И заставила себя улыбнуться. Эта улыбка резала мою душу похлеще тупого тесака неопытного мясника, но я улыбалась… я улыбалась, дерсенг меня подери, у меня не было выбора. – Переоденешься? – еще один полный демонстративной любви и заботы вопрос генерала. – Конечно, милый. И я встала, чтобы, не оборачиваясь, молча выйти из кабинета генерала, чувствуя, как прожигает разочарованием и презрением взгляд того, кого здесь вообще не должно было быть. * * * Перед дверью моей комнаты меня ждал… скажем так – подарок. Алое шелковое платье с открытыми плечами, алые перчатки, алые туфли, черные чулки и записка от генерала: «Вчерашняя ночь была великолепна. Я надеюсь, и этот вечер станет особенным». Судя по состоянию записки, ее кто только не прочитал… Не удержалась от того, чтобы просмотреть камеры, и сердце болезненно сжалось, когда я увидела того, кто прочел это первым… Пакет в результате полетел в стенку, едва я вошла в комнату! Хотелось орать, выплескивая всю боль из груди, из сердца, из мыслей… Но все, что мне остается, лишь снять визоры и положить их на столик, чтобы не просматривать снова и снова, как Чи берет эту гребаную записку, как меняется его взгляд, как до побеления сжимаются стальные пальцы… Я не сдержалась и ушла в душ, включив напор на полную мощность и подставляя лицо воде, старательно смывающей все мои слезы… Все до одной. Их было не много… я просто не могла себе их позволить. Но это ранящее чувство вины… приговор в его взгляде… И слезы потекли снова, когда я поняла, кем являюсь в глазах Чи: дешевой потаскухой. Лживой, насквозь лживой, дешевой потаскухой. И я стояла под ледяными струями воды, а в душе все медленно умирало. Медленно, неотвратимо, разливаясь пустотой и бесконечной убивающей усталостью… Мне хотелось сдохнуть… Просто сдохнуть! И потому я как-то даже не сразу обратила внимание на шорох в комнате… Но затем мелькнула мысль, дурацкая, напрочь лишенная оснований мысль: вдруг это Чи? Мгновенно замотавшись в полотенце, я быстро вышла из ванной, отбрасывая назад мокрые волосы… И сильно пожалела о своей импульсивности… Адзауро в комнате не было! Ни его, никого либо иного, кого мое зрение и камеры могли бы распознать, и все же: уходя в душ, я не открывала окно! И да – я почувствовала. Не увидела, нет, но кроме холодного ветра, врывающегося через открытое окно, я почувствовала и того, от кого по коже ледяными узорами поднимался страх. На секунду я застыла, придерживая полотенце на груди одной рукой, а затем вторую осторожно, почти незаметно, протянула к столику, на котором стояли мои визоры, технично замаскированные под обычные очки. Но еще до того, как пальцы дотянулись до прибора, я уже знала – мне не позволят его взять. Порыв ветра справа, я уклонилась, швырнув на невидимого демона столик, и едва успела отскочить в сторону, когда мебель, натолкнувшись на преграду, опала двумя половинами на пол. Дохлый дерсенг, у него было оружие. И он вполне успешно его применил, одним ударом уничтожив мои очки. И, урод, его вообще не было видно! Никак! В ярком освещении комнаты единственным, что позволило отследить его приближение ко мне, был пар из ванной. Но и пар, столкнувшись с теневым демоном, контуры внушительного тела обозначил лишь на долю секунды, а большего времени мне не предоставили. Я попыталась избежать удара, менее всего ожидая, что как раз против меня оружие использовать никто не будет, и это был фатальный просчет. Рывок, демон полутени перехватил меня поперек туловища и, впечатав в стену, схватил обе руки, чтобы, вздернув над головой, зафиксировать мои запястья. Дохлый дерсенг, о том, что меня тут будут вовсе не убивать, я почему-то даже не подумала. И, запоздало осознав свою ошибку, я с ужасом смотрела в пустоту, которая медленно сформировывала два фосфоресцирующих глаза, что практически вплотную приблизились к моим, а после у самых губ раздался хриплый, какой-то потусторонний, пробирающий до костей шепот: Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь