Один из африканцев с лычками капрала на погонах подошел к нам, заглянул в салон машины и спросил по-английски с неизвестным мне акцентом: – Какова цель вашего визита на территорию Бантустана? – Наем рабочей силы, – ответила Джулия. – Вы знаете правила посещения? – Разумеется. Капрал махнул рукой своему коллеге, и тот поднял шлагбаум. Мы проехали дальше. Дорога оставалась асфальтовой, но ответвления от нее уже были засыпанными гравием проселками. Вдоль дороги виднелись указатели с надписями «Деревня № 1», «Деревня № 2», которые указывали влево, и указатели на поселки с названиями, которые указывали вправо. Я спросил, что это значит, и Джулия сказала, что в номерных поселках живут «кредитники», как я окрестил их про себя, а в поселках с нормальными названиями – уже «вольнонаемные». Поэтому поселки для вольнонаемных, как я узнал, были расположены в местах посимпатичней и покомфортней, на берегу, где были пляжи и море. Но, как выяснилось, нам туда ходу не было. Если бы я предъявил свой золотой жетон, я мог бы проехать спокойно, а вот Джулии, с ее серебряным, пришлось бы запрашивать отдельную авторизацию на такой визит. Мы могли заезжать исключительно в номерные поселки. Я поинтересовался у спутницы, для чего такие строгости, и она сказала, что это придумано для того, чтобы здесь не было праздношатающихся белых, чтобы дали африканцам спокойно жить так, как им самим нравится. Возможно, возможно, но я как-то уже разуверился в чистом альтруизме хоть чего-либо, приближенного к Ордену. А закрытость – палка о двух концах. Можно заботиться о спокойствии жителей, а можно… да мало ли что можно? Пару раз нам навстречу попадались небольшие разноцветные автобусы с африканцами за рулем. Джулия сказала, что это рейсовые, между Бантустаном и «курортной зоной». Именно на них большинство вольнонаемных и нашедших халтуру «кредитников» добирается до работы. А мы же доехали до «Поселка № 4», остановились на гравийной парковке возле довольно большого открытого кафе, вышли из машины, и Джулия провела меня внутрь. Мы сели за столик, к нам из-за стойки подошла полная женщина средних лет с очень черной кожей и волосами, заплетенными в мелкие косички, и приняла заказ на две минеральные воды с газом, лимоном и льдом. Из нашего кафе хорошо был виден весь поселок. Он выглядел скучновато, но аккуратно. Двухэтажные дома-бараки, каркасные и облицованные сайдингом, парочка магазинов, продуктовый и одежды, два открытых кафе, в одном из которых виднелись сцена и музыкальные инструменты на ней. Пока на улицах было немноголюдно, и преобладали среди гуляющих женщины, преимущественно молодые и ярко одетые. – Это женский поселок, – пояснила Джулия. – Раньше поселки были смешанными, но потом их расселили. Как ни странно, так меньше проблем, меньше драк, меньше скандалов. Когда кредит за выкуп выплачивается, тогда они переезжают в нормальные поселки, где живут как хотят, или едут обратно в Дагомею – кому что больше нравится. – А как насчет детей здесь? – сразу спросил я, заметив некую странность. – Обычно в африканских поселках детей в несколько раз больше, чем взрослых. – До выплаты кредита беременности запрещены, – ответила она. – Что ни делай, но мужчины к женщинам бегают, напрямую это вовсе не запрещено, запрещено только совместное проживание. И не смейтесь, здесь в каждом доме целые коробки бесплатных презервативов, можно получать противозачаточные пилюли тоже бесплатно, и на самый крайний случай – прерывание беременности по очень льготной цене, хорошими специалистами, в кредит. – А если не хотят прерывать? – залюбопытствовал я. – Тогда кредит гасится из уже сделанных накоплений, если их хватает, и женщину отправляют в Дагомею с остатком накоплений или с пособием для новопоселенцев, не помню, сколько там для Дагомеи полагается. Так, кажется. – А если не хватает? – Покрывают, сколько удается, остаток кредита распределяется на всех жительниц этого поселка, и каждой из них приходится еще поработать за забеременевшую подругу. – Понятно: коллективная ответственность – всегда работает, когда за проступок одного отдуваются все, – кивнул я. – А с забеременевшей что? – Не знаю, честно говоря, – пожала плечами моя спутница. – Вроде бы передают ее властям Бантустана, а уже те решают, что делать дальше. Но не уверена. – Продают там, где купили до этого? – усмехнулся я. – Нет, ну что вы… наверное, просто отправляют в Дагомею, – даже замахала она руками. – Не знаю. Я не думаю, что кто-то так уж держится здесь за беременность. Понимаете, их же выкупили у работорговцев, их всех ждала ужасная судьба. Они ограничены в правах и много работают, но даже то, что попадает им на счет при выплате кредита, все равно намного больше, чем они могли бы заработать в Дагомее, Судане или Нигере за это же время, будучи свободными людьми. Они здесь богаче, чем были до того, как попали в плен. Никто не выплачивает кредит больше