— Откуда ты об этом узнал? Или это конфеденциальный источник? — Ничего конфеденциального. Прошлым вечером, когда я пришел, на моем столе лежало письмо. Мы всегда просим подписчиков связываться с нами, если они узнают об истории, о которой мы можем не знать. Обычно это банальные или дурацкие вещи, но эта привлекла мое внимание. — Кто прислал письмо? — Некто, по имени Макс Аутвэйт, с адресом по улице Коннектикут в Колгейте. Он думал, что эта история привлечет наше внимание. — Как он узнал об этом? — Самому интересно. Он говорит так, как будто знает их много лет. В основном, в письме говорится, что был проведен поиск, и сын Бадера Малека Гай был найден после восемнадцатилетнего отсутствия. Это правда, не так ли? Скажи, если я ошибаюсь, и я съем свои жокейские трусы. — Это правда, и что? — Ничего. Как он говорит, этот парень работал уборщиком в каком-то захолустном городке, и вдруг узнал, что унаследовал пять миллионов. Как часто такое происходит? Он подумал, что общественности будет интересно. Я подумал, что это звучит многообещающе и позвонил Малекам. Номер есть в телефонной книге, никакой детективной работы не потребовалось. Поговорил с миссис Малек, как ее, Кристи, и она все подтвердила, даже до того, как я добрался до Донована. Вот и все, если, конечно, я ничего не пропустил. — И я была упомянута по имени? — Точно. И это одна из причин, по которой я поверил, что это правда. Я пытался позвонить тебе вчера вечером, но услышал только автоответчик. Не стал оставлять сообщение. Подумал, что ты поехала помогать им праздновать. Как ты нашла парня? В письме говорится, что ты вышла на него через Управление автотранспорта.. — Не могу поверить. Кто он такой и откуда берет информацию? — Откуда я знаю? Он ведет себя так, как будто он друг семьи. Ты сама с ним никогда не говорила? — Джеффри, прекрати. Я не затем звонила, чтобы ты выкачивал из меня информацию. Я пытаюсь убедить Малеков, что я никому ничего не говорила. — Очень плохо. Ты могла бы сообщить детали. Я хотел встретиться с Аутвэйтом, а он не существует. В телефонной книге нет никакого Аутвэйта. И такого номера дома на Коннектикут авеню тоже нет. Я попробовал еще пару возможностей и кончил ничем. Не то чтобы это имело значение, если история правдива. Я получил подтверждение от семьи. — Как насчет Л.А. Таймс? Откуда они об этом прослышали? — Оттуда же, откуда мы. Аутвэйт прислал им весточку. Это была скромная неделя для новостей, а мы всегда в поиске интересных для народа сюжетов. Этот лучше, чем котенок, упавший в колодец. Я подумал, что это заслуживает внимания, тем более, что ты была упомянута. — Лучше бы ты сначала проверил факты вместе со мной. — Почему? В чем проблема? — Никакой проблемы, — сказала я раздраженно. — Я просто думаю, что семья заслуживает немного личного времени, перед тем, как весь мир влезет в их дела. Кстати, Джеффри, я слышу, как ты печатаешь, с самого начала нашего разговора. Я же сказала, это не для записи. — Почему? Это прекрасная история. Это замечательная фантазия. Что такое с Малеками? Из-за чего они расстроились? Мы поместили заметку на первой странице, когда Бадер Малек умер. Он был важной общественной фигурой, и они были счастливы получить некролог. Что там за тайные делишки насчет Гая? Они пытаются лишить его наследства, или что? Я закатила глаза. Парень не может не выуживать информацию. — Слушай, друг, я так же не имею понятия, как и ты. Как насчет письма? Что с ним случилось? — Оно лежит прямо здесь. — Можешь сделать мне копию? Придется проделать долгий путь, чтобы восстановить доверие. Чувствую себя дурой, защищаясь, но мне надо сохранить свою репутацию. — Конечно. Не вижу, почему нет. Нас интересуют перспективы Гая, если ты