— Всего лишь хорошо? — спросил — Мигель решил, раз уж профессор его очень медленно ласкал, то в мыслях можно называть его по имени — Олдридж. Его губы скользнули по виску Мигеля. — Все закончилось слишком быстро. Он вошел в меня, я привык, и три толчка спустя, он кончил. Так что, да. Было хорошо. — Я постараюсь лучше, — палец дока вошел глубже. — Черт. Ты такой потрясающий внутри. Горячий, как шелк. Боже. Дай-ка я попробую... Мигеля прострелило раскаленным добела ощущением сладкого, острого наслаждения, когда пальцы Олдриджа предположительно коснулись простаты. — Твою ж мать. Док усмехнулся. — Вот она где. Будешь хорошо себя вести, и я повторю. И еще. И еще. А сейчас расскажи о том не-очень-парне. — Господи, — Мигель несколько минут даже думать не мог. Казалось, вернуть способность разумно мыслить нереально сложно. Он всего лишь хотел чувствовать, а не возвращаться к неприятным воспоминаниям. — Дай мне секунду. Олдридж не остановил мучительно медленное скольжение пальца. — Не спешите, мистер Кордеро-Руис. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты чертов извращенец? Док застыл на месте, и Мигель проклял свой длинный язык. — Это хорошо, papi. Офигенно, клянусь. Не останавливайся. Умоляю, не останавливайся. Голос Олдриджа стал более хриплым, чем обычно. — Тогда делай то, что я сказал. Расскажи о втором члене. — Окей. С этим парнем я познакомился в баре. Он подкатил ко мне и был таким классным. Вокруг не было ни одной девчонки, с которой я хотел бы переспать, а возбуждение никуда не уходило, так что я согласился поехать к нему. И он не... это не... эм... как-то больно получилось. —Вообще-то, было очень больно, как будто его рвали на части. Олдридж вытащил палец, вынудив Мигеля протестующе застонать, но вместо одного скользнул внутрь двумя. — Так больно? — Черт, нет, — Мигель, как кошка в течке, задрал задницу выше, молча умоляя о большем. — Замечательно, — Олдридж одобрительно сжал член Мигеля. — Продолжай. Расскажи, что было дальше. — Этот чувак продержался намного дольше, чем я рассчитывал — в смысле секса. А кончив, он шлепнул меня по заднице со словами, что классно провел время, и выставил за дверь, — Мигель не стал добавлять, потому что просто не мог это произнести, что когда вернулся домой и полез в душ, то заметил испачканное кровью нижнее белье. Кровотечение не остановилось и на следующий день. Ему пришлось сходить к врачу, который поставил ему диагноз — разрыв анального отверстия. Это было совсем не смешно, и с тех пор Мигель никому не позволял ничего пихать в свою задницу. До сегодняшнего дня. Олдридж поцеловал Мигеля в лоб, и его пальцы замерли. — Боже. Обязательно скажи, если будет больно. Незамедлительно. Понял? — сейчас с ним разговаривал Профессор, которого Мигель привык видеть на лекциях, и его передернуло. — Да, papi, — ответил он. — Расскажи, чего ты хочешь. Мигель насадился на пальцы Олдриджа, насколько было возможным. Потрясающие ощущения. Восхитительные. Но все равно недостаточно. Даже неторопливо поглаживавшей член ладони было недостаточно. — Я хочу тебя. Хочу внутри себя. Хочу, чтобы ты меня трахнул. Это было только верхушкой айсберга, но все, что казалось возможным попросить. — Должен ли я тебя развязать? Мысли Мигеля рассыпались, но ему удалось собрать их в кучу. — А ты хочешь? Потому что раньше... Олдридж, похоже, потерялся в своих мыслях и надолго замолчал, в итоге сказав: — Нет, не хочу. Хочу тебя именно так. Это... возбуждает. Просто преуменьшение века, по мнению Мигеля, но он промолчал. Он крепко сжал в каждой ладони балясины лестницы и кивнул. — Окей. Отлично. Хорошо. Давай так. Делай так, как тебе нравится. Только умоляю. Умоляю... — пальцы, трахавшие анус Мигеля, исчезли, как и рука с его члена. Мигель почувствовал себя пустым, одиноким и отчаявшимся. — Умоляю, — снова взмолился он, совершенно этого не стыдясь. — Уверен? — спросил Олдридж. Послышался звук раздираемой упаковки, а затем стон. Должно быть Олдридж натягивал