Грин криво улыбнулся. Но Марк удовлетворенно кинул – детектив постепенно втягивался в диалог и раскрывался. Каждый раз было интересно наблюдать за тем, как он выныривает из внутренней бездны, в которую погружался, расследуя дело. – Не уверен, что это так, – проговорил Аксель, щелкая зажигалкой. – Слишком много чувств. Разных чувств. Как будто действовали два человека. – Эй, это моя работа, Грин, – рассмеялся Марк. Аксель улыбнулся, на этот раз без ухмылки. В его глазах наконец отразилось подобие человеческих эмоций. Детектив сел за стол, откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. – Не сходится, – сообщил он Марку. – И жаль, что тебя не было на месте преступления, тебе было бы легче понять, о чем я говорю. – Я туда схожу обязательно. – Две жертвы. Убиты разными способами. Вместе они составили завершенную картину. Жертва на костре и священник без рук и глаз в позе полного раскаяния. Словно открытка из средневекового религиозного трактата. В этом есть определенная красота. Особняк начала девятнадцатого века, весь в мраморе и золоте, витые лестницы, ковры. Высоченные потолки. Кстати, потолок подкоптился, я заметил, значит, жгли прямо в доме… Я отвлекся. – Аксель затянулся. – Священник и его жертва. Или случайная жертва и священник, который ее оплакивает. – И почему тут нет ритуального подтекста? Не удивлюсь, если сожженный труп окажется проституткой, а мужчина – действительно священником. Только шаловливым. Грин качнул головой, не глядя на Карлина. – Не уверен, – сказал он. – Нужно собрать команду, – проговорил Карлин. – А пока просто опиши мне, что ты почувствовал и увидел, когда оказался на месте преступления. Грин надолго замолчал. Марк видел, как ходят желваки по скулам, как неподвижен его взгляд. Над детективом витало облако дыма, а сам он превратился в статую, изредка взъерошивая светлые волосы. Размышляя, он провалился настолько глубоко в себя, что, казалось, полностью потерял связь с реальностью. Карлину нравилось работать с молодым детективом. Грин был талантлив и трудолюбив, тонко чувствовал границы и уважал чужой профессионализм, одновременно не позволяя сомневаться в своем. В нем таилось что-то глубоко трагичное и холодное, не допускавшее личного сближения; хотя Карлин и начал считать его другом, в работе Аксель оказался бесподобен. Карлин, посвятивший психологическим портретам серийных убийц всю свою сознательную жизнь, несколько раз проходивший обучение в ФБР, постепенно развивал это направление в Треверберге, огромном европейском мегаполисе, маньяков в котором было на порядок больше, чем в любой другой точке мира. Так уж повелось. Город контрастов, возможностей и сумасшествия. – Да, скорее всего, на столбе женщина, – негромко начал Аксель. – Кого жгли? Ведьм. Эта женщина – ведьма? Тогда твое предположение о шлюхе вполне резонно, их часто ошибочно отдавали инквизиторам. И если бы она была одна, задачка бы решилась. Но их двое. Почему женщина и священник? Это какая-то насмешка?.. Нет. Он не насмехался. Он хотел что-то показать, продемонстрировать. Зачем отрубать руки? Зачем выкалывать глаза? – Нам нужно дождаться результатов вскрытия и первого отчета криминалистов. – У меня такое чувство, – неожиданно посмотрев Карлину в глаза, проговорил Грин, – что, во-первых, это не последнее убийство. Во-вторых, у нас мало времени на разгадку. – У нас всегда мало времени, и всегда на кону чьи-то жизни. Для начала нужно определить, кто жертвы. Грин потушил недокуренную сигарету в пепельнице, устало потер переносицу и, выпрямившись, опустил руки на стол. – Нет, – сказал он. – Мы в состоянии нащупать нить сейчас. Закрой глаза и представь кострище, на столбе – судя по всему, обычный круглый брус, из которых строят дома, пропитанный огнеупорным составом, – висит тело, привязанное веревками. Оно не сгорело полностью, Марк. Повреждения от огня поверхностные. Я думаю, что пламя использовали не как средство убийства, а как инструмент для создания нужной картинки. – Во времена инквизиции еретиков сжигали, очищая их души в священном пламени. Синие глаза Акселя блеснули. – Очищение. Эта мысль мне нравится. Раскаяние и очищение. Вот что меня смутило. Убийца действовал по отношению к разным жертвам с разными чувствами. – Ты уже отказываешься от мысли, что их двое? – Я ни от какой мысли пока не отказываюсь. Но если мы заговорили о раскаянии и очищении, картинка начинает проявляться. Убийца