И, наконец, командующий армией в свою очередь не забыл и о мостах через канал. Он приказал командиру 29-й сбр полковнику Федорову «обеспечить связь… с начальниками подрывных команд Рогачевского и Яхромского мостов через канал Москва – Волга на их минно-подрывных станциях – по телефону к 24.00 27. XI.41 г.»[184]. Более того, через полковника Леошеню было приказано прислать в штаб армии по два делегата связи от команд Рогачевского и Яхромского мостов для передачи приказа на взрыв[185]. Это была страховка на тот случай, если делегат будет по дороге убит или ранен. А, возможно, приказ должны были передать двое, чтобы взаимно подтвердить его правильность. То есть налицо желание с одной стороны иметь гарантию на случай неисправности телефонной линии, а с другой – исключить возможность случайного подрыва в результате какой-нибудь провокации. Но вот того, что должна была делать подрывная команда, если перед мостом появится противник, а телефон будет молчать, эти меры не предусматривали. Кроме того, вполне можно было выделить взвод для охраны и патрулирования непосредственных подступов к мосту. Однако это не было сделано. Видимо, командарм считал, что если на западной окраине Яхромы завяжется бой, то у него будет время принять окончательное решение. Он не предусмотрел, что немцы могут попытаться захватить мост до начала общей атаки. Между тем оберет Мантейфель «под охраной нескольких человек отправился для рекогносцировки местности на близлежащий холм, с которого он и сопровождавший его офицер могли видеть город и мост через канал»[186]. Трудно сказать, где находилась точка, с которой велось наблюдение. Более всего для этой цели подошла бы вершина холма севернее Елизаветино (отметка 236.1), либо его склон, обращенный к Яхроме. В наши дни он порос лесом, а перед войной в ходе строительства канала его берега и ближайшие окрестности были очищены от растительности. Картину, которую увидел перед собой Мантейфель, нетрудно представить и сейчас. Особенности местности делают ее удобной для обороняющегося на восточной стороне канала при отражении атаки с запада, а для обороняющегося на западной стороне – от атаки с востока. Помимо естественной и искусственной водных преград (реки и канала) обороняющийся владеет господствующими высотами, что позволяет контролировать всю лежащую впереди местность. Только овладев высотами на противоположной стороне, противник мог начать свои действия в направлении Дмитрова и Загорска. Немцы не знали, какие силы будут противостоять им при попытке образовать плацдарм. Но было ясно, что если мост будет взорван, то даже слабый заслон сможет нанести атакующим большие потери, поскольку у переправившейся пехоты не будет поддержки танков. Прямой путь к мосту перекрывала линия окопов, расположенная перед городом. А в том, что он заминирован, у противника не было никаких сомнений. Понимая все трудности, связанные с выполнением поставленной задачи, командир боевой группы рассчитывал, в основном, на быстроту и внезапность. В связи с этим кажется, что дальнейшие действия противника очевидны: немного передохнуть, и вперед. Надо сказать, что и штаб дивизии по радио требовал немедленных действий[187], а изрядно промерзшее воинство стремилось добраться до теплого жилья и рвалось в бой. Как вспоминает Мантейфель, «…офицеры, унтер-офицеры и рядовые солдаты боевой группы просили меня вести их на штурм моста в тот же вечер»[188]. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь