Кейра отключилась, выругалась в кулак. В соседней комнате зашевелилась соседка. Вылезать из-под одеяла решительно не хотелось, но у нее не оставалось другого варианта. Она опустила ноги в пушистый ворс ковра, дрожа от предвкушения. Ее психика искалечена безвозвратно. Сейчас, когда Марк говорил с ней в таком тоне, когда он ей буквально приказал, возбуждение накрыло с головой. Она даже пыталась вспомнить, какой там туалет в этой кофейне. Можно ли там уединиться. Ей хотелось… что ей хотелось? Преподнести себя на блюдечке женатому мужчине? Разозлившись, Кейра решила, что краситься не будет. Она нацепила одежду, в которой обычно ходила в магазин, завязала волосы в неряшливый хвост и, прихватив с собой зонт, выскочила из квартиры. Соседка что-то крикнула вслед, но Кейра не услышала. Ее занимало только то, что через пару минут она увидит мужчину, с которым не так давно самозабвенно занималась любовью на заднем сиденье автомобиля. Она вспомнила его руки на своем теле, чуткие, нежные, но властные, заставляющие подчиняться, вспомнила, как лунный свет, пробившийся через лобовое стекло, отражался в его глазах, как белела кожа на его торсе, когда она выпрямлялась и смотрела на него сверху вниз. По телу прокатилась волна горячего возбуждения. Она не заметила, как добежала до кофейни. Марк был безупречен, как всегда. На его фоне она смотрелась золушкой. Он зачесал волосы назад, судя по всему, уложив их с помощью воска и позволив одной прядке упасть на высокий чистый лоб. Губы сжаты. Гладко выбрит. Брови почти черные, оттеняют орехово-карий взгляд. Вместо рубашки и пиджака – джемпер темно-синего цвета, который ему неожиданно шел. И джинсы. Ее взгляд задержался на обручальном кольце, которое так выгодно смотрелось у него на руке. Это кольцо холодило кожу, когда он к ней прикасался, напоминая о запретности происходящего. Марк жестом предложил ей сесть. Ее кофе и круассан уже ждали. Профайлер выбрал угловой столик, который не просматривался от входа. Сам сел так, чтобы видеть стойку и зал, а Кейре предоставил место-слепую зону для всех, кроме него самого. Она разочарованно вздохнула. Надеялась, что он будет рядом, а не через стол. – Что стряслось? – спросила она, пригубив кофе. – Я вчера не успел с тобой поговорить, ты уже уехала. – Ну да. Вы с Грином поехали к Эли. Без меня. – Аксель должен был сам ее допросить. Впрочем, ничего нового она не сказала, девушка не в себе. Мы только потеряли время. Дело не в Эли и не в том, кто куда поехал, Кейра. – А в чем? Ты приехал в выходной как ни в чем не бывало, вытащил меня из постели. Он с расслабленным видом пригубил из своей чашки и улыбнулся. Коллинс вспыхнула. – Это важно. – Машина рядом? Хочешь повторить? – Нет. Она обиженно отвернулась. Надкусила круассан, чувствуя, что на глазах навернулись слезы. В смысле «нет»?! – Тебя вычислили, – наклонившись через стол, негромко сказал Карлин. – Ты должна быть осторожна. Безопаснее всего тебе побыть рядом со мной, пока все не уляжется. – Снова предлагаешь познакомиться с твоей женушкой? – бросила она, проклиная себя за то, что в голосе звучали слезы. Марк покачал головой. – Послушай, Кейра… – Нет, это ты послушай. Ты приехал сюда, чтобы сказать, что плюешь на мое личное пространство и хочешь, чтобы я тебе подчинялась? – прошипела она. – Мне не нравится эта игра. Давайте определим новые правила, доктор Карлин. Я делаю что хочу. А вы тихонько страдаете в сторонке. Брови Марка взлетели вверх. Он выпрямился и посмотрел на нее так, будто впервые видел. – Что ты несешь? Я беспокоюсь о твоей… – Не надо обо мне беспокоиться. На выходные у меня планы. Я буду не одна. Никто меня не съест. А в понедельник посмотрим. Карлин встал, бросил пару купюр на стол. Она подумала, что он снова ее поцелует. Как тогда, в машине. Но Марк этого не сделал. Он снял с вешалки пальто из тонкой шерсти, в котором стал похож на британского лорда, смерил ее ледяным (господи, она никогда у него таких глаз не видела) взглядом и вышел из кофейни, оставив ее наедине с недопитым кофе и вкуснейшим круассаном, который теперь стоял поперек горла. Она уже хотела написать сообщение с извинениями или позвонить и попросить вернуться, но сообразила, что оставила телефон дома. Ну и пусть катится ко всем чертям. Мудак. Она допила кофе, спешно взяла свои вещи и вслед за Марком вышла из кофейни под пронизывающий осенний ветер. Перебежала дорогу, держа шарф у носа, скользнула в подъезд. И только оказавшись в своей комнате, позволила себе пустить слезу. О чем она плачет? Что это вообще такое было? Она потянулась к телефону, чтобы набрать Карлина и высказать ему все, что думает по поводу происходящего, но телефон начал звонить. И имя на экране светилось другое. – Да, Тим. – Ну так что? – жизнерадостно спросил Дженкинс. – Ты перестала отвечать, я решил позвонить, извини за настойчивость. – А ты на машине? – Есть и машина, – ухмыльнулся он. – Я тебе пришлю адрес. Заберешь меня отсюда? – То есть ты согласна на все и тебе плевать, куда я решил тебя отвезти? – Мне просто нужно развеяться. Это