презерватив, но в очень пустой заднице Мигеля так ничего и не наблюдалось. — Боже мой, cabron[13], да засунь ты в меня уже член, пока я не сдох. Господи. Мне нужно плакат растянуть? Трахни меня! И Олдридж дал, что не было ни поверхностным, ни болезненным. Олдридж проникал медленно, позволяя телу Мигеля привыкнуть, и сейчас с этим мужчиной все казалось сказочно правильным. — Да, — услышал Мигель собственные слова. — Господи боже, да. Нереально. Олдридж сделал несколько неглубоких толчков, прежде чем войти до конца, и вжался в тело Мигеля. Док все еще был одет, что заводило Мигеля еще сильнее. Мягкая шерсть профессорских брюк и хрустящий хлопок его рубашки были чертовски сексуальными. Мигель представил, как они, должно быть, выглядели со стороны: он связанный как жертва, и Олдридж трахающий его в своей «бабочке» — одного этого было почти достаточно, чтобы в ту же секунду кончить. Мигель отчаянно боролся с оргазмом, желая продлить это максимально дольше. — Боже, — бедра Олдриджа подавались вперед быстрее и резче, вынуждая Мигеля крепче держаться за перила. — Я сейчас кончу. Я сейчас... Олдридж кончил, впиваясь зубами в шею Мигеля достаточно сильно, чтобы тот закричал. Удовольствие от того, как основательно его трахали смешалось с болью от укуса и накрыло Мигеля с головой. Он обессилено кончил, спуская всю сперму в трусы, сквозь которые засочилась влага наружу. Олдридж из него вышел — очень осторожно — и Мигель просто повис, привязанный к перилам, чувствуя себя таким опустошенным, будто вынули все внутренности. Сначала освободилась одна его рука, затем — вторая. Олдридж растер их, возвращая конечностям Мигеля чувствительность, а сам парень осел на задницу, стараясь не думать ни о чем вообще, но не преуспел. «Значит ли это, что я гей? Или би? Определенно не гетеро, но откуда мне знать? И имеет ли это какое-то значение? Потому что этот мужчина стал сейчас по ощущениям центром моего мира и что мне теперь с этим делать? Он не позволит мне себя касаться». Даже сейчас, Олдридж отстранился, поправляя свою одежду. — Это было... — Фантастически сногсшибательно? — предположил Мигель. Он встал, потянул свои затекшие ноги и сел на скамейку. Мигель внимательно осмотрел перепачканные спермой джоки. «Стоило того. Эта покупка того стоила. И шелковая лента тоже». — Совершенно безответственно. — Мы же предохранялись, — напомнил ему Мигель. Олдридж фыркнул. Мигель поднял глаза на расхаживающего по прихожей дока. — Я твой преподаватель, Мигель. Все наши контакты были крайне неуместными. Меня могут уволить. А тебя отправят на академический испытательный срок или отчислят из университета. Мигелю было плевать. — Значит, будем осторожными до конца семестра. Ты справедливо оцениваешь мои знания. Никакой снисходительности. А потом это уже будет неважно. — Еще как важно. Все узнают. О таком всегда узнают. Ничего нельзя сохранить в тайне. Мигель снова поднялся. Все пошло не так, как он надеялся. — Ты не можешь этого знать. — Я знаю, — Олдридж стоял, непреклонно уперев руки в бока. — Я не могу позволить этому повториться. Мигель заметил, что док использовал слова «не могу», а не «не хочу». — А если я не соглашусь? — Мигель отказывался одеваться и стыдливо сбегать. — Несогласие не изменит реальность, Мигель. — Точно. В реальности все повторится снова. В реальности ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Я — твоя реальность во плоти, док, и если мы притворимся что ничего сегодня не было, это не изменит ничего, — Мигель обнажил перед Олдриджем свою покусанную шею. Тот побледнел. — Боже. Не могу поверить, что я... — Мне понравилось, — прорычал Мигель. — Я хочу, чтобы ты снова так сделал. Пометил меня с ног до головы. Заклеймил меня, черт возьми, — Мигель в бешенстве натянул джинсы на испачканные джоки. — Единственное, что останавливает тебя — ты сам. — Не все так просто... Мигель небрежно натянул футболку через голову. — Просто, док. Совершенно просто. — Не понимаю о чем ты. Ты еще ребенок.