Анна Катрина возразила: – По совпадающим показаниям писателей, после нападения она хотела вернуться к своему другу. Значит, вряд ли это он. Плюс у него были более подходящие возможности ее убить, чем посреди ночи рядом с собственной квартирой… – Согласен, – подтвердил Руперт, – бытовые убийства обычно совершают в собственных стенах. Убить любовницу в спальне куда удобнее, чем нападать на нее ночью в гавани. Ютта Дикманн постучала карандашом по столу и укоризненно посмотрела на Руперта. Тот принялся защищаться: – Это не мое мнение, а сухая статистика! – Не думаю, – вступила Анна Катрина, – что доктор Штайнхаузен – наш преступник, но стоит обратить на него внимание. Предполагаю, Вольфганг Штайнхаузен – не его настоящее имя. У него рыльце в пушку, и он убежал, потому что боится попасть к нам в лапы. Госпожа Дикманн язвительно скривила губы. Снова постучала карандашом по столу. На этот раз она даже снизошла до комментария: – Давайте не будем отвлекаться от сути. Мы ищем убийцу. Не прелюбодея, который свил в Лере гнездышко для своей маленькой интрижки и теперь боится, что все это станет достоянием общественности. Оставьте господина доктора Штайнхаузена в покое и сосредоточьтесь на расследовании. Делается жутко при мысли о том, что по Остфризии разгуливает убийца женщин, который вымещает ненависть к матери при помощи стальной лески! Руперт, который мгновенно ломался и превращался в маленького мальчика, если женщины начинали разговаривать в таком тоне, решил набрать очков и напомнил: – Еще мы задержали того рыбака… Анна Катрина вспылила: – При чем здесь вообще ненависть к матери? Дикманн высоко подняла тонкие брови и прокашлялась: – Мне казалось, когда мужчина применяет насилие к женщинам, причина всегда в этом? Веллер знал, что лучше промолчать, но не смог сдержаться: – Иногда причина в том, что он просто глупый, несдержанный ублюдок! Анна Катрина наклонилась к Дикманн через стол: – Я правильно вас поняла, нам не следует дальше копать в сторону доктора Вольфганга Штайнхаузена? Ютта Дикманн прекрасно уловила вкрадчивый тон и ответила подчеркнуто деловито: – Как вы верно заметили, госпожа Клаазен, убийцей он быть не может. А мы сейчас ищем убийцу, и никого кроме! Анна Катрина выпрямилась и твердо поставила ноги на пол, одну рядом с другой. Она выдохнула: – На Эске Таммену напали дважды, практически в одном и том же месте в гавани. В первый раз ее спасли писатели, во второй, к сожалению, она была одна. Никто не смог ей помочь! – Анна Катрина подняла палец: – Два нападения на одного и того же человека за ночь. Значит, она была неслучайной жертвой. На нее охотились. Мы должны узнать все о ее окружении, друзьях и семье. И вполне логично заняться господином Штайнхаузеном. Старший полицейский советник Дикманн встала и посмотрела на своих сотрудников, как на сборище насекомых, заполонивших офис. Она повторила жест Анны Катрины, подняв палец. – Дважды в одном и том же месте. Возможно, преступник поджидал там любую жертву, и ей хватило мозгов дважды угодить в западню. Ютта Дикманн специально закрыла за собой дверь очень тихо. Так было лучше слышно цокот каблуков в коридоре. После того как она покинула комнату, все выдохнули с облегчением. – Женщины! – простонал Руперт. Веллер взял слово: – Подруга Эске Таммены говорила, что та была курильщицей. Возможно, у доктора Штайнхаузена было нельзя курить, и она вышла еще раз, чтобы… Сильвия Хоппе задумалась. – Нельзя курить в доме с хьюмидором? – Там уже давно не курят. Там пахло орехами и овощами, – сказала Анна Катрина, вызвав раздражение у Руперта. Все это было неотъемлемой частью расследований Анны Катрины. Запахи. Ощущения. Цвета. Ему это казалось подозрительным. – О том, чем там пахнет, расскажет фиксация следов. – Да, если она будет, – парировала Анна Катрина. Только теперь до Веллера дошло. – Хочешь сказать, в