— Я понимаю, леди Браггитас, что для вас все это ново и непривычно, но существует определенная цель — сохранение целостности нашего королевства и избежание поглощения его другим государством, более могущественным и боеспособным. — Но при чем здесь я? — не смогла сдержать вырвавшийся вопрос. — Я даже не являюсь наследницей маленькой провинции, у меня ничего нет, мне не известно имя моего отца. Думаю, что решение короля в мою пользу никак не повлияет на ход событий в королевстве, не придаст ему престижа и могущества, даже наоборот — незаконнорожденный король и его незаконнорожденная супруга — это звучит как приглашение на пир стервятников, на котором соберутся преимущественно члены Высших Домов. Тогда зачем меня сюда притащили, преодолевая огромные расстояния, ценою человеческих жизней, теряя последние силы? — Вот как? — Вардас отстранился и посмотрел на меня с сомнением. — Вы так низко себя оцениваете? — Я оцениваю себя ровно настолько, насколько считаю нужным. — Несмотря на то что я очень старалась говорить спокойно, мой голос дрожал от волнения. — Потому что выросла среди простых людей, и меня учили, что все равны перед богами. — Это очень похвально, леди Браггитас, в вас нет надменности, присущей многим аристократам… — Давайте говорить начистоту, лорд Вардас. — От моей напористости он явно не был в восторге, однако никак этого не показал. — Я устала слушать слова «леди» и «аристократка», которые по отношению ко мне звучат как издевательство! Вы прекрасно знаете, что я родилась вне брака… — И, очевидно, вас это очень расстраивает! — закончил он за меня. — Вы всегда думаете, что во всем правы, не так ли? — Нет, — покачал головой лорд Вардас. — Но вас ведь задевает факт вашей незаконнорожденности? — Не задевает. — А вот сейчас мой голос меня не предал. — Мне не стыдно от того, что я бастардка! Да, лорд Вардас, меня всегда называли именно так, даже слуги. В комнате повисло напряженное молчание, краем глаза я заметила, как напрягся и подался вперед Легарт, готовый вот-вот вскочить и вмешаться в разговор, лишь бы я не наговорила лишнего. Ортис сидел, словно каменное изваяние, на его лице не отражалось никаких эмоций, только слегка раздутые крылья носа выдавали небезучастность старого дознавателя. И только Вардас был абсолютно закрыт для выражения своих чувств. В бездне глаз ничего не отражалось, кроме той самой темноты, которой он принес клятву верности. — Родственники считали меня позором и пятном на чести Дома! — продолжала я. Теперь мне было не страшно. Может, канцлер поймет наконец и отпустит восвояси, решив, что такая невеста не подойдет его венценосному племяннику? — Каждый раз мне напоминали, как я должна быть благодарна за милость деда: ведь он оставил при себе дочь, опозорившую весь род. Но знаете что? Лучше бы он нас с мамой изгнал, проклял и навеки забыл наши имена. Наверное, стоило все же помолчать — было видно, как неприятно слушать это кузену. Он опустил голову и задумчиво тер лоб. Но остановиться я не могла. Все, что жило во мне, рвалось наружу: хотите знать правду обо мне? Вот она. А в глазах грозного канцлера появился интерес. — Если уж маме не суждено было остаться с моим отцом, то лучше бы мы жили где-нибудь в глуши, вдали от мира и его интриг. Вдвоем. Были бы счастливы, несмотря ни на что. Тогда, возможно, мама прожила бы дольше! — Мне нужно, чтобы вы рассказали о том, что сказала вам Регина Лаускалитас! — выражение лица Вардаса снова стало холодным и безучастным. — Это что-то изменит? — Да! — У меня нет права рассказывать, — честно призналась я и посмотрела в сторону ошеломленного Легарта. Потом виновато попросила: — Прости. — Почему? — сквозь зубы выдавил лорд Вардас. — Потому что она пришла с покаянием. Хотя сложно было назвать полупьяный бред тетки исповедью. — У вас нет посвящения, леди Браггитас, — сдержанно вымолвил канцлер. — Вы не имели права отпускать прегрешения этой женщине, поэтому прекратите ребячиться. Довольно! Она являлась подозреваемой в государственной измене. Если я скажу, что она причастна к смерти вашей матери, вас это успокоит? Вы знали, что Инге Браггитас умерла не от болезни, что она не покончила жизнь самоубийством, как утверждали многие очевидцы? Я отрицательно покачала головой. — И после этого вы будете и дальше скрывать все, сказанное Ренатой? Не знаю, зачем я посмотрела на кузена, который сидел неподвижно и хмурился. Наверное, мне нужна была поддержка, которой не хватало после обители, где всегда имелись наставники, готовые выслушать и поддержать. Уловив мой взгляд, кузен кивнул и прошептал одними губами: «Все хорошо». Сглотнув засевший в горле ком, я мысленно кивнула самой себе: — Мне нечего добавить к вашим словам, господин Вардас… Кроме того, что все трагические события в моей семье как-то связанны с борьбой Домов за Красный трон. Стоило мне закончить фразу, как Вардас потерял ко мне всякий интерес. Впав в задумчивое состояние, он направился