сможешь его уговорить. — Я не торгуюсь — но сделаю, что смогу. — Чудесно. Какой у тебя номер факса? Я дала Джеффри номер факса в офисе Лонни Кингмана, и он обещал прислать письмо. Если я найду Макса Аутвэйта, Джеффри хочет с ним поговорить. Вполне честно. Я сказала, что постараюсь. Мне ничего не стоит заявить о своем условном сотрудничестве. Я постаралась не очень сильно рассыпаться в благодарностях. Не то чтобы я планировала отнести письмо прямо к Доновану, но мне было интересно его содержание, и вообще, имело смысл сохранить его у себя. В каком-то плане, Катценбах мог вытянуть что-то из меня, в обмен, но сейчас все было в порядке. Мне не верилось, что Гай согласится на интервью, но, может быть, он меня удивит. Я вернулась в машину и поехала на общественную стоянку. Оттуда дошла пешком до офиса. Перед входом не было телевизионного фургона. Я зашла в здание через неприметную дверь, за углом от главного входа. Где-то на обочине сознания крутилась мысль, что, возможно, это Беннет или Джек послали письмо в газету. Я не видела, что бы это дало любому из них, но кто-то был заинтересован, чтобы возвращение Гая попало в выпуски новостей, и этот кто-то знал больше, чем мне бы хотелось. Я снова ощутила беспокойство. Мне не верилось, что кто-то влез в компьютер Дарси Паско. Надеюсь, у нее не будет неприятностей из-за моей просьбы. Я проверила факс в офисе Лонни и нашла письмо Макса Аутвэйта. Направилась к себе, читая на ходу. Уважаемый мистер Катценбах! Думаю, вас заинтересует история современной «Золушки», происходящая здесь, в Санта-Терезе! Насколько я помню, вы тот самый репортер, который писал о смерти Бадера Малека, в прошлом месяце. Сейчас в городе говорят, что адвокат, занимающийся его наследством, нанял частного детектива (женщину, ни много, ни мало), чтобы найти его пропавшего сына, Гая. Если вы жили в городе так же долго, как я, вы вспомните, что в юности Гай Малек часто попадал в неприятные ситуации, и в конце концов исчез с местной сцены, около двадцати лет назад. Вы бы подумали, что возможность найти кого-то через столько лет сомнительна, но Милоун (вышеупомянутая женщина-детектив) проверила информацию в Управлении автотранспорта и нашла его, меньше, чем за два дня! Оказывается, он с тех пор жил в Марселле, и работал уборщиком в церкви! Он один из так называемых «рожденных вновь», у которого, наверное, нет двух пятаков, чтобы потереть друг об друга, но смерть отца мгновенно превратила его в миллионера!! Я думаю, людей тронет рассказ о том, как он изменил свою жизнь через христианскую веру. Народу также понравится услышать, как он планирует распорядиться своим новым богатством. Среди всех плохих новостей, которые окружают нас день за днем, разве эта история не поднимет всем настроение? Я думаю, это будет прекрасное воодушевление для общественности! Будем надеяться, что Гай Малек захочет поделиться с нами своей историей удачи. С нетерпением жду появления этой статьи, и знаю, что вы проделаете хорошую работу, написав ее! Удачи, и благослови вас Бог! С искренним уважением Макс Аутвэйт 2905 Коннектикут авеню Колгейт, Калифорния. Я заметила, что держу письмо за уголки, чтобы не смазать отпечатки, глупая предосторожность, учитывая, что это не оригинал. Письмо было аккуратно напечатано, без видимых исправлений и зачеркнутых слов. Конечно, там были ошибки, (включая мою фамилию), чрезмерное употребление запятых, тенденция к вызову сочувствия, и чрезмерное употребление восклицательных знаков, но в любом случае, намерения отправителя казались безобидными. Кроме информирования прессы о том, что никого не касалось, я не видела попытки вмешательства в жизнь Гая Малека. Максимилиан (или Максин) Аутвэйт, видимо, думает, что