– Ему все равно, по-видимому, – усмехнулся Джо. – В определенной степени, – кивнул Смит. – Достаточно моей рекомендации: других источников информации у него нет. – О'кей, – сказал Джо. – И как будем действовать? Смит обернулся, налил себе в стакан минеральной воды, отпил, после чего продолжил речь: – В субботу утром я должен получить пятьдесят килограммов золота. Мы возьмем вашу дочь, спрячем ее в моей машине, заедем в банк, получим золото. Затем дождемся Родмана у аэродрома. Он не хочет, чтобы мы заезжали к нему домой, поэтому он подъедет туда один, на своей машине. Он въедет прямо на летное поле и поставит свою машину в ангар, где стоит служебный самолет. Мы должны будем перегрузить золото из багажника в самолет. Мы с вами зайдем внутрь, приведем Родмана и экипаж к подчинению, после чего в самолет зайдет ваша дочь и займет место второго пилота. Я останусь здесь и покину аэродром – вы улетите. Самолет будет тот, на котором ваши друзья уже летали. – Вместе зайдем, – сказал Джо. – Она в таких делах не хуже нас с вами соображает. Смит посмотрел на Джей-Джей, кивнул. – Как хотите, – сказал сухо. – Под вашу ответственность. – Согласен, – ответил Джо. – «Сессна»? – спросил я Смита. – Да, и тот же экипаж, – подтвердил он. – Теперь о важном: экипаж состоит из геев, парнишка-бортмеханик – возлюбленный пилота. Пилот – человек ранимый и тонкого душевного устройства. Если объявить, что его любимый сидит в пассажирском салоне в качестве заложника, пилот пойдет на сотрудничество, я уверен. Джей-Джей… правильно? – Смит повернулся к нашему пилоту. – Да, Джей-Джей, – кивнула девушка, слушавшая непривычно для нее серьезно. – Вы знакомы с подобными самолетами? – спросил Смит. – Я умею водить самолеты подобного класса, а управление у них редко и мало чем отличается, – ответила она. – И в любом случае я могу контролировать соблюдение курса, графика и режима полета. – Отлично, – кивнул Смит, поднимаясь на ноги. – Тогда, Джо, Джей-Джей, я заеду за вами в восемь утра завтрашнего дня. Будьте готовы. Смит откланялся и покинул нас, а Джо взялся за дополнительный инструктаж дочери. Пока я варил себе кофе, мне удавалось услышать отдельные фразы вроде: «Схватится за ствол… непроизвольная стрельба… только пистолет, и поменяй патроны на «глейзеры»: мы в самолете…» В общем, грузил девушку, но все больше по делу. Сварив кофе, я махнул рукой Боните и вышел с мобильным телефоном на террасу. Набрал номер Кати, та ответила. – Катя, завтра все по плану, – сказал я в трубку. – Встречаемся на перекрестке перед гольф-клубом в одиннадцать утра. Вы готовы? – Да, я готова. Голос звучал вполне твердо. Но это сейчас – посмотрим, что будет завтра. И с голосом, и вообще… Спросил на всякий случай: – Не боитесь? – Нет. – Хорошо. Тогда до завтра. – До завтра. Я посмотрел на Бониту: – Комментарии нужны? – Нет, все ясно, – покачала она головой так, что густой блестящий хвост метнулся по плечам. – Она выдержит такое? Она совсем ребенок с виду. – Обе они утверждают, что выдержит, – пожал я плечами. – Это одна из составляющих оплаты их помощи нам. Катя должна увидеть, что Бернстайн и Маллиган мертвы. Да и ребенок она… тот еще. Таких детей еще в колыбели… ладно, черт с ними. – А девушки будут живы еще? – спросила Мария Пилар. – Если честно, то не знаю, – вздохнул я. – Но мы не можем атаковать раньше: тогда большая операция пойдет псу под хвост. – Он же убьет еще двух, – сказала она, глядя мне в глаза. Я выдержал взгляд, хоть и с трудом. Затем сказал: – Не думаю, что он их сразу убивает. Он всегда на несколько дней приезжает, должен же «растягивать удовольствие»? Я кривил душой. Черт знает, что эта сволочь успеет с ними сделать, но выбора у нас нет. Иногда и такие решения надо принимать, которые самому противны. Как я сам себе сейчас противен, лгущий и лицемерящий. Но нет у меня выбора, вообще никакого выбора нет. Шаг в сторону от плана – и все развалится. – Ты точно знаешь, что от них останется к утру субботы? – спросила Бонита требовательно. Я вздохнул, покачал головой: – Не точно. – После паузы добавил: – Я вообще ничего не знаю, но знаю другое – если мы нападем раньше, то провал операции обеспечен. Погибнем мы, погибнет еще много людей. Ты же профессиональный военный – не тебе я должен это