– Я говорю, что не могу. Все нормально. Мама в тех же брюках, что и вчера, но блузку переодела, и Сара думает, что это одновременно и типично, и неправильно – заботиться о свежей блузе. – Папа приехал. Он внизу, почти все время с полицией. Они хотят еще поговорить с тобой. Когда тебе станет… – Я уже рассказала все, что могла вспомнить. Целыми часами рассказывала. И я не хочу видеть отца. Не надо было его звать. Сара с матерью смотрят друг другу в глаза. – Послушай, я знаю, как тебе тяжело. С папой. Но он ведь беспокоится. А полиция получила звонок, и они хотят кое-что у тебя уточнить. После передачи по телевизору. – Звонок? – Да. От какой-то женщины с поезда. – Женщины? Я не понимаю, о чем ты говоришь. Какая женщина? Сара чувствует ту же ужасную пустоту в животе, как и в первые часы, когда она с полицейскими ждала мать. Мучаясь после выпивки. Ничего не понимая. «Где ты, Анна? Куда запропастилась?» Она пыталась рассказать полицейским достаточно подробностей, чтобы они восприняли все всерьез, но недостаточно, чтобы… Сара быстро поднимается, чувствуя, как морщится на талии льняная блузка, перебирает расчески, косметичку и прочую ерунду на туалетном столике. – Пульт у тебя? Я хочу посмотреть новости. Что там говорят? – Лучше не стоит, Сара. Пей чай. Я скажу папе, что ты проснулась. Что они могут заходить. – Я не буду снова говорить с ними. Не сейчас. – Послушай, милая. Я понимаю, как это ужасно. Для тебя. Для всех нас. – Мать ходит по комнате. – Но ее найдут, милая. Я уверена. Наверное, пошла на какую-нибудь вечеринку и боится, что ее ждут неприятности. – Мать кладет руку Саре на левое плечо. Сара отстраняется. – Родители Анны приехали? – Нет. Не знаю. Я не знаю, что там решили. Полиция собиралась проверить что-то у них в Корнуолле. – Что проверить? – Компьютеры или еще что-то. Не помню точно, Сара. Все как в тумане. Они просто хотят собрать всю полезную информацию. Для поисков. – А я, думаешь, не хочу? Думаешь, я не в полном дерьме? – Никто тебя не винит, милая. – Не винит? Зачем тогда говорить о вине, если никто меня не винит? – Сара, милая, не надо так. Ее найдут. Я знаю. Я позвоню вниз. – Нет. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Все. Просто оставьте меня в покое. Мать Сары достает мобильник из кармана и начинает искать в другом кармане очки. Тут раздается стук в дверь. – Наверное, это они. Входит тот же детектив, что и в первый раз, но женщина-полицейский другая, и с ними отец Сары. – Что, есть новости? – встает мать Сары. И вновь садится, когда полицейские синхронно качают головами. – Тебе удалось отдохнуть, Сара? В состоянии говорить? – спрашивает женщина-полицейский. – Я была не пьяная. Когда мы разговаривали. Я была не пьяная. – Да. Взрослые переглядываются. – Мы просмотрели записи с камер наблюдения, Сара. Из клуба. – Голос детектива звучит жестче. – К сожалению, не все камеры работали. Но там есть кое-что, чего мы не понимаем, Сара. И нам позвонила свидетельница. – Свидетельница? – Женщина с поезда. Сару охватывает дрожь. Разоблачение. Мороз по коже. Кровь отливает от ее лица. Год спустя… Июль 2016 года Глава 4 Свидетельница Я не обманывала себя. Я отлично представляла, что за неделя меня ждет. С одной стороны, теплилась надежда, что телепередача по случаю годовщины даст новый толчок расследованию. С другой стороны – страх: на меня снова будут коситься. «Это та женщина. Помнишь? Женщина, которая промолчала. В поезде. Когда пропала девушка. Господи, уже год прошел?» Но я все равно хочу этой реконструкции в «Криминальном часе» – для семьи. Для бедной матери. Я только не хочу там участвовать. Понятно, да? То есть я не против, чтобы они спрашивали. Хотя Тони разъярился, поразившись, что