может быть один. Но мотивы – разные. – Дождемся отчета криминалистов? Грин поднял трубку стационарного телефона и набрал внутренний номер. – Джейн, – сказал он. – Ты осмотрела тела? Привезла их? – Короткий кивок. – Ты начинаешь вскрытие? Ты не против компании? Двое. Я и Карлин. Ага. Спасибо, ты лучше всех. Кофе захватить? – Как будто и не было разлук, – проворчал Марк, поднимаясь. – Я ненавижу вскрытия! Аксель, вскочивший с места, широко улыбнулся. – Пошли скорее. Надо еще купить ей кофе. Двойное молоко без сахара и печенюшку. – А вы точно расстались? – Тссс, никаких предположений, и у стен могут быть уши. Аксель схватил свою куртку и вышел из кабинета. Марку оставалось только следовать за ним. Карлина редко приглашали на вскрытия, но сейчас Грин был прав в одном: осмотр тел критичен при составлении профиля убийцы. Несколько минут спустя Судебно-медицинская лаборатория Центральное управление полицией Треверберга Лаборатория, как водится, находилась в просторном холодном помещении. Здесь было столько света и стали, что Карлин заморгал с непривычки. Джейн Абигейл при виде полицейских улыбнулась и водрузила на лицо маску. – Успели, – сообщила она. – Тебя-то я знаю, а вы, доктор Карлин, как относитесь к трупам? – Он справится, – вмешался Грин, не позволив Марку ответить. – С кого решила начать? – С мужчины. Это попроще. На двух столах перед Джейн лежали тела, укрытые белыми простынями. Простой знак уважения. Вопрос только, уважения к мертвым или живым. При любом раскладе профайлер был благодарен судмедэксперту. Подобные виды надо выдавать порционно. Он надеялся, что организм не подведет и краснеть и бледнеть перед возбужденным Грином и врачом ему не придется. – Аксель, – позвала доктор Абигейл детектива. – Что ты видишь? Грин приблизился к столу, который находился правее, и наклонился над головой трупа, когда Джейн сбросила с него простыню. Карлин последовал его примеру, сохраняя почтительное расстояние. Все же он редко присутствовал при вскрытиях. Не привык. В животе поднялась неприятная волна, но он усмирил ее чудовищным усилием воли. – Вслух, пожалуйста, – попросил он. Аксель бросил на него насмешливый взгляд, но сразу же посерьезнел. – Глаза удалены. Неосторожно, острым предметом, думаю, что это нож. Крови в волосах нет, травмы на черепе не вижу. Его явно не били. – Судя по характеру надреза, он еще был жив, когда вырезали глаза, – пришла на помощь Джейн. – Преступник срезал веки и глазные яблоки коротким лезвием, максимум пять сантиметров в длину. – Это может быть ритуальный кинжал? – подал голос Карлин, искренне радуясь, что стоит в стороне. – Ритуальный? Их сотни видов, доктор, – удивилась Джейн. – Как-то связанный с католичеством. – Я пока не могу сказать. Если на ранах остались микрочастицы стали, попробуем выяснить, чем резали. Насколько мне известно, на месте преступления ничего подходящего не нашли. Значит, убийца забрал инструмент с собой. – С собой? – включился Аксель, поднимая глаза от обнаженного трупа, прикрытого простыней теперь до пояса. – Это интересно. А кисти этого красавца не нашли? – По меньшей мере, мне не приносили. Идем дальше, детектив. Карлин слышал по голосу, что она улыбается. Аксель переместился вдоль стола, чтобы оказаться напротив Марка и живота убитого. – На корпусе повреждений нет. По меньшей мере с лицевой стороны. Ни синяков, ни ссадин, ни проколов. Или… Что это? Укол? – Он наклонился над грудиной. – Или нет? – Смотрите внимательнее, детектив. Укол в шею. Укол в сердце. Здесь две дырки размером с футбольное поле, а вы сомневаетесь. Аксель выпрямился. – И действительно. Доктор Карлин, не хотите ли взглянуть? Марк протестующе взмахнул рукой и прижал к носу и губам надушенный платочек. Арсенал новичка, как его называли. Запах эвкалипта перебивал ароматы лаборатории и мертвых тел, позволяя сохранить рассудок ясным. – Посмотрим дальше, – сообщила Джейн и стянула простыню с убитого. – Твою мать, – выдохнул Грин. – У него не только запястья пропали. Его кастрировали. – Руки, глаза, член, – подытожил Карлин. – Прелестно. – Не смотреть, не трогать, не трахать. – Мальчики, вы это можете обсудить за вином в ближайшем баре. – А он был жив или мертв, когда это отрезали? Джейн вскинула голову и посмотрела детективу в глаза. – Это профессиональный интерес? – Конечно. Любая деталь – прорва информации о преступнике, – невозмутимо отреагировал детектив.