— «Cave canem», — проговорил король. — «Cave canem», — отозвался Корс Кант. И они оба залпом выпили вино. Немыслимо жгучая жидкость обожгла глотку Корса Канта. Он задохнулся, закашлялся. Меровий, похоже, испытал нечто подобное. — Не самое лучшее вино, — хрипло выговорил король. — Подарок Ланселота, мне его передал Кей. Бард сел напротив короля, и они стали играть в игру «Задай вопрос» — совсем как двое братьев. — Ты любишь ее? — спросил король. — Да, — ответил Корс Кант. — А свиток — это официальная, самая настоящая генеалогия, ее можно предъявить где угодно? — Да, — Меровий прищурился и улыбнулся. — А тебе хочется любить ее? — Господи.., я не знаю! — Я это понял, но теперь отвечай на вопрос. Бард уставился на пустой кубок, который все еще сжимал в руке. Он гадал — уж не в последнюю ли игру в своей жизни играет? — Нет. Я должен быть честен. Хотелось бы, чтобы я не питал к ней таких чувств. Ну.., а что ты собираешься с ним делать? — На этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет». Ты нарушил правила и теряешь один вопрос. — Жаль. — Гораздо больше ты будешь сожалеть, когда в конце игры получишь меньше, чем ничего. Гм-м. Иисус… Там сказано, что он происходит от Иисуса. — Не намерен ли ты принудить Церковь признать тебя… — «Нет, не королем, он и так уже король, и с этим никто не спорит». — Императором? — Да, — улыбнулся Меровий. — Хороший ход. Этот свиток доказывает, что я имею законное право претендовать на императорский престол — гораздо более законное, нежели этот узурпатор Флавий Валентиниан. Так.., способен ли ты любить ее после того, что она сделала или чуть было не сделала? — Да. — Корс Кант моргнул. Такой вопрос ему был задан впервые, он сам удивился, что ответил так быстро. Но он не солгал. Наконец он стал равным Анлодде и мог любить ее по-настоящему. Но откуда Меровий знал о том, чего Анлодда «чуть было не сделала»? Может быть, задал вопрос наудачу? Корс Кант старательно обдумал следующий вопрос. — Император — этого мало. Престол ты бы мог занять и силой — у тебя множество друзей в легионах, даже в преторианской гвардии Валентиниана. — Бард умолк и стал ждать, как отреагирует Меровий. — Я не буду упрощать тебе задачу, — покачал головой король. — Задавай вопрос. «Как его однажды назвал Артус? Царь Иерусалимский?» — Ты… — Корс Кант ахнул. — Ты намереваешься добиться, чтобы тебя признали Царем Иерусалимским, преемником Иисуса? — Да, — ответил Меровий, радуясь догадливости барда. — А ты понял, что вам никогда не удастся пожениться? Корс Кант подскочил на табурете. — О Боже, значит.., он знает? Артус знает, что она принцесса? Меровий победно улыбнулся. — Да. Увы, я должен засчитать и этот вопрос. — Неужели Ланселот все-таки рассказал ему? — Сейчас моя очередь задавать вопрос. Но я милостив, и потому отвечу. Нет. Ланселот ничего не рассказал. Это сделал не Лири и не сама Анлодда. Я рассказал Артусу о том, что Анлодда — принцесса Харлекская. — Ты! — Пойми, мальчик мой, она слишком заметная цель, чтобы позволить ей гулять по стране без защиты, без охраны. Она — наследница престола Горманта, но не только престола — она наследница его измены. — О Боже! Ты не станешь обвинять в этом Анлодду, правда? Она не имела ничего общего с предательством Горманта! — Она совершила собственное предательство. Корс Кант Эвин, мне очень жаль, но Анлодда будет либо отправлена в изгнание, либо будет находиться под домашним арестом. Уверен, более сурового наказания Артус не назначит. Но и меньшего — тоже. Преступление ее было ужасно. — Меровий опустил глаза. Вид у него стал почти растерянный. — Я не стану просить прощения за то, что предупредил Артуса. — Конечно… — проговорил бард, но, как ни старался, не смог скрыть горечи. — Но я опечален. Я любил ее и понимал ее смятение. Ссылка или заключение — но как надолго? — До тех пор, покуда