десяти лет, а большинство рассчитываются лет за пять. После окончательного расчета они свободные люди и могут работать в нормальных местах. Согласитесь, жить в чистом домике и водить автобус здесь – все же лучше, чем жить в хижине и ковырять мотыгой сухую землю там. – Возможно, – согласился я. – А вот эти барышни, что вокруг нас собираются, это потенциальные работницы? – Да, именно. Вокруг нас действительно собралось около полутора десятков молодых африканок. Джулия встала и громко сказала: – Уборка апартаментов, смена белья, сдача в стирку и все прочее. Оплата – один день. – А господину работница не нужна? – улыбаясь во весь рот и демонстрируя крупные белые зубы, спросила девушка лет двадцати с очень короткими, завивающимися крошечными колечками волосами и одетая в яркое, в крупный желто-красно-бело-синий горошек платье, расцветкой напоминающее таблицу для проверки на дальтонизм. – За три дня оплаты, и умеет все-все-все, как девушки в отелях? – Нет, ему не нужна, – отрезала Джулия. – А мне нужно навести порядок. – Я могу приехать завтра с утра, – подала голос невысокая полноватая женщина лет тридцати, как раз очень «горничного» вида. – Большие апартаменты? – Нет, совсем небольшие, с одной спальней. Три часа работы, не больше, а оплата – полный день. – Давайте адрес. Женщина протянула Джулии нечто вроде ученического дневника, куда Джулия записала свой адрес и сколько дней она намерена использовать работницу. Компания «Новая жизнь» следила, чтобы ее работников никто не обманывал. Потому что деньги шли все равно на счет компании. – А что-то немного нанимателей здесь сегодня… – сказал я Джулии. – Это потому, что наш офис ближе всех, – ответила она. – Сейчас начнут подъезжать. – А что, здесь так и перебиваются случайными заработками? – Нет, это те, кто подрабатывает в свои выходные. А так у всех есть постоянная работа, – пояснила она, а затем спросила: – Ну я все свои дела здесь закончила. Отвезете меня домой? – Конечно. Мы допили минералку и пошли к машине. Джулия была права: к тому времени, как мы выехали со стоянки, у кафе припарковались еще три машины. Кто-то еще предлагал местным обитательницам подхалтурить. Мы выехали из поселка на основную дорогу, миновали автобусную остановку, на которой стояли несколько мужчин и женщин, ожидавших автобуса, отвозившего их на работу. Почти все они были в различного вида униформе – отелей, всевозможных сервисов, клубов. Когда мы ехали по дороге в сторону шлагбаума, навстречу начали попадаться мотороллеры в изрядном количестве: обладатели собственного транспорта, «вольнонаемные», возвращались с работы. Попалась и машина местной полиции – старый армейский «матт» белого цвета с синей полосой вокруг борта, с мигалкой на торчащей вверх из крыла штанге. В нем сидели двое в белых рубашках и синих фуражках, очень важного вида. Интересное местечко Бантустан. Я подозревал что-то такое, глядя на расовый состав обслуживающего и руководящего персонала на острове Нью-Хэвен, но не ожидал такой практичной, аккуратной и безошибочной организации процесса принуждения к труду. Машина работала сама по себе, потому что была так хитро придумана. Все следили друг за другом, отвечали друг за друга, а те, кто избавился уже от груза кредита, автоматически возвышались над не выплатившими и даже получали над ними некую власть. Своя полиция, которой хорошо «зачеркивают трудодни» и звание капрала как минимум гарантировано после выплаты кредита. И при этом, руль за сто даю, местная полиция наверняка не столь цивилизована, как орденские Патрульные силы. Такие полиции обычно и создаются для того, чтобы другие рук не марали, – практика известная. Ладно, все равно, кроме теоретических умственных упражнений по изучению схемы управления, никакой другой пользы я из этого Бантустана для своего дела извлечь не могу. Разве что следует учесть, что на его территории есть небольшая бухта, где стоят рыбацкие лодки, обеспечивающие весь остров рыбой и моллюсками, и туда же периодически приходит транспорт с людьми, который привозит выкупленных рабов с Юга и увозит отработавших свое на острове в Дагомею. В перспективе такое знание может пригодиться – все же лишняя «точка входа» как-никак. Джулия между тем развлекала меня беседой о жизни и развлечении на острове. Я был подробно посвящен в список ее любимых клубов, баров, ресторанов, узнал, где самые лучшие теннисные корты, где можно кататься на горном велосипеде и где на лошадях, а еще – где самый лучший шопинг. Вот за это спасибо, это и Боните впредь пригодиться может, да и я не с пустыми руками домой полечу. Когда мы выехали из-за стены на «воротную» площадь, меня вдруг осенило, как можно разрешить проблему с дефицитом информации из-за «ленточки». Все так просто и доступно – только надо вовремя сообразить. – Джулия, скажите, а мы можем сделать крюк через то самое «торговое место»? Я хочу запомнить дорогу и вообще оглядеться