Она неопределенно пожала плечами. Надо посмотреть назначения, какие препараты ей сейчас дают. Подозрительно спокойная. И какая-то фальшивая. – Если бы Бог был против твоего возвращения, ты бы не вернулся. Она механически повернула голову и снова углубилась в книгу. Видимо, это Бог подсказал Лиз порвать с ним по СМС. А маньяку убить очередных несчастных, чтобы все повторилось. Аксель будет пропадать на работе, приходить домой в последний момент, чтобы просто упасть на кровать. Есть в столовых и кафе, перебиваться с кофе на кофе и думать о том, что у него нет времени остановиться и понять, какую жизнь он вообще хотел. Он криво улыбнулся, вышел из спальни приемной матери и аккуратно прикрыл за собой дверь. На душе стало легко. Пока она в таком состоянии, он сможет работать. Он зашел в прихожую, взял сумку и вернулся в комнату, в которой прожил два самых счастливых года своей жизни. Позже, когда он уснул, видел во сне себя в детстве. Он сидел в библиотеке в приюте и через мутноватое окно следил за тем, как Сара Оппервальд, нянечка средних лет, милая и добрая, занимается с младшими. И думал, что вот было бы хорошо, если бы у него была такая мама. 25. Альберт. Наши дни 10 октября 1999 года 17.55, воскресенье Окрестности Треверберга Он посмотрел на несколько бревен, которые лежали под деревянным навесом. Этот участок располагался достаточно далеко и достаточно уединенно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Отвратительная погода изгнала из лесов, окружающих Треверберг, остаток любителей пешего туризма и природных красот. Он чувствовал себя в безопасности. Здесь же в укрепленном с довоенных времен подвале разрушенного случайным снарядом дома, который принадлежал его предкам, он держал тех, кто должен был принять свою судьбу с мужеством и стойкостью. И тех, кому даровал милосердие, забирая их боль и страдания, память и ужас, через который они прошли, простым уколом. Он усмехнулся. Это интересно. Он уже говорит «они». Он потер руки в тонких кожаных перчатках, сидящих на нем как влитые. Эти бревна были собраны по всей Европе. Он подозревал, что полиция начнет с мелочей. И не был готов сдаваться, не сейчас. Он изменил подход к делу, по сути, только начал. И все прошло прекрасно. Единственное, что пугало – недостаток внимания СМИ к происходящему. Полиция держала при себе то, что увидела. Связь жертв. Даже композицию в СМИ вывалили лишь частично. Не отобразили замысел. Это приводило в бешенство. Ради чего он потратил целых четыре часа? Ради чего готовил мучителя? Чтобы никто ничего не узнал? Чтобы эти ублюдки, насилующие падчериц, не поняли, что он пришел за ними? Чтобы все осталось, как было? О нет. Сейчас он будет умнее. Он обеспечит не только справедливость, но и придаст это огласке. Нужно все продумать, чтобы полиция не пришла к нему раньше времени. Он понимал, что рано или поздно придет. Но высшая миссия важнее его жизни. Он должен все изменить! Он должен заставить всех, даже самых важных людей этого города, задуматься. Он должен заставить их поменять законы и научить видеть затаенную боль в глазах молодых девчонок, которые живут в аду. Как он восхищался Лоран! Ее тонкой грацией, ее гибким телом, ее чистотой, которую редко можно встретить у девятнадцатилетней девушки, особенно если эта девушка – балерина. Дитя искусства. Все время на виду. Он наблюдал за ней долго. Слишком долго. Пока не узнал, что она сходит с ума от депрессии и сидит на препаратах. Воспоминания передернули его с ног до головы. Даже в глазах потемнело. Он положил руку в перчатке на ближайшее бревно и прикрыл глаза. Лоран, спи спокойно. Больше никакой боли и никакого насилия. Тот, кто издевался над тобой, горит в аду. А ты приняла мученическую смерть. А я принял на себя грех. Ради тебя, Лоран. Он открыл глаза. Когда мучитель уничтожал жизнь и психику его сестры, он ничего не мог сделать. Но сейчас он может сделать достаточно для того, чтобы поставить вопрос ребром. Чуть больше усердия! Чуть больше смекалки и изворотливости! Он вернулся в свой серый старый пикап, стянул с головы мокрую от дождя шапку и бросил на переднее сиденье. На этой машине в городе он не передвигался. Но здесь, на бездорожье, только она могла закрыть все его цели. Сам пикап был полностью скрыт от лишних глаз. Большой багажник укрыт тентом. Неделю назад именно на ней он привез очередного мучителя, который сейчас сидел в подвале и ждал часа избавления от боли и самой жизни. Но что такое неделя или две мучений по сравнению с годами издевательств над невинной душой? Мужчина улыбнулся. Ему не нравилось причинять боль. Но он должен был. Только это называется справедливостью. Это вина общества в том, что он должен был принять и принял на себя чужие грехи. Но как еще достучаться до людей? Лоран и этого ублюдка Преттингса он поймал с разницей в несколько дней. Лоран убежала из дома, и пришлось повозиться, чтобы обнаружить, где она пряталась. А Преттингс не скрывался. Преттингса он перехватил на одной из уединенных парковок возле открытых строительных рынков. Было поздно, шел дождь. Никаких камер и освещения. Когда он привез сюда Лоран и объяснил, кто он и зачем все это делает, она расплакалась. Потом схватила его за руки и сказала, что благодарна. Джим тогда еще был жив. Он видел, во что ее превратил. И не раскаивался. Измученный голодом, этот ублюдок заявил, что ни о чем не жалеет, а она должна знать свое место и благодарить, что он не рассказал ее матери, что девицей она не была. Кажется, он тогда вышел из себя. Он уложил Лоран на стол, поцеловал ее в лоб и сделал инъекцию. А потом долго занимался насильником. Так долго, что устал. Идея с раскаивающимся священником пришла тогда. Он не сказал нужных слов при жизни. Но после смерти будет говорить их вечно. Он включил радио, вывернул печку на максимум и замер, наблюдая за тем, как постепенно очищается запотевшее лобовое стекло. Он готовился путем проб и ошибок несколько лет и понимал, что у него мало времени. Когда объявили, что расследование возглавит детектив Грин, он понял, что времени меньше, чем рассчитывал изначально. Он блестяще провел первую операцию. Но в тот же день подобрал следующего мучителя. Падчерица пока еще ходила по своим маршрутам и делала вид, что живет своей жизнью, хотя ее отняли уже очень, очень давно. Но сегодня все изменится. Он заберет ее. И все повторится. Работать четко и слаженно даже тогда, когда ты полжизни потратил на изучение действий полиции и, кажется, все предусмотрел, сложно. Слишком высоки ставки, слишком высокая скорость. Он стащил перчатку с правой руки и нервно провел пальцами по лбу, на котором выступила испарина. Полиция дала ему эту неделю. Но какая гарантия, что будет еще одна? Или еще одна? Планирование. Он должен справиться. Мужчина оглянулся на бревна. К сожалению, все их использовать он не сможет. Но одно пригодится уже через восемь часов. Он снизил интенсивность работы печки и вырулил с относительно ровного клочка земли, который считал парковкой. Традиционно уехал в сторону леса, потом сделал круг по полю, повернул к деревне, которая располагалась в пяти километрах, обогнул ее по широкой дуге и, пробравшись через бездорожье, выбрался на хорошую асфальтированную дорогу. В двадцати километрах его ждала легковая машина. Пикап можно будет оставить на территории заброшенного военного завода. И вернуться в город. За ней. Он поймал нужную волну и прибавил звук. – …нем шоу Ангелы Сарс, – бодро заговорили динамики. – Дорогие друзья, вам крупно повезло, а я вообще не верю своему счастью. В прошлый раз мы беседовали с агентом ФБР, и он дал свой взгляд на портрет Инквизитора. – Мужчина невольно улыбнулся, прозвище ему нравилось. В какой-то мере оно соответствовало замыслу. Только охотился он не на ведьм, а на демонов. – Но сегодня у нас в гостях сам доктор Марк Карлин! Он участвует в расследовании и согласился с нами пообщаться, чего не делал никогда. От неожиданности мужчина ударил по тормозам, и в него чуть не въехала красная легковушка. Оглушительный сигнал, машинка перестроилась, объехала его по дуге. Кто-то в окне махал руками, но он не слушал. Карлин! Интересно, насколько близко подберется он. И готова ли полиция раскрыть его замысел? Боже, пусть это будет так! Пусть Карлин говорит! Пусть все об этом услышат! – Добрый вечер, Треверберг! – Профайлер говорил спокойно, ровным и поставленным голосом опытного педагога и спикера. – Да, Ангела, спасибо за приглашение. Мы посоветовались и решили, что раз уж твой интерес к этому делу так высок… – Мой, доктор Карлин? – рассмеялась она. – Интерес всего города. – Ее голос резко посерьезнел. – Кто-то опять убивает. Одна-две серии в год – это чудовищно само по себе. Но то, что произошло сейчас – это оживший кошмар. Успокойте нас, доктор Карлин. Скажите, что вы знаете, кто он. Или хотя бы подозреваете. – Я расскажу все, – неожиданно подтвердил