Артус является Dux Bellorum. He менее того. — Она этого не заслуживает. Король пожал плечами. — Ни один из нас не заслуживает того, чтобы его озарило нынче ночью и чтобы ему указали истинный путь. Но теперь мне пора задать свой вопрос. Отвечай: твой следующий вопрос будет: «Как могли бы пожениться Корс Кант и Анлодда»? Бард задумался. Вопрос был бы совершенно невинен. — Нет? — Отвечай, не гадай. — Нет. Не такой вопрос я хотел задать. На самом деле я хотел спросить: «Как мы могли бы всегда быть вместе?» — И он широко улыбнулся. — Чудеса! Я ведь никогда не думал о том, что Ланселот и Гвинифра не женаты, а вместе с тем они всегда неразлучны. А Артус делает вид, что не замечает этого. Но кто захочет жениться на ней и позволить нам быть вместе? — Не правильный вопрос. Ты потерял уже три очка. Корс Кант заглянул в серые глаза старого короля. — Ты хочешь взять власть над всей Церковью, да? Меровий растерялся. — Отвечай же, — поторопил его бард. Король покачал головой, усмехнулся. — Что ж, могу винить только себя самого. Я открыл ящик Пандоры. Да, бард, таковы мои планы. Найденный тобою свиток — достаточное основание для того, чтобы я мог стать… Епископом Иерусалимским, главным оплотом веры — стать выше папы Льва. После смерти Христа его брат Иаков правил Церковью из Иерусалимского храма. Затем в силу вошел Павел и перенес средоточие веры в Рим. Сила Павла исходила от Петра — камня, на котором Господь воздвиг Церковь свою. Ведь Иаков был всего лишь братом Христа, а не его наследником. — Ну а если бы у Иисуса был сын и наследник, — вмешался Корс Кант, — то связь получилась бы более прочная, нежели с Павлом, верно? Меровий покачал указательным пальцем. — Сначала я задам тебе мой последний вопрос. Когда Анлодда сочетается браком с королем или принцем, тебе придется стать рабом, слугой. Готов ли ты к такому? Жуткая, пугающая мысль. Чтобы тобой распоряжалась любимая женщина? А вдруг она будет упиваться властью? Вдруг ссоры на ложе любви станут публичными наказаниями? Действительно ли Корс Кант мог наделить Анлодду такой властью над своим будущим, своей свободой, жизнью? — Да, — ответил он твердо, зная, что говорит чистую правду. — Она не предаст меня. Она никогда не посмеется над нашей любовью. Я отдаю себя в руки принцессы Анлодды. Меровий запрокинул голову. Он почему-то вдруг встревожился. Близился рассвет. Корс Кант заморгал. У него вдруг закружилась голова. Меровий еле слышно прошептал: — Я — прямой потомок Иисуса и Марии. Свиток доказывает это. Но этого мало.., даже этого мало. Церковь слишком могущественна. Я теперь понимаю это. Мне не удастся доказать своих прав, ибо я слишком часто осуждал политику Льва и поддерживал его врагов. Он склонился вперед и приковал барда к табурету пристальным взглядом. — О, что это были за враги! Совсем новая идея! Церковь на службе у войны… Нет, Лев долго не продержится. Он не Дамаск. Но для меня.., слишком поздно. Слишком поздно для короля Меровия, Merovius Rex. Но есть Меровиус-младший, мой сын. — Король плотно сжал губы и уставился куда-то далеко-далеко, наверное, в будущее. — Ты должен хранить родословную моего сына, Корс Кант Эвин. Сикамбрия падет, и даже могущественный Артус Пендрагон близок к смерти, она уже держит его за руку. Храни свиток хорошенько, юноша. Береги его. Настанет день — и Меровий-младший явится к тебе за ним. Сердце Корса Канта вдруг часто-часто забилось. Он вспомнил про вино, про осушенный им кубок. «Нет! Не сейчас! Я не хочу умирать ради такой бессмысленной цели!» Он приподнялся. Страх растекался по его телу, желудок сводило спазмами. — О Господи! — вскричал бард. — Я умираю! Меровий еле заметно, одними уголками губ, улыбнулся. — Мы все умираем. — Вино! — Отравлено, — согласился монарх. — Господи Боже! — восклицал бард. — А ведь мне всего девятнадцать! Меровий больше не улыбался.