объяснять. – Я знаю, – кивнула она печально. – Но мне очень плохо. Это ужасно – иметь возможность спасти и не спасать. – Есть другие идеи? – жестко спросил я ее. – Нет. Ни единой, – вздохнула Бонита. Я снова набрал номер на мобильном. Ответила Светлана. – Это я, – представился я в трубку. – Мы встречаемся с Катей завтра в одиннадцать. Готовь две сумки и список. – Хорошо, – ответила она. – Они у нее будут в багажнике. Перегрузите себе, когда встретитесь. – Договорились. Счастливо. – Удачи. Я нажал на «отбой». – Полтора миллиона? – спросила Бонита. – Да. Из них половина наша. – Ты не хочешь ее декларировать? – Нет. Это – экстра, – решительно ответил я. – Это останется у нас с тобой, как мы и договаривались. У нас двоих. Возможно, когда-нибудь они нам очень пригодятся. – Даже из команды никто не знает? – удивилась она. Эта идея ей явно не нравилась, но тут я уже ничего поделать не мог. Я по-другому смотрел на вещи. – Даже из команды, – подтвердил я. – И незачем им знать. В команде разные люди, и все из разных мест. Скоро еще прибавится людей. Мы даже работаем на разные армии. И некоторые – просто на себя, Джо с дочкой, например. Семьсот пятьдесят тысяч – это семьдесят пять пачек. Купюры маленькие и тонкие, вся эта сумма влезет в пакет в полметра в длину, двадцать пять сантиметров в ширину и всего три сантиметра в толщину. Они исчезнут в наших рюкзаках совсем незаметно. Как дополнительная прокладка для спины. – Не знаю, я всегда думала, что если команда, то это все делится на всех, все в открытую, – с сомнением произнесла она. Ну что же, такого заявления я тоже ожидал. И встречная речь у меня готова. – Наверное, десять лет разницы в возрасте влияют, – сказал я Боните в ответ. – Я знаю точно, что рано или поздно любой команде приходит конец. И когда они распадаются, то выясняется, что у всех людей совсем разные интересы и они никогда не совпадают. А зачастую вступают в конфликт друг с другом. Война держит людей вместе именно на войне, общая работа – на работе, а когда она заканчивается, то выясняется, что люди вне войны и вне конкретной работы совсем другие. И тогда, если ты был слишком наивен или глуп, случаются проблемы. В любом случае мы сможем пустить эти деньги на общие нужды в любую минуту: полагай их резервом. Мало ли что может понадобиться? – Ладно, решать тебе, – вздохнула она без особого восторга. – Ты командир, муж и кто там еще? – Вождь, может быть? – предложил я свою версию. – Ладно, пускай и вождь тоже, – согласилась Бонита. – Класс, – с вымученным энтузиазмом сказал я. – Всегда мечтал возглавить племя. Ладно, пойдем ставить задачи на сегодня. У нас дел невпроворот, а мне еще и братьев с Раулито сейчас ехать встречать. А потом и им задачи ставить, а завтра дел вообще тьма. К тому же у нас по плану на утро убийство и ограбление – надо подготовиться. Территория Ордена, остров Нью-Хэвен 22 год, 16 число 10 месяца, суббота, 10.30 Вчера вечером я вновь скатался на аэродром, к очередному прилету челнока из Порто-Франко, и встретил троих братьев Рамирес и Раулито с такой кучей тюков, что они еле уместились в «сто десятом», невзирая на его размер и багажник на крыше. Попутно я успел пожаловаться начальнику смены охраны аэропорта на причуды Родмана, нагнавшего на остров каких-то непонятных людей, которых едва успеваю встречать. Приказ в сети, подписанный Спенсером Родманом Четвертым, был тому наглядным подтверждением, и я молился, чтобы он сам его случайно не увидел, случись ему все же заняться служебными обязанностями. Вся наша схема держится на его лени и авантюризме, исправься он – и все развалится. Я привез всех четверых на вторую виллу, где нас дожидался Дмитрий, и сразу назначил всем задания – нечего без дела сидеть, у нас времени в обрез. На следующее утро я снова приехал туда, одновременно со Смитом. Тот был молчалив, собран, вооружен и экипирован, равно как и ожидавшие его Джей-Джей с папашей. Суеты и настоящих сборов не было – оба уезжали налегке, вооруженные короткими «сто четвертыми» и пистолетами. Мы пожелали друг другу удачи, обнялись, дочь Джо и Бонита расцеловались. Я подошел к Джей-Джей, тихо спросил: – Ты как? Готова? – Вполне, – притворно равнодушно ответила она. – За меня не беспокойся, долетим куда надо и как надо.