этой квартире нам вообще было нельзя… – он сжал правую руку в кулак. – Боюсь, – ответила Анна Катрина, – мы вообще не имели права заходить в комнаты. – И что нам теперь делать? – спросила Сильвия Хоппе. – Свою работу, – предложил Веллер. – Я хочу узнать все об этом докторе Вольфганге Штайнхаузене, и я, черт побери, приглашу его на беседу… Руперту нравилось, что Анна Катрина не позволяет себя запугать. – Но для этого нам нужно сначала его найти. Все согласно закивали. Вдруг Руперт поднял руку с банкнотой в пятьдесят евро. – Ставлю пятьдесят, что я найду его раньше, чем вы все узнаете, где он… Анна Катрина ткнула в Руперта пальцем: – Я не одобряю подобные пари. – Я просто пошутил! – оправдался тот, но Веллер вызывающе сверкнул на него глазами. – Поднимаю до сотни. * * * Он никогда не сдавал дом на улице Фледдервег в Норддайхе. У него в собственности было двенадцать квартир и домов для отпуска, и четыре из них – в Норддайхе. За ними присматривали профессионалы, и они не доставляли никаких хлопот. В нынешние нестабильные времена ему казалось правильным инвестировать деньги в недвижимость. Ульрих Гроссманн, живущий за счет сдачи недвижимости – весьма правдоподобное, мещанское существование… В это время года большинство домов и квартир пустовало. Он всегда мог посмотреть в интернете точный план сдачи. Гости приедут только на рождественские праздники. Пусть не так роскошно, как в Лере, зато здесь никто не станет его искать. Дождь стучал по двойным оконным стеклам. Он открыл окно и услышал море, шумящее за дамбой. Над крышей кричали чайки. Закрыв окно, он принялся смотреть видеозаписи из своей квартиры в Лере. Он не смог сдержать невольной улыбки, когда наблюдал, как Анна Катрина Клаазен и этот Веллер обыскивали его квартиру в Лере. Веллер заглянул в каждую коробку из-под сигар в хьюмидоре и даже понюхал «Монтекристо». Анна Катрина открыла канцелярский шкаф. Ну что за дилетантство, подумал он. В лерском убежище стояло шестнадцать камер, реагирующих на движение. Они транслировали видео прямо в интернет, и его можно было посмотреть в любой точке мира. Да, настала новая эпоха – эра интернета! Он мог наблюдать даже за уборщицей Данг Тхан Бьян в туалете. Он знал, что она ничего не ворует и не роется в бумагах. Как ни странно, она была по-своему религиозна. Настоящая католичка – рассказывала ему все, о чем он хотел знать, и, несомненно, выходила замуж девственницей. Идеальная уборщица для него и его надобностей. Он очень сожалел о грядущей потере. Но без вариантов – от нее и от квартиры в Лере придется избавиться. Ничего не поделаешь. Кожа на лице пересохла. Он пошел в ванную, на мгновение испугавшись, что забыл крем в пентхаусе в Лере. Но нет, тюбик лежал в несессере. Он уже привык собирать чемодан за несколько минут и быстро покидать квартиру. Человек с образом жизни, как у него, должен уметь исчезать мгновенно. Он не может таскать с собой слишком много лишнего хлама. Везде можно купить все новое. А важные документы в любом случае следует хранить не в квартире, а в банковском сейфе. Но этот крем – важная деталь. С его помощью полиция может определить, что имеет дело с кем-то, кто делал пластическую операцию на лице. Он немного напоминал самому себе Майкла Джексона, и это ему не нравилось. Он всегда очень гордился своей внешностью и старался держать себя в форме. Биологически ему было едва за сорок, хотя на самом деле он уже вошел в пенсионный возраст. Это ему нравилось. Ему сделали ринопластику. Он казался себе чужим с новым, курносым лицом. Форма головы стала не такой выразительной, как раньше. Из-за чертового ботокса разбухло лицо. Он посмотрел фильм «Рестлер» с Микки Рурком. После этого ему стало легче себя принять. Сравнив Микки Рурка в фильме «Сердце Ангела» и сегодня, он понял, насколько могут изменить человека хирурги, химия и усердные тренировки.