Харпер Я позволяю Джеймсу увести себя. Мы возвращаемся в дом, где кондиционер ограждает нас от палящей жары пустыни и внушает ощущение комфорта. Что само по себе глупо, потому что Джеймс недавно признал себя повинным в смерти множества людей и крушении экономики некоторых стран. Возможно, то, что делает Организация, в каком-то роде хорошо. На протяжении всей моей жизни мне говорили это. Они удерживали все под контролем. Перед киллерами Организации стояли специфические цели, например: стабилизация мировых правительств, мировой экономики, сохранение будущей свободы. Похожую хрень мы с Ником читали в книгах, когда останавливались в портах. Фигня про супергероев и их цели. Он был очарован всем этим, так же, кроме всего прочего, его обучали, как убивать людей. Он верил во все это. Он заставил и меня поверить. Пока мы не выяснили, что меня собираются выгодно продать. И не кто иной, как наш собственный отец. Даже несмотря на то, что дневник подтверждал, что я была обещана Джеймсу, у меня заняло некоторое время свыкнуться с этой мыслью. Почему Адмирал принял такое решение — отдать меня другому киллеру? Почему не захотел сохранить меня? Как вообще я могу быть в безопасности с Джеймсом? Безопасность и Джеймс — совершенно противоположные понятия. Я зачарованно смотрела на его мускулистую спину, когда он вел меня по коридору в свою комнату. У него восхитительное тело, но все дерьмо, что находится в его голове, затмевает его красоту. С этим нужно что-то делать, но что? Пока не приложу ума, но точно хотела бы понять его или разобраться с его мыслями. Тет. Теперь это имя приобрело для меня совершенно иное значение. Как вообще так получилось, что я воспользовалась его визитной карточкой при убийстве людей. И что теперь это значит? Для него? Для нас? Как это все поняла Организация? И откуда ему известно обо всем этом? Он мне сказал, что его проинформировали об этом прошлым летом после того, как я сбежала. Интересно, они рассказали ему то, как я это сделала? Думали ли они, что он тоже замешан в этом? Мы направляемся в комнату, которая расположена в конце коридора, войдя, он прикрывает за нами дверь. В комнате царит полумрак, он даже и не думает включать свет. Вместо этого подходит к окну и задергивает шторы, чтобы комната полностью погрузилась в темноту. Он пристально смотрит на окно, которое полностью закрыто шторами, и пару секунд спустя выдыхает. — С чего бы ты хотела начать? Мое тело замирает. — Что ты имеешь в виду? Он поворачивается и приподнимает подбородок, словно набирается смелости. — Я не стал обсуждать это перед Смурфом, но если ты хочешь что-то узнать, то вот он твой шанс сделать это. Спрашивай меня. Спрашивай меня, о чем угодно. На мгновение я ошеломлена тем, что он говорит мне такое. Я думаю, мне нужно немного больше времени, чтобы спланировать свои вопросы. Но неожиданно вопрос сам собой слетает с моего языка. — Что произошло с Эмбер? — Мой брат застрелил ее в грудь, когда я делал свою последнюю работу. — За что? Его челюсть сжалась. — Потому что она перешла ему дорогу. — Это все что вам требуется? Просто перейти вам дорогу? И этого достаточно, чтобы лишить жизни? Вот так взять и отнять? Его глаза сужаются в ответ на мои слова, к счастью, потому что он обдумывает мои слова, а не оттого, что его злит постановка вопроса и сам вопрос. — Иногда. — Поэтому ты убил своего брата? Потому что он убил Эмбер? — Точно нет. Тут были замешаны разные факторы. Он был моей целью к устранению. Твой отец хотел, чтобы я его устранил, но кроме всего этого, я был должен своему другу Мерку услугу. А Мерк был должен Форду. Форд захотел, чтобы Тони исчез из жизни его семьи. Поэтому так сложилось, что у меня был двойной контракт на убийство. — И… Я даже не знаю, что тут можно сказать, Джеймс. А тебя не тревожил внутренний голос, который бы назойливо говорил тебе: «Эй, Джеймс, этот парень как-никак твой брат, человек с которым ты вырос. Ты не посмеешь его убить. Он семья. Ты найдешь гребаный способ, как выпутаться из этого всего и спасти своего брата». Потому что если бы мне пришел приказ убить моего брата, именно такие вопросы прозвучали бы в моем сознании. — Я не думал об этом в таком ключе, Харпер. Понимаешь, там совершенно не было времени, чтобы искать третий выход и пытаться обмануть всех. Я думал, что смогу все как-то исправить, но все пошло не так. Появились посторонние люди, которые