Термометр на контрольном щитке показывает, что снаружи сорок пять градусов по Цельсию, но внутри мы находимся в объятиях холода, и это не имеет ничего общего с системой кондиционирования. Мы — киллеры. И разве не это про нас говорят? Хладнокровные. Как те яркие ящерицы, что стремительно ползут через трассу покрытую песком. Мы до мозга костей хладнокровные. Глава 16 Джеймс — Что ты имел в виду, когда мы находились там? — спрашивает Харпер, потому что за окном определенно не на что смотреть, кроме кустарников юкки или случайных змей, что выползают на дорогу. — Когда ты сказал: «Кто-то, кто должен быть давно мертвым». Я смотрю через плечо на Смурфетту, чтобы узнать, не хочет ли она тоже поучаствовать в этом диалоге, но она расположилась на консоли, что находится посередине одноместных сидений, и крепко спит. — Ты не проверишь для меня Сашин пульс, детка? Если действие «Налоксона» закончилось, а они дали ей дозу больше, чем следовало, она будет опять находиться под действием наркотического препарата. Харпер наклоняется к заднему сидению с шумным вдохом, что выражает крайнее раздражение, берет Сашино запястье и начинает считать. Спустя минуту она говорит: — Шестьдесят восемь. — Ага, тогда она в полном порядке. — Ну, может, она и да, но вот я, определенно, нет. Мне нужны ответы. Для тебя, как я посмотрю, ничего из этого не имеет значения, а вот мне хочется знать, что произошло. — Я могу сказать то же самое и о тебе, Харпер. Я искоса смотрю на нее, затем перевожу свой взгляд на жесткий ландшафт пустыни. На самом деле, мысленно прикидываю, как удовлетворить ее любопытство, чтобы не проколоться и не облажаться, а значит, тем самым, справиться с ее натиском. — Давно, когда я был молодым пареньком, который думал, что статус убийцы сделает меня более усовершенствованной, сильной и быстрой версией Боба Фетта[5] я тоже задавал много вопросов «почему?». Но до меня быстро дошло, что вопросы «почему?», на самом деле, очень опасные. Почему люди пришли за Сашей? Почему ты и я вместе? Почему с нами находится Саша? Я имею в виду, что, кроме того, что мы дети Организации, что у нас еще общего? Она молчит. Возможно, размышляет, а, возможно, после моего ответа пытается избегать меня. Я облегчаю ей задачу, отвечая на свой же вопрос. — Убийства, Харпер. Именно они. Это и есть то, что связывает нас, кроме того, что мы дети Организации. А знаешь ли ты, кто были те люди, которые присутствовали на твоем дне рождения, на яхте? Я бросаю на нее взгляд, и она отрицательно качает головой. — Ты отравила всех, подлив в воду «Визин», — с нажимом произношу я. — Из тех тринадцати человек, что скончались, девять занимали ведущие посты в Организации. Все они были правящей верхушкой. А ты же понимаешь, что это значит, когда вся правящая верхушка разом умирает? — По ее взгляду я могу сказать, что она определенно это знает. Но Харпер все равно позволяет мне посвятить ее. — Это значит, что будет полностью изменена структура управления. Это значит новые назначения, новые лидеры. А теперь задай себе вопрос, кому больше всего была выгодна смена власти? — Ее молчание начинает бесить, и меня раздражает нянчиться с ней. — Твоему отцу, Харпер. Он находится во главе всего этого, он принимает конечное решение касательно всего, у него также есть враги, которые, возможно, считают, что могут управлять Организацией лучшего него. Таким образом, благодаря твоим действиям он убил всех разом. Только он не замарал свои руки. — Получается, что он использовал меня, чтобы убить? — она фыркает, задавая вопрос. — Именно так, детка, понимаешь, тебе бы ничего не грозило, ты его дочь, ты его кровь. Ты для него самое ценное сокровище. Он никогда не причинил бы тебе зла, просто он использовал тебя в своих целях. Молчание. Звенящее и напряженное. Я не выдерживаю первым. — Это что, удивляет тебя? Я имею в виду, твой отец хотел отдать тебя мне, когда тебе было всего шесть… — Джеймс, — фыркает она. — Это уж вряд ли. — Ну, я конечно, согласен, что это, возможно, было не очень похоже на правду, но он же все-таки сделал мне это предложение. Разве этого недостаточно? Разве тебе недостаточно этого, чтобы поверить, что если он мог использовать шестилетнюю девочку для своих целей, то он может использовать тебя еще раз? Ты же слышала мой рассказ, как он мне тебя предлагал? — спрашиваю я у нее. — Или, может, тебе стоит повторить это слово в слово? — Джеймс, стой. Притормози. Я совершенно не то имела в виду. Я говорила о том, что, может, он и сказал тебе это, но он не собирался делать этого на самом деле. Джеймс, почему ты не думаешь, что он просто использовал тебя? Я не думаю, что он мог меня отдать. Ты сам мне говорил, что это было своеобразной проверкой. Я просто чувствую это, ведь он мой отец, я знаю его, он