– Совсем сплю. – А мне ничего не стоит тебя разбудить! – Нельзя, я беременна. – Твою мать! – Твою мать еще новостью не обрадовала, позвоню ей завтра. А хотя… поздно – если знает наш семейный врач, значит, знает и твоя мама. Несколько секунд в нашей спальне было тихо, и я действительно почти заснула, но тут Чи зло напомнил: – Ты поклялась всегда быть моим дыханием. Надо же, как неразумно с моей стороны. Хотя, с другой стороны – хорошо, что больше ничем не клялась, а то неудобно бы вышло. – Чи, – сонно зевнула, – я всегда буду твоим дыханием… Подумаешь, пару месяцев, это вообще считай ничего. Я все сдам, вернусь, и дыши мной дальше, тебе никто не мешает. Пауза и злое: – Ты беременна. – Беременность не болезнь, – парировала я. – Да неужели?! И его рука плавно двинулась по изгибам моего тела. Надо же было так неудачно высказаться. – Чи, давай не будем, – потребовала, понимая, что попала основательно. – Серьезно? – его голос стал вкрадчиво-обволакивающим, злым и при этом притягательным ровно настолько, насколько и Адзауро. – Нам что-то мешает? Дай-ка припомнить… А, ты, кажется, беременна, да? Сволочь! – Но, – пальцы соскользнули по бедру, – беременность ведь не болезнь, да? Хлопком ладоней включив свет, я села, натянула простыню до шеи, мрачно посмотрела на мужа и прямо послала: – Иди к дерсенгам! – Конечно, милая, – простынь сорвали с меня одним движением. – И к дерсенгам, и к бракованным навигаторам, и даже к нестабильной плазме. Поверь, мы сейчас побываем везде. Я пристально посмотрела на нависшего надо мной первого министра Ятори. Мой монстр издевательски-провокационно взирал на меня… семейная жизнь, чтоб ее… – Хорошо, – идти на компромисс очень не хотелось, но выбора мне, похоже, не оставили, – я сдам экзамены через год после рождения ребенка. В глазах Чи, мерцая ртутью, расплывалась угроза. – Иди на хрен! – психанула я. – Какое провокационное пожелание, – хрипло прошептал он, недвусмысленно собираясь отправить меня по заданному направлению. – Слушай, я вот сейчас не поняла, – психанула окончательно, – у нас брак или сексуальное рабство? – Милая, мы совмещаем, – накрывая меня собой, издевательски произнес он. – Два удовольствия в одном. Ты что-то имеешь против? Если да, то я буду вынужден выдвинуть железные аргументы. – Ты хотел сказать «аргумент»? – язвительно уточнила я. – Или у нас наличествует явная переоцененность твоих… достоинств? – Переоцененность? Любимая, боюсь, ты все еще сильно недооцениваешь мой… аргумент. Впрочем, мне понравилось, что с характеристикой «железный» ты спорить не стала. А самое приятное в этом знаешь что? Моим ответом был стон, потому что иногда… разговаривать с Чи совершенно невозможно. – Самое приятное в этом то, – продолжил он, обжигающе целуя, – что каждое твое уверенное «Нет», я всегда могу превратить в полное наслаждения «Да», «Да, еще», «Да, только не останавливайся», впрочем, мое самое любимое – это «О да-а-а»… – Ссссволочь! – выдохнула, кусая губы. Потому что да – мне хватало пары его движений, поцелуев или просто изменения тональности голоса, чтобы вспыхнуть желанием. И мой монстр беззастенчиво этим пользовался. И только его хриплое дыхание демонстрировало, что он сходит с ума не меньше моего, получая невероятное удовольствие от того, насколько меня заводит. * * * Правление первого министра Ятори Акихиро Чи Адзауро было жестким, категоричным, полным политических преобразований и социальных изменений. Клановые обычаи, кровная месть и традиция «Гни дерево, пока молодо» стали пережитками прошлого и по большей части теперь влекли за собой уголовную ответственность. Традиция унижения невесты под уголовную ответственность не попадала, но гарантировала выплату столь существенного морального ущерба, что перестала практиковаться в принципе. Мир вокруг стремительно менялся, прогресс, которому Чи создал благоприятные условия, уверенно захватывал всю планету, необратимо меняя ее облик, традиции и устои и вместе с тем сохраняя неповторимую атмосферу Ятори, поэтому робототехника гармонично вплеталась в деревянную классику минималистичных домов, не уничтожая – подчеркивая любовь яторийцев ко всему природному и естественному. Но мир все равно менялся. Мир менялся – мы нет. Жаркие ночи на смятых простынях, неугасающее желание быть вместе, поцелуи – бесконечно нежные, безгранично интимные, прикосновения, от которых я вспыхивала мгновенно, а он просто горел, неутомимый и сильный, готовый не спать вовсе, только бы сжимать меня в своих объятиях. Это удивительное, искрящееся, лишь усиливающееся желание – чувствовать друг друга. Мне казалось, любить сильнее невозможно, – я ошибалась. Любовь не растворяется, не исчезает, не гаснет, она становится все сильнее с каждым днем. И когда любимый смотрит в твои глаза бесконечно влюбленным взглядом, ветер словно шепчет слова нашего свадебного обещания: – Я всегда буду дышать тобой. – Я всегда буду твоим дыханием… Конец