вклинились в это историю. Те люди, которые не должны были находиться там. Появилась Эмбер, она не должна была быть там. И затем ее сестра, Эшли… она была девушкой, которую Тони любил со старшей школы. Он поставил на карту все, чтобы попытаться сохранить ее и скрыть от пристального ока Организации, также он сделал попытку и фальсифицировал свою смерть. Он оставил ее прежде, чем она родила их ребенка. И затем появился Форд. Он обнаружил Эшли. Он решил, что хочет, чтобы Тони убрался куда подальше и так и случилось. — А Тони хотел ее вернуть. — Но Тони никогда бы не захотел оставлять Эшли, особенно после того, что он сделал ради нее. Тони не заметил того, как я подобрался к нему. — Они никогда не видят, как ты подбираешься к ним, не так ли? — Я не тот парень, который любит, чтобы его замечали. — А Саша? Каким образом она оказалась во всем этом? Джеймс отводит взгляд в сторону, затем быстро приходит в себя. Замешательство в его взгляде длилось всего долю секунды, но я заметила это. У нас с Ником была в детстве игра: кто может солгать лучше и не попасться на этом. Кто может обнаружить ложь, и я всегда выигрывала в этом. Я вижу ложь, чувствую ее. И хотя он думает, что обманывает меня, он, прежде всего, обманывает себя. Я вижу, что Джеймс лжет мне, но я не могу сказать, в чем именно, но это лишь пока. Я уже знаю, что играю какую-то ведущую роль в его планах. Он прокололся очень легко — отвел взгляд. Запомните, когда отводят взгляд — это первый признак лжи. — Саша… она… сопутствующая потеря. Она то, что осталось после выполнения заказа. Она осталось после работы, которую выполнил Мерк на прошлое Рождество. Мерк ответственен за нее, потому что он убил ее отца за то, что тот промышлял продажей оружия мимо общей кассы Организации. Но каким-то образом Форд заявил свои права на Смурфа и решил, что Мерк задолжал ему за то, что испортил жизнь Саши. А потому как они с Мерком знакомы уже хреново количество времени… — Джеймс поднимает руки и кладет их на затылок, переплетая пальцы. — Мерк воспринял этот долг серьезно и потребовал, чтобы я отдал ему долг. — Так Мерк аннулировал свой долг перед Фордом за счет того, что ты убил Тони? Потому что ты должен Мерку, а долги — это важно? Он кивает и это похоже на правду. Но я вижу, что это неполная история. Но я не заинтересована в Саше на данный момент. Больше заинтересована в нас. Джеймс подходит ко мне и берет меня за руку. — Харпер, послушай меня внимательно. — Я киваю, и он тянет меня присесть на кровать. — Сейчас ничего из этого не имеет значения. Это все просто безумие, я понимаю. Я убил своего брата. Но дело все в том, что он уже был ходячей целью, если не я, то кто-то другой. И ни тысячи новых документов, ни бесчисленное количество побегов не решили бы этой проблемы. И вот еще что — Эмбер не была моей девушкой. Я просто заботился о ней. Я оборвал все общение с ней уже давно. Очень давно, понимаешь? Я приставил к ней телохранителя, и, впоследствии, они полюбили друг друга. Она вышла за этого парня замуж. Понимаешь? Она не была кем-то значимым для меня, не была моей. Никогда. Да, я в какой-то степени любил ее, но не так, как ты думаешь. Мне нравилась идея держать ее подальше от своей грязной жизни. Я просто хотел для нее безопасности. И у меня это определенно получилось. Она начала новую жизнь. Но затем все раскололось на тысячи, миллионы осколков, и то письмо выражало мое сожаление по поводу моей неспособности сохранить ее в безопасности, только и всего. Я не знаю. Немногое из того, что он говорит, имеет смысл. — Но почему ты меня так ненавидел? Я же была просто ребенком. Он толкает меня на кровать и мои внутренности в животе сжимаются. Но в то же время, я не хочу, чтобы посредством секса мы заминали тему, которая важна для нас двоих. Мне нужно больше информации, поэтому я отталкиваю его. Но он перехватывает мои запястья и прижимает к кровати над моей головой. — Теперь слушай, Харпер. Лежи смирно и слушай. Его глаза молчаливо умоляют меня, и я соглашаюсь, кивая в ответ. Он прижимает палец к моему лбу, легко надавливая подушечкой на кожу, затем ласково проводит им по переносице и останавливается на моих губах. Мой рот сам приоткрывается, и я прикусываю нижнюю губу. — Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Рыба-лев. Я полюбил тебя с первого взгляда, когда тебе было еще шесть лет. — Ты любил? Он кивает. — Я любил. Но ты