти. Я была в полном восторге. В те минуты, пока он читал вслух свою работу, я погрузилась в себя, вспоминая самые первые его слова, которые прочла. Эта работа ничем от них не отличалась: проницательный комментарий был на голову выше, чем у трех четвертых курса. Я знала это, потому что прочитала большинство их черновиков. — Это очень хорошо, — сказала я, садясь. Я была в одной из его армейских футболок, которую надела после душа, и стянула ее между ног, скрывая наготу. — Лишь несколько человек, в своих работах, упомянули о том, что рассказчик чувствует вину. На самом деле, вина проходит красной нитью по всему произведению, и похоже, мало кто смог это заметить. Так что, прямо сейчас могу сказать, ты обязательно получишь за это очки. Мама будет впечатлена. Он поднял бровь. — Она ведь не подумает, что ты мне немного помогла, правда? — Черт, нет. Моя мать знает меня достаточно хорошо — я ни за что не стану тебе помогать, учитывая то, что ты — один из самых сильных учеников. Она узнает твою работу, как только увидит. Он кивнул, затем снова посмотрел на свой ноутбук и вздохнул. — Да… Я написал кое-что о ревности между сестрами, о жестоком обращении, об избиениях, обо всем этом. О том, как это привело к зависимости Ти. О предположении, что рассказчик, возможно, сам баловался маленькой «белой лошадью», основываясь на некоторых описаниях. Думаю, я затронул все, что нужно. — Я тоже так думаю, — согласилась я. — Твой черновик был действительно хорош, и, похоже, ты сделал его еще лучше. Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться. Но ты, очевидно, нервничаешь. Он усмехнулся и провел рукой по голове. — Да, так и есть. Оценка за эту работу будет значить намного больше, чем оценки за все остальные. А после той «B», за первую работу, мне нужно, чтобы это дерьмо сработало. — Так и будет, — засмеялась я. — Не нервничай. И никому не говори, что я тебе рассказала, но, в конце семестра она дает шанс улучшить оценку по той работе, которая имеет самую низкую оценку. У тебя будет шанс подтянуть ее, если тебе это понадобится. — Эй, ты серьезно? Я сморщила нос. — Да. Зачем мне врать? Он пожал плечами. — Я не знаю, это я должен спросить у тебя. Тебе нравится нападать внезапно. На самом деле… Ты расскажешь, что сегодня с тобой происходит? От тебя не было слышно никаких колких комментариев, никаких оскорблений, ничего. Что происходит? Мои руки потянулись к цепочке. — Просто… странное чувство, после сегодняшнего утра. Думаю, что пропажа цепочки очень сильно на меня подействовала. «И тот несчастный случай», — подумала я, но не сказала вслух. Я не хотела устраивать драму, достаточно утренней сцены, когда я тряслась над цепочкой. Джейсон закрыл ноутбук, подошел к кровати, наклонился и мягко поцеловал в губы. — Ну, тогда давай спать. Возможно, завтра будет лучше. Я кивнула. Когда он вышел из комнаты, чтобы принять душ, я откинулась на подушки. Я уже засыпала, когда он забрался на постель, проскользнул под одеяло и притянул меня ближе. Теплый комфорт его рук облегчал погружение в глубокий сон. Внезапно, я проснулась из-за громкого раската грома посреди ночи. Я села, осознавая, что мой лоб покрыт холодным потом. Я высвободилась из рук Джейсона, обернутых вокруг моей талии, стараясь его не разбудить. Как только мои ноги оказались на холодном паркете, мою голову наводнили неприятные воспоминания. Визг шин, крик, беспомощная неопределенность, когда машина вышла из-под контроля, а затем — тошнотворный хруст измельченного металла и разбитого стекла. Я втянула воздух, пытаясь вернуть его в легкие, но мне казалось, что это не сработало. Вспышка молнии, еще один чудовищный раскат грома — вернулся беспощадный визг стеклоочистителей на лобовом стекле, пытающихся очистить окно. Мой отец ругался. Не из-за того, что я ему позвонила и попросила приехать за мной, а из-за погоды. Из-за бури, которая возникла ниоткуда. На шатких ногах я вышла из спальни Джейсона, все еще пытаясь дышать. Казалось, чем больше я старалась, тем сильнее сжимались мои легкие, и мощнее накатывала тошнота. Я нахмурилась, оглядывая незнакомую обстановку. Когда мое сердце беспорядочно застучало в груди, я опустилась на колени. Еще один раскат грома и начался сильный дождь. Я прикрыла уши, стараясь не кричать. Мои глаза закрылись, но я тотчас их открыла, качая головой. Я снова сидела на том сидении, в той бетонной дренажной канаве, крича о помощи. Не для меня — для него, и… — Риз?! — я вздрогнула, когда на плечо упала рука, но не подняла головы. Внезапно руки Джейсона оказались на мне, обволакивая теплом. — У тебя паническая атака. Все в порядке. Просто дыши. Дыши, принцесса, дыши, — шептал он мне на ухо, снова и снова, в то время как его руки успокаивающе гладили мою спину. Я не знаю, как долго он оставался со мной, но, в конечном счете, я снова стала собой. Мое дыхание выровнялось, сердце перестало неистово стучать, чувство тошноты рассеялось. Постепенно я успокоилась. — Поговори со мной о том, что с тобой происходит, — настаивал он, но я покачала головой. — Я устала, у нас занятия, и уже поздно. Мы можем поговорить об этом в другой раз. Не сегодня, пожалуйста. Джейсон вздохнул, но не стал настаивать. Как только мы вернулись в постель, я прижалась к нему и осторожно закрыла глаза, надеясь увидеть лишь темноту. Эта надежда осуществилась, но не мое желание поспать. Джейсону удалось задремать, но я вертелась, вздрагивая от каждого раската грома и удара молнии. Вместо того чтобы успокаивать, сегодня звук дождя напоминал мне звук гвоздей, царапающих доску, терзая мои уши.