Новые взрывы прозвучали очередью, и опять мой прыжок, и еще две «эфки» покатились за стену. Там даже не орали уже: сыпалось стекло, слышались стоны, дым валил из двери, как из-под крышки кипящей кастрюли. Именно в этот дым мы пошли вдвоем, держа автоматы на уровне глаз, готовые убивать все, что может пошевелиться. – Входим! Я – ведущим, Дмитрий – ведомым. Вошел в проем, остановился, сместился влево, давая место напарнику, разбирая секторы огня. Кто-то все же приподнялся из-за топчана – я даже не успел разглядеть кто, как вбил две пули в показавшуюся голову. Двойное попадание отбросило противника назад, на каменный пол со звонким стуком упала винтовка. Дважды ударил короткими очередями автомат Дмитрия, но это уже «контроль». Два тела на полу дернулись от попаданий, но больше ничего не произошло. – Зачищай, – скомандовал я. Я сдвигаюсь еще дальше влево, стараясь держать все помещение под прицелом. Дмитрий идет вперед, осматривая лежащих. Трупы, сплошные трупы, все в крови, на всех дымится изорванное осколками обмундирование. Дмитрий занимает позицию в дальнем правом углу, всаживает еще одну очередь в убитого мной и еще в кого-то, кого я не вижу. Передо мной слева еще три тела. Поочередно навожу каждому в голову красную точку коллиматорной марки, нажимаю на спуск. Пули тяжелые, мне видно, как дергаются головы и как на каменную плитку выплескивается кровь после попаданий. «Контроль» благородным не выглядит, и в кино такое снимать нельзя, но по жизни он обязателен, иначе когда-нибудь схватишь пулю в спину. Будет больно и обидно. Или просто мертво. – Чисто, – это Дмитрий. Но автомат не опускает: так и водит стволом по телам. – Чисто, – подтверждаю я и сразу обращаюсь по связи ко всем: – Всем – общий доклад! – Луис, – послышалось в наушнике. – В правом крыле чисто, двигаюсь на второй этаж. Сразу же, почти перебивая друг друга, прозвучали еще два доклада: – Маноло. Левый коридор второго контролирую. – Карлос. Правый коридор второго этажа контролирую. За ними откликнулась Мария Пилар. За нее я волновался и меньше всего – потому что далеко и спряталась, – и больше, потому что… Ну понятно, в общем. – Бонита. Часовой у ворот поражен, он высунулся. Антенна уничтожена, антенна РЛС уничтожена. – Рауль, – услышал я голос подрывника. – Телефонная связь и подача электроэнергии прерваны. – Дмитрия вижу, – подвел я итог и сразу начал раздавать указания: – Бонита и Рауль – оставаться на месте, Дмитрий и Луис – завершить зачистку второго этажа. Всех пленных гражданских выгонять на поле – потом найдем, где запереть. Луис побежал на выход, а я достал из кобуры лежащего на полу солдата «беретту» с запасным магазином и вышел в переднюю комнату, куда попали из «шмеля». «Контроль» и здесь необходим, но патронов для «девятки» у меня маловато. Осмотрел и взвел трофей. Пистолет новенький, стандартный армейский М9. Ну да ладно, чего на него смотреть? Он мне для другого нужен… Покончив с «контролем» во второй комнате, я вышел в коридор, выбросил пистолет, направился к холлу. Вообще-то прибывшие должны были уже выйти на частоту. С поля стрельбы не слышно – должно быть, закончили. Замер у самой двери: неохота из коридора в холл без радиоопознания выходить. – Сова, я Паук-Один, как принимаете? – начал монотонно запрашивать я. – Сова, как слышите меня? – Паук-Один, здесь Сова, принимаю чисто, – откликнулась «короткая» связь. – Как у вас? – Сопротивления нет, зачищаем второй этаж, – кратко описал я обстановку. Сверху грохнул взрыв, раздалась автоматная очередь. – Нет сопротивления, говоришь? – переспросил с насмешкой Сова. – Дмитрий, что у вас? – запросил я. – Один дурак нашелся, мы его зачистили, – заговорил в наушнике наш подводный диверсант. – Остальные сдаются сами. Буфетчица нашлась: ее начальник рабочей смены аэродрома у себя на столе в коленно-локтевой позиции поощрял по службе. – Понял, – откликнулся я. – Ну веди их, найдут им там ангарчик укромный – пусть продолжают. Про маски только не забывай. – Принял. – Сова, у них чисто, – обратился я к командиру прибывшей группы. – Непонятно сразу выразился, что ли? – Я слышал. – В голосе звучал смех – видимо, Сергей впечатлился рассказом о буфетчице. – Тихий с вами? Тихий – позывной Владимирского, откуда такой – понятия не имею. – Здесь Тихий, – заговорил Михаил. – Жду прибытия подкрепления: с минуты на минуту будут. Тут все понятно, я и без него знаю, что сейчас второй самолет сесть должен – на этот раз большой Ан-12, с подкреплениями и группой техников на борту. Но только не об этом речь. – «Тихий», мы время теряем, – сразу же наехал я на него. – Нам еще двадцать минут ходу до следующей позиции. Гони своих людей в здание, у нас каждая секунда