же понимаешь, что любить шестилетнюю девочку совершенно неправильно. Ты же должна это понимать. Это очень грязно, неправильно, извращенно, не было и шанса, что я могу сладить с сильным влечением. И это началось еще перед тем, как ты была обещана мне. Адмирал вывел тебя на пляж, продемонстрировал мне какая у него дочь. В тот день ты была в крошечном купальнике с оборками, ты в нем напоминала мне маленькую балерину из «Лебединого озера». Ты была самой милой и потрясающей малышкой, которую я когда-либо видел. Идеальная. Невинная. Сладкая. Я улыбаюсь тому, как он описал меня. Я даже уже и позабыла о забавном купальнике. Я устроила истерику накануне того дня, чтобы мне купили этот купальник в сувенирном магазинчике, который находился в холле отеля. И как обычно, истерика была единственным способом, чтобы привлечь внимание моего отца. Он что, сделал это не просто так? Чтобы продемонстрировать меня? Мой желудок сжался от чувства отвращения. — Я так сильно хотел, чтобы в тот день ты была одного возраста со мной. — Мы вдвоем рассмеялись. — Ты просто не можешь представить, как мне было трудно слушать твоего отца и ко всему прочему отказать ему. — Он останавливается, берет мое лицо в ладони и оставляет целомудренный поцелуй на моих губах. — Ты никогда не сможешь понять, как мне было трудно говорить ему «нет». Но это неправильно, Харпер. Принимать девочку в качестве взятки и обещания за работу. Я тихонько вздыхаю. Конечно, я понимаю это. И прежде чем узнать, что он мое обещание, я была просто-напросто разбита, когда узнала, что буду кому-то принадлежать. Я чувствовала себя проданной. Но с Джеймсом, все это… ощущается по-другому. — Я так хочу тебя, Харпер, — говорит он, читая мои мысли. — Теперь ты есть у меня. И я знаю, что ты меня тоже хочешь. Но если я ошибаюсь, это твоя возможность сказать нет. Я не могу двигаться. Его слова чувствуются, как предложение остаться навсегда. Как будто утвердительный или отрицательный ответ решит мою судьбу. — Я воспринимаю твое молчание, как «да», — говорит Джеймс. Затем его обнаженная грудь прижимается к моему телу, его рот завладевает тем, ради чего Джеймс все это устроил. Мной. Его язык исследует мой рот, когда он приподнимает мою футболку. Сначала его действия очень аккуратные и неспешные, но затем он теряет терпение, приподнимая меня над кроватью, и с силой сдергивает футболку через мою голову. И прежде чем я могу почувствовать прохладу, которая царит в комнате, его руки уже на пуговице моих шорт. Затем на застежке молнии. — Сними их, — мягко просит он. Я трясу ногами, чтобы шорты опустились вниз, затем откидываю в сторону носком ноги, в то время как мои глаза не покидают его. Он усмехается и все, что я видела под пирсом в тот день, до того как я узнала абсолютно точно, что он убийца, все те мысли вновь всплывают в моей голове. Какой он красивый. Как он привлекает мое внимание своим взглядом. Как он заставляет мое тело пульсировать от желания и томления. Моя рука поднимается, и ладонь прижимается к выпуклости на его джинсах. Он такой возбужденный, пульсация между моих ног становится неконтролируемой болью, давая мне знать, что я могу кончить, даже не начиная ничего. — Харпер, — говорит он, привлекая мое внимание от пульсирующей нужды обратно к нему. — Да? — отвечаю я ему шепотом. Он улыбается и ложится рядом со мной. Джеймс выдыхает, как будто с облегчением. Я чувствую, как он расслабляется и берет мою ладонь в свою, переплетая наши пальцы. — Я бы хотел познакомиться заново. — Что? — я легонько смеюсь. И смех меняет все. Я отодвигаю подальше список моих жертв и Адмирала, потери и печаль, которую я чувствовала с того момента, как мы с братом расстались прошлым летом. Чувственное настроение разрушается смехом. Но на его место приходит что-то еще. Что-то еще… — Начать сначала, — говорит он опять. Кончики его пальцев находят мой пупок, и он легко обводит нежные круги вокруг него, затем он внезапно отпускает мою руку, приподнимаясь на локте, снова протягивая мне свою руку. — Я Джеймс Финичи, приятно с тобой наконец познакомится. Я прикусываю губу, чтобы немного остановить чувство трепета, которое зарождается в моем носу и горле, прежде чем оно превратится в слезы. Он делает глубокий вдох, как будто волнуясь, что его жест не будет оценен по достоинству. Но ему не о чем волноваться. Я также протягиваю ему руку, и мы обмениваемся рукопожатием.