там. – Конечно. Это почти по дороге к моему дому. Действительно, найти широко раскинувшийся, изрядного размера «молл» труда бы не составило и без подсказки. Затем я отвез Джулию домой, почти без труда отклонив ее приглашение подняться к ней на чашечку кофе или еще чего-нибудь. Наверное, камера у нее в спальне стоит, не иначе, потому что в руках у нее с собой не было ничего, в чем камеру можно было бы скрыть. Территория Ордена, остров Нью-Хэвен 22 год, 20 число 10 месяца, среда, 10.00 Еще вчера с вечера я позвонил Светлане и предупредил, что меня сегодня не будет в Отделе как минимум до вечера, и напомнил ей про банковские бумаги Родмана. С утра я впервые надел здесь джинсы, которые так и лежали в сумке бесполезным грузом, и кеды, а на руку нацепил старосветские спортивные часы уважаемой швейцарской компании «Бланпа» вместо привычных здесь электронных. Пистолет я прихватил, а автомат сегодня даже не стал брать. Там, куда я сейчас направляюсь, мне это точно не понадобится. Но для начала я поехал в показанный мне вчера Джулией торговый центр. К моему счастью, он больше специализировался в одежде класса «кэжуал» и спортивной, что мне и требовалось. Причем, что немаловажно, одежда продавалась для всех сезонов – видимо, потому что сезон здесь и сезон за «воротами» изрядно не совпадали. Там я прикупил себе темно-синего цвета драповую куртку-бушлат для холодной погоды, под нее «кенгуруху» с капюшоном и крепкие ботинки «Тимберлэнд» для осени и зимы. Примерил это все, посмотрелся в зеркало – вполне нормальный вид для Старого Света, особенно для сырой и промозглой лондонской зимы. Да-да, я собрался за «ворота». Позвонил туда с утра, убедился, что сегодня канал работает, и собрался. Прибарахлившись, я вышел из магазина – и уже через пятнадцать минут припарковал джип на площади перед терминалом. На входе на территорию пассажирского терминала вместо одного часового стояли трое за металлическим барьером, и уже в полевой форме вместо повседневной. Я предъявил им жетон, прошел внутрь и направился к двери с табличкой «11» над ними, которую мне здесь в свое время показала одна девушка, которую я второй раз в жизни разглядывал в оптический прицел, когда она кралась по двору, а в третий раз – сейчас, стоящую за стойкой. Звали ее Лиз, кстати. Как ни странно, она меня узнала. Может быть, по жетону, не знаю, но я себе польстил, что это именно я ей запомнился. – Хотите прогуляться на ту сторону? – спросила она. – Да, надо бы мне в Лондон на денек. – А я все никак не вырвусь, – вздохнула Лиз. – Скажите, а куда ведет этот выход? – В подземную парковку офисного здания неподалеку от Марбл Арч, – ответила она и добавила: – Там можете машину в прокат взять, если нужна. – Нет, я прогуляюсь, мне недалеко. А вот банкноты с портретом Ея Величества мне нужны. – Тогда вам надо пройти в общий зал терминала – там есть обмен, – показала она на большую стеклянную дверь сзади. – Курс вполне приличный, один фунт десять пенсов за экю. И возвращайтесь сюда. Кстати, там можете открыть счет и обзавестись кредитной картой, которая будет действительна с той стороны. – Орденского банка? – сыронизировал я. – Нет, совсем нет, – улыбнулась она. – Нормальных английских банков. И очень быстро – минут за двадцать делают, прямо там. Неплохая идея. Ходить со стопками наличных по Лондону не очень хорошо: вызывает подозрение. – Могу я пока теплую одежду здесь оставить? – Конечно, – кивнула она. – Положите прямо на стойку – все равно у нас не оживленно. И правда, у служебных проходов, кроме меня и этой девушки, не было никого. Я оставил бушлат со свитером на стойке, вышел во двор, затем зашел в основной терминал через главный вход. Там действительно работал обменный пункт, который заодно был чем-то вроде представительства сразу четырех гибралтарских банков. Я открыл счет в одном из них и внес на него сразу десять тысяч экю. Минут через двадцать мне отдали совершенно нормальную кредитку «Виза Голд», с моим именем и фамилией, с логотипом банка. Чудны дела твои, Господи. Пистолет с кобурой я сдал Лиз, которая убрала его в маленький сейф и отдала мне ключ, а жетон я сдавать не стал. Нефиг. Натянул свитер, надел бушлат. – Что делать дальше? – спросил я. – Проходите в дверь, там вам все объяснят. Вы еще не ходили через пассажирские «ворота»? – Нет. – Ну увидите. Я открыл распашную дверь в следующую комнату и вошел. Большая комната с бетонными стенами, кое-как покрашенными белилами, бетонный пол, рамка «ворот» около двух метров в высоту и метра полтора шириной. Прямо в арку уходили трубчатые рельсы, как под вагонетку для «американских горок», а на рельсах стояла небольшая платформа с двумя креслами и отсеком под багаж. У дальней стены помещения находилось нечто вроде пульта управления с парой мониторов и несколькими переключателями, за которым сидел молодой парень в оранжевом комбинезоне с орденской пирамидой на груди.