Олдридж заполняет собой пустоту внутри тела Мигеля и, по его мнению, это лучшее возвращение домой. Почему это казалось таким приятным — таким правильным — настоящая мистика. Как будто близость Олдриджа пробуждала в Мигеле совершенно другого человека, и желания, о существовании которых раньше он и не подозревал. Например, желание быть снизу. До встречи с Олдриджем, Мигель воспринимал оральный секс с мужчиной, как нечто среднее между терпимым и удивительным актом, в зависимости от партнера, настроения и уровня возбуждения. Анальный же секс в лучшем случае был нормальным, а в худшем — болезненным. Несмотря на некоторые эксперименты, Мигель видел себя только натуралом, и иного будущего, где встречается с милой девушкой, женится на ней и однажды заводит детей, себе не представлял. А теперь все изменилось. Мигель жаждал внутри себя член, но исключительно Олдриджа. Ему были просто необходимы короткие светлые волосы, настороженные серые глаза и золотистая щетина. Он мечтал о плоской, гладкой груди, мускулистых слегка волосатых ногах и бабочках. Он не хотел спокойной жизни с милой девушкой с классной грудью и убийственной попкой. Он хотел Олдриджа, своего преподавателя, а не какую-то воображаемую милую девушку. Олдридж даже на милого мальчика не смахивал. Он был колючим, замкнутым и сложным. Как любит говорить abuela — мама его мамы — «сердцу не прикажешь». Мигель не понимал, откуда возникло такое сильное желание заботиться об Олдридже, но останавливаться не хотел. И даже не думал, что сможет. Кто-то должен был любить этого мужчину, отвергавшего прикосновения, близость и общество других людей. Олдридж хотел любви с такой силой, которую Мигель чувствовал, но не видел — очень похоже на то, как астрономы обнаруживали черные дыры. Это бездна пугала и одновременно притягивала Мигеля. «Позволь мне тебе помочь». «Позволь мне тебя любить». Сердце Мигеля билось в груди резкими всплесками боли, и при этом он получал несравнимое удовольствие на члене Олдриджа. «Господи, помоги мне, я уже его люблю». — Мне нужно больше, — проговорил Мигель, потому что иначе мог сказать кое-что другое. Олдридж распахнул глаза. — Что? Его голос ласкал кожу Мигеля. — Больше тебя. Больше всего. Просто больше, — Мигель слез с члена Олдриджа и лег рядом. — Я что-то не то сделал? — Олдридж смотрел пораженно. — Боже, детка, нет, — более опасные слова так и стремились сорваться с языка, но сейчас не самое удачное время. — Я хочу тебя поцеловать. Можно? Пожалуйста? Мне нужно... Олдридж накинулся на его губы. Столкнулся с его зубами. — Ауч. Прости, — пробормотал отстранившийся Олдридж. Мигель схватил его за руку и замер. «Черт. Это перебор?» Он оторвал от мужчины свои пальцы, но Олдридж ему помешал и вместо этого двинулся сам. — Может, еще раз попробуем? — спросил профессор. Олдридж снова поцеловал Мигеля, на этот раз было много и мало одновременно. Дыхание смешивалось, губы сладко прижимались. Именно этого и хотел Мигель, растягивая каждый поцелуй, и мечтал, чтобы это длилось бесконечно. Они целовались, пока одних поцелуев стало недостаточно. — Ты мне нужен внутри, — прошептал Мигель. — Я уже был в тебе, на случай если ты не заметил. — Поверь, — сказал Мигель. — Я заметил. И хочу еще раз. Олдридж тихо рассмеялся. Всего лишь легкий намек на звук и рокот в груди мужчины. Мигель, желая это ощутить, положил ладонь на грудь Олдриджа. Такое чувство, что он погладил льва. «Олдридж всегда будет немного диким», — подумал Мигель. Возможность быть укушенным, растерзанным или даже его побега, никуда не денется. Прикосновения к Олдриджу всегда будут сопровождаться риском, но оно того стоит. — Тогда, может, еще и рубашку снимешь, — предложил Мигель. Штаны и белье мужчины давно валялись кучей на полу, а рубашку снять он забыл. Мигель уже ее расстегивал, оставляя поцелуи на каждом открывавшемся участке кожи. — Раньше ни у кого особого желания раздеть меня не возникало, — заметил Олдридж, позволяя стянуть с плеч рубашку. — Эй, papi, не одному тебе нравится смотреть. Олдридж вспыхнул. — Я не... — Блин. Да мы встретились благодаря твоему пристрастию. Ну и мне иногда тоже нравится смотреть. А если я вижу тебя, значит, и ты можешь видеть меня. Согласен? Олдридж раздраженно