бы никогда меня не отдал тебе, как бы нам в это не хотелось верить. — И почему же? Потому что мы с тобой не равные, ты считаешь, что твой отец мог думать, что я недостоин его дочери? — Я даже не собираюсь отвечать на твой вопрос, продиктованный ущемленной гордостью. Джеймс, ты уже сам мне говорил, что понял, что предложение было ненастоящим, так почему ты не можешь признать то, что уже знаешь? — Суть в том, что он был способен на это, независимо от своих намерений. — Он не имел никакого отношения к моим действиям на корабле, Джеймс! Это был… Она запинается и именно этого момента, я и ждал. — Это был кто, Харпер? Это были вы с Ником? Она качает головой, смотря на меня. — Откуда бы вообще мой отец узнал об этом? — Откуда бы он узнал? Да ладно, Харпер… Кто натолкнул тебя на этот план? Кто тебе сказал использовать «Визин»? — Просто он был на борту, никто ничего не советовал. — Пожимает она плечами. — «Визин» и путешествие по морю, всегда идут рука об руку, я имею в виду, что у нас на борту всегда был «Визин». — Это был отличный план. — Я издаю ироничный смешок. — Я имею в виду, не пойми меня неправильно, это был просто фантастический план. Но тебе не кажется странным, что кучка старых мафиози была отравлена ядом, который указывает на киллера номер Шесть? — Я не знала ничего про то, как расшифровывается имя Тет, Джеймс. — Нет. — Я смотрю на нее и сверлю взглядом. — Нет, ты не знала. Но Ник определенно знал это, тогда он уже был одним из нас. И если бы он хотел, чтобы умер твой отец, ну, тогда могу сказать точно, что твой отец был бы уже мертв. А так как тринадцать человек правящей верхушки были убиты, а твой отец нет, то он определенно был замешен в этом. Ради чего это было нужно ему? В чем была ваша выгода? Я смотрю на нее, когда произношу эти слова, она же в свою очередь расправляет плечи, немного приподнимает свой подбородок, и затем отводит от меня взгляд и смотрит на дорогу. — Свобода, Джеймс. Все, что я хочу, — это моя свобода. — А для твоей свободы тебе разве обязательно нужен живым твой отец? Тот человек, который собирался отдать тебя в рабство незнакомому парню? Харпер шумно, раздраженно выдыхает и качает головой. — Мне кажется, Джеймс, ты задаешь много вопросов «почему?» для того, кто был обучен не говорить без причины и выполнять то, что ему велят. Теперь моя очередь спрашивать, почему оказался жив парень, который должен был быть давно мертв? Я быстро смотрю на Харпер, затем обдумываю ее вопрос на протяжении пары секунд, когда резко поворачиваю в сторону, чтобы пропустить черепаху, которая пересекает шоссе. Длинная стройная ножка Харпер упирается в щиток управления, в то время как она прислоняется спиной к двери, таким образом, она может отлично наблюдать за моей реакцией. — Это была моя недавняя работа. — Так что он сделал? Что он сделал, чтобы заслужить быть убитым тобой? — Не имею понятия, это был простой приказ. — Но ты его провалил. Поэтому… — Я думал, что он умер, — рычу я на нее. — И ни хрена я не провалил ничего. Произошло что-то другое. — О, понятно, — выдыхает она. И затем бормочет «отлично», скорее всего, утомленная моими быстрыми и неполными ответами, и я благодарен ей за это, потому что я сейчас явно не в настроении обсуждать то, что я делал на протяжении двух последних лет. — Так почему же ты не пришел, чтобы убить Мерка? — Саша, маленькая предательница, спрашивает меня с заднего сидения. — Ну, а с чего бы мне убивать Мерка? — Ты убил всех остальных. Так почему не убил Мерка? Я хмуро смотрю на нее в зеркало заднего вида. — Ты убил всех остальных кого? — напряжено спрашивает Харпер. Ох, бл*дь. — Убийц, — отвечает Саша. — Сейчас он должен был остаться один, не считая Мерка. Поэтому мне интересно, почему он не убил Мерка? Потому что он точно не милый и забавный парень. Кстати, он не работает на Организацию. Он мерзкий и злой, и с того самого момента, как ты устранил всех остальных киллеров, меня не перестает мучить вопрос: почему ты не убил его? Я ничего не отвечаю. Просто перевариваю новый кусочек информации. Откуда этой маленькой девочке столько известно о моей работе, о моих делах? И кто подставляет меня? Если я и Саша работаем на одного и того же человека — это одно дело. Но я, черт побери, не думаю, что это так. На самом деле, вся моя преданность на данный момент под вопросом. Кому мне теперь доверять? Чей это план? — Ты знаешь, тут есть еще кое-что, — продолжает Саша, тем самым пробуждая меня из молчаливого состояния. — Еще кое-что? — я смеюсь в попытке скрыть свою растерянность. — Их намного больше. Убийц намного больше. Намного, намного больше. Я совершенно не удивлен ее словами. — Я не хочу говорить об этом, поняла? Нам осталось всего пару часов до Палм-Спрингс, а до этого просто закрой свой рот.