к выходу из кабинета, бросив напоследок: — Пусть леди отдохнет. Завтра похороны Ренаты. А потом необходимо готовиться к приему в королевском замке, осталось мало времени. С этими словами канцлер взялся за дверное кольцо, но я опередила его, решив все же поделиться своим ночным видением: — И еще, господин канцлер! Может, мне и привиделось, но в комнате, где состоялась моя встреча с Ренатой, прямо из тени словно бы появилась черная змея… — Змея? — Да, как угольная пыль, такая призрачная, дымчатая, что ли. Вардас застыл, и на его каменном лице впервые промелькнула тень улыбки: — А вот это интересно, леди Браггитас, очень интересно… Он поспешно вышел, не притворив за собой дверь. Ортис устало провел рукой по лицу, потер глаза. — Менталист хренов, — с досадой произнес он. Легарт подошел ко мне и заботливо спросил: — Ты как? — На физиономии кузена отобразились беспокойство и забота. — Нормально, — честно призналась я. — А что случилось? — Ничего, — уклончиво ответил Браггитас. — Пойдем, я проведу тебя в твои покои, отдохнешь. Завтра будет сложный день… приедут дети Ренаты. Ну да, похороны. Яргин и Эсме. Не хочу ни вспоминать о них, ни встречаться с ними. Что может быть хуже воспоминаний о тетке? Только воспоминания о ее детях. Дорогу назад я не так уж прекрасно помнила, поэтому, уверенно шагая по коридорам и залам, благосклонно позволяла идущему позади Легарту в случае заминки направлять меня в нужную сторону. Чтобы не сойти с ума, надо было поскорее выбросить из головы все подробности смерти Ренаты, свидание с господином дознавателем, возможность расстаться с собственной жизнью на плахе под мечом палача. Как меня примут в королевском замке — одним богам известно. Но одна деталь в этой истории не давала мне покоя: как кинжал попал в шею тетки, если смертница перерезала себе горло? Или она сделала надрез в укромном уголке, затем пришла в мою комнату, чтобы оставить доказательство моей вины, и лишь затем отправилась помирать в канаву? Такой ход событий был маловероятен, ибо она залила бы алым все ковры в замке. Или у нее было два клинка, для себя и для тетки? Или?.. Я решительно развернулась и чуть не сбила с ног еще одного благородного в лице моего кузена. От моего резкого маневра он чуть попятился. — Скажи, Легарт, а кинжал гильтанийки, когда нашли тело, был при ней? Кузен нахмурился, глядя на меня с долей сомнения и подозрения. — А тебе это зачем? — Его кулачищи уперлись в бока, лучше всяких слов показывая, что я сую нос не в свое дело. Вот так тебе все и скажи! Чтобы быть осмеянной за свои «бабские домыслы»! Я выжидательно молчала, глядя в лицо кузена. В его непроницаемо серьезных глазах цвета осеннего неба зародилась тень сомнения. — Вообще-то нет… — В задумчивости он повернулся к окну, будто силился рассмотреть за цветным стеклом ускользающий ответ. — Но ведь клинок мог сгинуть в грязи. Или по глупости его мог утаить кто-нибудь из слуг… Мешкать было нельзя. От этого зависела не только моя репутация, но и жизнь, а доверять ее дознавателям, как я уже убедилась, не самая мудрая мысль. — Отведи меня в мертвецкую!.. Похоже, поражать людей и приводить их в смятение становилось у меня второй привычкой. Открывшийся широко, как городские ворота, рот Легарта был тому подтверждением. — Пречистая! Гинта, ты же не думаешь вызвать из вечной тьмы душу смертницы и пытать ее, пока она не выдаст своего хозяина? Я усмехнулась: — Не волнуйся так, дорогой кузен. Пытки — не моя стезя, у вас самих умельцев хватает. Да и обладай я подобными знаниями, не ты ли первый повел бы меня на костер? Мне нужно взглянуть на смертельную рану. Одним глазком. — Так бы сразу и сказала! — облегченно выдохнул Браггитас. — Тогда нам в другую сторону. Ом развернулся, и я смиренно последовала за ним. — Ты зря так печешься об этом деле! — Брат говорил громко, но я для удобства поравнялась с ним, чтобы не говорить с его спиной. — Тебе бы отдохнуть да с нарядами разобраться. А Вардас хороший дознаватель, от его взора не ускользнет ни одна мелочь! Не очень-то мне хотелось становиться подобной мелочью, чтобы, «не ускользнув от взора», попасть в цепкие пальцы. Видела я, как он коршуном на меня налетел, будто учуял отбившегося от стада ягненка. Через некоторое время я решилась задать Легарту вопрос, который меня очень интересовал: — Почему вы так перед ним преклоняетесь? — Перед кем? — Кузен озадаченно наморщил лоб. — Ты про Вардаса, что ли? Я согласно кивнула: — Ты не особо с ним ладишь, так ведь? Вы все его недолюбливаете, это чувствуется, но приказы и волеизъявления выполняете беспрекословно. — Дело не в том, любим мы Вардаса или нет. Он не красная девица, чтобы его любить. — Если ты скажешь, что это из-за того, что он канцлер и вы все обязаны его слушаться, сочту тебя лукавым лжецом. Легарт засмеялся устало и расслабленно. — А ты вредная, — заметил он. — Даром что тебя в обители воспитывали, кроткой овечки из тебя не получилось.