закатил свои красивые серые глаза. — Дурацкий вопрос, — док чмокнул Мигеля в нос. — Глупый мальчик. — Возьми меня, — потребовал Мигель, больше не желая испытывать судьбу и называть то, чем они занимались, любовью — пусть именно так и было. — На спине. Лицом к лицу. Я хочу видеть твои глаза. Хочу, чтобы ты меня целовал. Пожалуйста, papi? — Хорошо, — Олдридж опрокинул Мигеля на спину, устроился между его ног, а потом поднял одну вверх. Профессор начал медленно, сантиметр за сантиметром, погружаться, настолько осторожно, словно Мигель был хрустальным. Словно он был особенным. Возможно, даже драгоценным. Несмотря на то, что Мигель еще с прошлого раза был достаточно растянут. Олдридж видимо твердо решил сегодня стать долбанным прекрасным принцем. Док замер, войдя на всю длину, глубоко задышал и закрыл глаза. Мигель жадно рассматривал острые скулы, точеную челюсть, длинную шею, крепкую грудь и мускулистые, но очень изящные плечи. Олдридж был прекрасен. Олдридж был всем, чего хотел Мигель А потом мужчина склонился, смял губы Мигеля поцелуем и начал двигаться. Мысли, надежды, мечты и тревоги мигом испарились. Остались только удовольствие, тепло и любовь Очень много любви. Мигелю бы в жизни не удалось все это в себе удержать, но он должен был постараться. — Я хочу видеть, как ты кончаешь. Покажи мне, — голос Олдриджа во время приказов становился ниже и грубее. Одного звука было достаточно, чтобы выполнить его просьбу. Мигель провел по своему члену ладонью, а док продолжил двигаться медленными, размеренными толчками, заглядывая в глаза парня, словно там таились все тайны Вселенной. — Не сдерживайся. Не смей. Если кто и сдерживался здесь, так только Олдридж, потому что док дожидался шоу. Не сводя с мужчины взгляда и обнажая перед ним свою душу, Мигель исполнил то, что от него просили. Он кончал, распадаясь на части, превращаясь в дрожащую массу осколков. Сперма была повсюду: на животе, груди и ладони, но значения это не имело, потому что Олдридж ускорился, продляя удовольствие Мигеля, пока это не превратилось чуть ли не в агонию. — Пожалуйста, — простонал он. — Прошу. Олдридж сильнее надавил на поднятую ногу Мигеля, вбиваясь все безжалостнее. Он резко двигал бедрами, наказывая тело Мигеля самым верным образом. Прекрасного принца сменило темное, дикое создание, прятавшееся глубоко внутри Олдриджа. — Боже, — воскликнул док, закрыв глаза и запрокинув голову. — Боже, — он ненадолго замер и вышел. — Прости. Мигелю было жаль лишь одного — он не чувствовал внутри себя сперму профессора. Единственное, что было неправильным. — Не стоит, — проговорил парень. — Было замечательно. Олдридж поднялся и избавился от презерватива. К счастью, он вернулся обратно в постель. Мужчина лег рядом, и несмотря на полное отсутствие объятий, тот смахнул волосы с потного лба Мигеля. — Тебе было больно? — спросил Олдридж. Правдивый ответ был слишком сложным для объяснения. Да, боль была, но она отличалась. От того раза. С тем мужчиной. Там не было ни страсти, ни удовольствия, только дискомфорт и унижение. Мигель рядом с Олдриджем чувствовал себя хорошенько заезженным, желанным и нужным. — Для тебя я не просто тело, — проговорил он, не отвечая на вопрос Олдриджа. Рука дока замерла, а глаза округлились. — Нет. Никогда. Ты... — Да? — Мигель задержал дыхание. — Ты — это ты. Это рассмешило Мигеля. — В яблочко. Олдридж нахмурился. — Я неправильно выразился? — Ты просто Шерлок. — Это не так легко, — возразил Олдридж. И отстранился. Мигель не мешал, но двинулся следом. — Ты забыл о своей «Линии Мажино». Без нее проникнуть на твою половину кровати намного проще. Олдридж пожал плечами. — Если ты отстранишься, я придвинусь следом. Я всегда буду следовать за тобой. Но ты можешь остановиться. И позволить мне догнать. Догнать тебя. Хочешь, расскажу о своей поездке? Глаза смотрели на Мигеля вызывающе, настороженно и благодарно. — Наверное, — и док чуть ближе придвинулся к Мигелю. — Мне показалось, что ты хорошо проводил время. — Так и есть. А потом мой брат подслушал наш секс по телефону. И сам оказался геем. Ему довольно трудно было понять, что я не гей и не натурал, и у нас получился очень интересный разговор. А бабуля, когда узнала, избила его тапком.