дело… выпило из меня все соки. – Отлично. По дороге и расскажешь. Я в понедельник пойду к Старсгарду, чтобы меня восстановили в команде. Введешь в курс дела. Кейра хмыкнула. – Не восстановят. Но к кому-то другому, не Грину, может и определят. Ты не вовремя, конечно, со своим отпуском. – Семью не выбирают. Ладно, жду сообщение. Кейра отправила ему адрес и посмотрела в зеркало. Нет, пожалуй, надо принять душ, уложить волосы, сделать макияж и одежду выбрать поприличнее. Несколько часов спустя Все-таки у криминалистов особенный взгляд. Кейра видела его у сотрудников управления и каждый раз, глядя на Тима Дженкинса, удивлялась, как же он так быстро им обзавелся. Он смотрит и тебе в душу, и на твое тело, и на окружающую действительность одновременно. Человек-сканер, человек-внимание. Он приехал на машине, забрал ее. Они добрались до городского парка, где долго гуляли, стараясь друг к другу не прикасаться, будто привыкая. Кейра украдкой смотрела на его лицо, ловила на себе чрезвычайно внимательный взгляд и отводила глаза. Она почему-то подумала, что все мужчины, которых она выбирала себе в пару раньше, были старше ее больше чем на десятилетие. И только с Тимом разница составила всего четыре года. Обычно с ровесниками ей было некомфортно. Скучно. Как-то не по-настоящему. Но с коллегой по стажировке она успела сблизиться за две недели почти круглосуточной работы и две недели переписки в сообщениях. То, что она чувствовала к нему, не шло ни в какое сравнение с тем ураганом, который уносил ее в присутствии Карлина, кажется, даже изменяя ее сущность. Тим не пытался ее изменить. В работе внимательно ее слушал. И если вносил пожелания, делал это мягко и уважительно, что нечасто можно было встретить в полиции. И все же в нем чувствовалась личная драма, какая-то травма, шок, который он пережил, который тлел в его взгляде чуть заметной искрой. Вел машину он не так, как Карлин. Марк за рулем казался неотвратимостью, а Тим был более динамичным и резким. Ему нравились перестроения и крутые виражи. Его невзрачная на первый взгляд машина, марку которой Кейра не рассмотрела, по факту оказалась той еще зажигалкой. В ней не было мощи и величия седана «Ауди», но явно чувствовался характер. И судя по всему, этот характер совпадал с Дженкинсом. Влетая из правого ряда в левый в мгновение ока, он чуть слышно напевал себе под нос «Show must go on», а девушка думала, что, пожалуй, он еще и неплохо поет. – У меня предложение, – сказал Тим, когда городской парк остался далеко позади. – Да? – У моей семьи есть небольшой домик за городом. Сейчас там никого, все во Франции. Но там недавно убрались. Я обещал заехать и протопить камин перед холодами. Было бы просто здорово, если бы ты согласилась поехать со мной. – Что, так сразу? Дженкинс остановился на светофоре и повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Кейра поймала себя на давно позабытом ощущении парализации воли. Какого же цвета у него глаза? Серые или карие? Или зеленые? Хамелеонят? Подстраиваются под одежду и окружение? Или все-таки серые? – Я тебя ни к чему принуждать не стану, – смутившись, пообещал он. – Мне отчаянно тоскливо туда ехать одному, вот и все. Кейра протянула руку и впервые прикоснулась к его плечу. Она почувствовала тепло сквозь ткань рубашки. Тим отвернулся. Он снова смотрел на дорогу и барабанил пальцами по рулю в ожидании, пока загорится зеленый. – Надолго? – Завтра вечером верну домой, клянусь. – Ладно. Мне, наверное, нужно взять вещи? – Нет, там все есть. Тим отпустил автомобиль, и тот сорвался с места, обогнав стоявших рядом с ним. Теперь они направлялись за пределы Треверберга, но не на запад, как с Карлином, когда ехали к Баррон, а на восток, по Пражскому шоссе. Кейра зачарованно смотрела на густой сосновый лес, идеально гладкий асфальт, который здесь не был разбит. Дождь наконец перестал поливать город, или здесь его не было вовсе. День заканчивался, начало смеркаться. Кейра подумала, что было бы неплохо перекусить, но ничего не сказала, надеясь, что о такой базовой вещи, как пропитание, коллега позаботился. – Ехать нам минут тридцать, – сказал Тим, хотя она ни о чем не спрашивала. – Разве это имеет значение? – У меня там есть решетка для камина. Ты же ешь мясо? Она улыбнулась. – Меня приучили есть все, что дают. Тим на мгновение отвлекся от дороги и посмотрел ей в глаза. Все-таки карие. Того редкого оттенка, который принято называть «ореховые». – Я заставлять не стану, – негромко, с незнакомым выражением пробормотал Дженкинс. – Расскажи о себе. Молодой мужчина перехватил руль поудобнее и откинулся на водительском кресле, чуть сполз вниз, расставив ноги. Кейра подумала, что окружающим ее мужчинам чертовски идут рубашки и джинсы. Волнистые волосы Тима отросли за две недели, что они не виделись, и теперь падали на лицо, но он их не убирал. Будто привык смотреть на мир, борясь с препятствиями. – Меня зовут Тим Дженкинс… – начал он и умолк. Рассмеялся. – Я так не умею. Задавай вопросы! Она улыбнулась. – Как так вышло, что в двадцать семь ты все еще студент?