профайлер. – Давай, давай, – прошептал мужчина, восстанавливая крейсерскую скорость. – Дорогие слушатели, не переключайтесь. После короткой рекламы сам доктор Марк Карлин ответит на все наши вопросы. И наконец-то мы узнаем правду об Инквизиторе! – Твою мать. Задолбали со своей рекламой. Но зато весь город сидит и слушает этот бред. Он сделал потише и сбавил скорость. Хотелось впитать каждое слово. Что они готовы предать огласке? Секунд через двадцать Ангела вернулась в эфир. Снова объявила о Карлине и наконец передала ему слово. – Да, дорогие друзья, психологический портрет убийцы почти готов, и мы решили сделать исключение и рассказать вам о нем. Если ты меня слушаешь, Инквизитор, знай, что я понимаю, почему и зачем ты это делаешь. По спине пробежали мурашки. – Ого, – перебила Сарс своим неприятным голосом. – Даже так! Что, мы снова имеем дело с больным человеком? И вы как истинный профессионал готовы войти в его положение? – Нет, Ангела. Инквизитор совершенно здоров и вменяем. – Молодец, – прошептал он, – молодец, давай говори. – Мы ищем мужчин. До сорока пяти лет. Возможно, моложе. Он умен, у него высокий уровень IQ, он вписан в социум, но все равно нелюдим. Он выбрал профессию, в которой можно в большей степени взаимодействовать с чем-то вещественным. Он может быть химиком, физиком, хирургом. Может быть биологом, инженером или механиком. – О, – прошептал мужчина. Других слов у него не нашлось. На мгновение он почувствовал себя так, будто Карлин смотрит ему в глаза, будто сидит рядом и описывает его с той погрешностью, чтобы не каждый житель этого города его сразу узнал. – Продолжайте, доктор, – поторопила Ангела, – неужели вы не видите, что я перестала дышать? Да и наши слушатели тоже, я уверена. – Да. Он умен, как я уже говорил, и умело запутывает следы. Мы проанализировали улики с места преступления. Простите, я не буду говорить детали, но суть в том, что он намеренно показал нам противоречивую картинку. Как будто он вездесущ. И запутал следы так, что в этой паутине не разобраться. – То есть вы можете опираться только на психоанализ? – В основном да. Но это не значит, что мы его не найдем, – пообещал Карлин. – Я перейду к самому главному. Он убивает падчериц и отчимов. Падчериц, которые подвергались домашнему насилию. И отчимов-насильников. Карлин выдержал паузу. Мужчина ударил по рулю. Да! Говори больше про это! Пусть все слышат, пусть все знают. Когда это говоришь ты, Карлин, к этому прислушиваются! – То есть он… – оторопело начала Ангела. – Не инквизитор, а мститель? – В какой-то мере. – В голосе профайлера послышалась улыбка. – Я думаю, что он пережил трагедию. Мы ищем мужчину, который когда-то был мальчиком. Его сестру насиловал отчим. И скорее всего, она погибла или ее жизнь изменилась до неузнаваемости. Так, что контакт был потерян. Она не смогла выстраивать объектные отношения, а для него это смерти подобно. Я думаю, он убивает девушек столь милосердным способом, он делает им инъекцию морфина… – Подождите, доктор, – перебила Ангела. – Вы сказали «им»? Но мы же говорим пока только об одном убийстве?.. – Кто знает? – неопределенно отозвался Карлин. – Мы проанализировали убийства с помощью морфина за последние пять лет. И считаем, что Лоран Лоурден – не первая жертва Инквизитора, но пока не можем назвать имен. Итак, он убивает девушек столь милосердным образом, потому что считает, что после того, что они пережили в отрочестве, жизнь не имеет смысла. Почти все жертвы в тяжелой депрессии, на учете у психиатров или психоаналитиков. На препаратах. Известно, что после насилия крайне тяжело оправиться. Да, прийти к нормальной жизни можно, но наш убийца этого не знает… – Это полный бред. Невозможно стать нормальной после того, как… – Он не закончил фразу. Глаза застилали слезы. Он еще чуть сбавил скорость и перестроился в правую полосу. Он едет с дачи и никуда не торопится. – …или не хочет верить, – продолжил Марк Карлин. – Что касается отчимов… Я думаю, вы сами понимаете, что он специально делает им больно. – Он садист? – Не думаю. Скорее, он действительно мститель. – И как его найти? – К сожалению, я не уполномочен раскрывать тайны следствия. Могу сказать лишь, что мы знаем, как он находит своих жертв. На этом все. – Ну что ж, дорогие друзья…. Дальше он не слушал. Он выключил радио и резко ускорился. «Мы знаем, как он находит своих жертв». Черт, черт, черт! У него мало времени! Часть вторая. Огласка и последствия