на счету. Телитесь там, блин, а нам вас же еще прикрывать. Давайте бегом! – Сейчас войдут люди в здание и подгонят машины. «Метисы»[12] уже в багажниках. И леталка. Сообщение о «метисах» хоть и не сюрприз, но все же порадовало. Действительно, уже через несколько секунд я услышал работающий дизель «хамви», и через заднюю дверь в здание аэропорта начали забегать егеря в камуфляже во главе со знакомым мне старшиной Гамосовым. Все одновременно и злые, только из драки, и довольные собой: захват прошел по плану, потерь нет – что еще нужно для полного счастья? Я показал им на лестницу, крикнул: – Смените моих, заканчивайте зачистку. Опознайтесь только сначала! – Опознаны уже, – голос Дмитрия. – Ключи от машины где? – спросил я у Гамосова, уже подпрыгивая на месте от захлестывающей волны адреналина. – В замке, мы даже движки не глушили, – сказал егерь. Его бойцы уже неслись вверх по лестнице, разбившись на пары. – Понял, – кивнул я. – Давайте отпускайте моих. Затем вновь вызвал своих по радио: – Бонита, Рауль, как принимаете? – Принимаем чисто, – голос Бониты в наушнике. Я уже бежал на улицу, к машинам, командуя на бегу: – Выходите на площадь, выдвигаемся к первому оборонительному рубежу. – Есть, – откликнулась она. Сверху уже бежали все четверо моих бойцов. – Бегом, бегом в «хамви», – заорал я, взмахнув рукой. – Луис, ворота! Мы выскочили на летное поле. Вдалеке были видны рассыпавшиеся фигурки егерей в камуфляже. Прямо перед нами стоял открытый «хамви» без оружия и брони – из тех, что здесь за посыльные машины раскатывали. – В машину! Сам запрыгнул за руль, народ побросался следом. Я врубил скорость и тронул тяжелую широкую машину с места. Луис уже нажал на рубильник открытия ворот и подбежал к нам, на ходу заскочив в кузов. Я прибавил газу, проскочил в ворота. Бонита и Раулито были уже рядом с «лэндроверами», где мы затормозили и быстро перегрузили в «хамви» все, что там лежало в кузовах. Они вдвоем сели сзади, оба тяжело дышали. – Всем держаться, едем на пределе! – продолжал я командовать. Утопил педаль газа в пол. Многолитровый дизель начал не быстро, но легко разгонять тяжелую машину. Все же удачная конструкция у него для такой гонки – достаточно широкий, остойчивый. На «лэндровере» я бы такие повороты закладывать не стал, не рискнул, а на «хамви» пожалуйста. В таком темпе минут за двадцать у рубежа спешивания будем – вполне приемлемо. Правда, на чем основана эта приемлемость? На предположениях. Если предположения неверны, то и приемлемости никакой. Дмитрий, сидевший справа, начал переключать частоты здоровой радиостанции, установленной на панели посредине, но ничего интересного не нашел. Было похоже, что нападение на аэродром так и не успело никого всполошить. Шел самый обычный ленивый радиообмен, да и тот в темпе по чайной ложке в час. Слева и справа мелькали склоны, кусты, деревья, покрышки скрипели на поворотах. Все сидящие в машине вцепились в стойки и дуги, головы раскачивались, как у китайских болванчиков. – Mi Amor, как ты? – спросил я. – Смотри на дорогу! – заявила она. – Болтать еще будешь. Свалишь нас всех под откос – вот тогда и станешь спрашивать. – Хорошо, хорошо. Руль у «хамви» по-американски инертный – никакой обратной связи, повороты приходится нащупывать. Впрочем, для вездехода это даже достоинство: не вырвет рулевое колесо из пальцев на колдобинах, но при гонке по серпантину – не очень все же. Пока никто навстречу не спешит, не едут подкрепления, не летят самолеты, не плывут корабли – никто не торопится освобождать аэропорт. Неужели успеем до сигнала и ничто не помешает? Не соврал, получается, Хоффман о местных системах взаимодействия отдельных ведомств и объектов. Никто и не чухнулся пока проверить: есть ли связь с аэродромом? Молчат себе и молчат – чего спрашивать? Надо будет, сами позвонят. Утро воскресенья, рано еще. Сидит себе какой-нибудь молодой лейтеха на дежурстве на базе, которого, в силу того что «сопляк еще», заставляют самые неудобные наряды тащить. Оно ему надо – лишнюю ответственность на себя брать? В расчете на это мы на выходной атаку и планировали. Взлет по подъему дороги, резкий спуск до пробоя подвески, и опять подъем – американские горки настоящие, аж в солнечном сплетении засосало. Снова взлет и обрыв всего кишечника от ощущения невесомости. Вновь дорога ныряет, выпрямляется. Все, уже на месте. Скрип тормозных колодок, облако пыли на обочине. – Раулито, с машиной, – скомандовал я. – Пульт давай! – Есть! Держи! Он через плечо протягивает мне коробку с вытяжной антенной – изделие его собственного изготовления. Вчера меня уже научили им пользоваться, ничего сложного. – И отходи отсюда! Обратно – по вызову! Не проспи только!