подписчики «Санта-Тереза Диспэтч» будут тронуты этой историей о том, как плохой мальчик стал хорошим и получил награду! Аутвэйт, кажется, говорит от чистого сердца, и не видно никакого зловещего следа, чтобы не поверить его (или ее) энтузиазму. Так что же происходит? Я отложила письмо в сторону, крутясь на своем кресле и поглядывая на него краем глаза. Как «женщина-детектив» я ощущала себя смутно задетой. Мне не нравилась интимная подробность деталей и я не могла понять мотив. Тон был бесхитростный, но маневр эффективный. Вдруг, личные дела Гая Малека приобрели публичную аудиторию. Я положила письмо в папку Малеков и мысленно перевернула, чтобы обдумывать дальше. Я провела остаток утра в суде, занимаясь другими делами. Обычно я работаю над пятнадцатью-двадцатью делами одновременно. Не все из них срочные и не все требуют моего внимания в одно и то же время. Я делаю несколько проверок прошлой деятельности людей для исследовательской фирмы в Колгейте. Я также проверяю несколько потенциальных работников и заметаю следы для пары небольших бизнесов. Иногда делаю работу для адвоката по разводам. Даже не будучи виноватым, супруг может скрывать свои счета или прятать такие предметы общей собственности, как машины, яхты, самолеты и маленькие дети. Есть что-то успокаивающее в утре, проведенном, продираясь через свидетельства о браке или о смерти, в поисках генеалогических связей, или в дне, посвященном изучению завещаний, документов по передаче собственности и уплате налогов. Иногда я не могу поверить своей удаче, работать по профессии, где мне платят за раскапывание вещей, которые люди предпочитают держать при себе. Изучение бумаг не требует от детектива ношения кобуры и бронежилета, но результаты могут быть не менее опасными, чем перестрелки или погони. В понедельник утром моим заданием было проверить финансовые заявки, сделанные в проспекте компании. Местному бизнесмену предложили вложить пятьдесят тысяч долларов в нечто, выглядевшее как многообещающий коммерческий проект. В течение часа я выяснила, что один из двух партнеров объявил личное банкротство, а другого ожидало шесть дел в суде. Попутно я провела предварительные поиски Макса Аутвэйта, начав с регистраций для голосования и продолжив списками местных налогоплательщиков. Перешла через дорогу, в общественную библиотеку, и попытала счастья в справочном отделе. Никакого Аутвэйта не числилось в телефонных и других городских справочниках за последние шесть лет. Это ничего не значило, кроме того, что «Макс Аутвэйт», видимо, был псевдонимом, но, при определенных обстоятельствах, я могу сделать некоторые выводы. Если бы мне понадобилось привлечь внимание местной прессы, я бы предположительно могла использовать фальшивое имя и несуществующий адрес. Я могла бы быть известной персоной, не желающей, чтобы меня связывали с данной темой. Я могла бы быть членом семьи, желающим навлечь на Гая неприятности, но не желающим нести ответственность. Написание такого письма не было преступлением, но я могла бы все равно чувствовать вину и не хотеть отвечать за последствия. На обед я купила сэндвич и колу в автомате и расположилась на газоне за зданием суда. День был жарким, верхушки деревьев шевелил сухой ветер из пустыни. Вечнозеленые кусты, посаженные близко к улице, дрожали на ветру, распространяя смолистый запах. Я откинулась назад на локтях и подставила лицо солнцу. Не могу сказать, что я спала, но создавала хорошее впечатление этого. В час я поднялась и вернулась в офис, где начала печатать свои находки по делам, над которыми работала. Такая жизнь у частного детектива в наши дни. Я провожу больше времени, практикуясь на пишущей машинке Смит-Корона, чем на Смит-Вессоне. Глава 12