у полиции хватает наглости звонить. «Вы раскрыли ее имя. Вы позволили всем осуждать ее и теперь ждете, что она придет на вашу телепрограмму…» Он все еще убежден, что утечка была намеренной, что мое имя попало в прессу не случайно. Доказательств у меня нет, и я, честно говоря, сама не знаю, что думать; знаю только, что не хочу, чтобы принялись заново все ворошить. Снова копаться в грязном белье. Осуждать меня. Ненавидеть. Даже постоянные покупатели в магазине бросают на меня странные взгляды. Хотя и не имеют в виду ничего плохого. Пресс-служба полиции утверждает, что никакой утечки не было; они только сказали нескольким репортерам, что свидетельница в поезде ехала на конференцию. Но, видимо, еще и уточнили – на какую конференцию, иначе откуда у журналистов сведения, что я флорист? Так или иначе, кто-то из писак проверил конференции и семинары флористов, нашел участников из Девона и Корнуолла – и в итоге оказался у нас на пороге. До сих пор вспоминаю это с содроганием. Конечно, будь я тогда сообразительней, они ничего не смогли бы подтвердить. Додумайся я сказать «не понимаю, о чем вы», им пришлось бы убраться. Но я не додумалась. А ляпнула – понимаю, как сглупила, – совершенно растерявшись: «Откуда у вас мое имя?» «Какого черта ты это сказала?! – укорял Тони. – Господи, Элла, ты поднесла им все на блюдечке». Не совсем так. Я не впускала репортеров. Я ничего не рассказывала, клянусь, но они все же сфотографировали меня и звонили, звонили, звонили, так что пришлось поменять номер телефона. Это преследование, сказал Тони. «По-вашему, она мало пережила?» Господи, благослови его. Мой милый, милый муж. А потом все стало совсем ужасно. Поднялась волна в социальных сетях. В конце концов пришлось даже закрыть на время магазин. Впрочем… Не думаю, что на мою долю выпало слишком много. Ее еще не нашли – ту несчастную красавицу. И, возможно, она мертва – почти наверняка мертва, – хотя, как я слышала, ее бедная мать все еще цепляется за надежду. И кто ее осудит? Я бы тоже цеплялась. Полицейский по связям с общественностью из «Криминального часа» сообщил мне, что миссис Баллард дала душераздирающее интервью для вечернего выпуска. Я даже не уверена, что смогу смотреть его. Она весь год собирала информацию о пропавших девушках, которых все-таки нашли спустя годы. Знаете, несчастная попала в плен к какому-нибудь негодяю, долго страдала и наконец смогла сбежать. Все это, очевидно, пришлось вырезать из интервью, поскольку полиция сосредоточилась на другом. Они явно думают, что Анна мертва. Вопрос только в том, чтобы поймать убийцу, а не придурка с девушкой в подвале. Для эмоционального воздействия они оставили все истории миссис Баллард о детстве Анны. О ее надеждах и мечтах. Именно после таких штук люди звонят с новой информацией. Но все это чтобы найти тех двух мужчин. И, полагаю, чтобы найти тело. Прямо мороз по коже… Тони просто с ума сходит. Считает, что не промедли полиция с объявлением о розыске Карла и Энтони после моего звонка, возможно, им не дали бы удрать. Скорее всего, за границу. Насколько я понимаю, задержка была как-то связана с Сарой. Полиция не говорит всего, но легко сообразить, что сначала она, похоже, отрицала, что вообще знакома с теми ребятами. Говорила, что я фантазирую. Только когда проверили камеры наблюдения и нашлись кадры того, как они сходят с поезда вместе, полиция опубликовала фото парней. Слишком поздно. И тут, конечно, все бумерангом возвращается ко мне. Если б я сразу позвонила, предупредила. Если б приняла меры. Вмешалась. – Не нужно так думать. Ты не можешь отвечать за весь мир. Ты не сделала ничего плохого. Ничего, Элла. Виноваты эти парни. А не ты. Не вини себя. Не вини, Тони?