– Как меня узнал? Курсант молча достал из кармана распечатанную фотографию. – Понятно. Ну что ж, пойдем, – вздохнув, повторил я и добавил с ухмылкой: – Стажер. Такси, которое я заказал, пока шли, примчалось на привокзальную площадь буквально через три минуты. Под звуки шансона и звонкий голос фантомного навигатора, изображавшего смазливую девицу размером с ладонь, сидящую, закинув ногу на ногу, на передней панели машины, доехали быстро. Синтетический призрак все время махал руками и ругался как развязная девка: «Ну ва-а-аще невозможно ехать. Ты са-а-ашел с ма-а-аршрута. Че за фигня. Маршрут перестроен, все тока для тебя, а ты не ценишь». Если бы поездка затянулась, то фантом бы начал раздражать, а вот водитель все крякал и посмеивался, видать, только недавно приобрел, наиграться не успел. В конце пути нас ожидал огороженный тщательно побеленным бетонным забором типовой военный городок. Поверх забора тянулась колючая проволока, по периметру были установлены камеры. На КПП мы прошли через рамку детектора, после чего дневальный, экипированный в боевое снаряжение, проверил документы и, отдав воинское приветствие, нажал на кнопку, разблокировав вертушку в проходе. – Здесь обитает наша группа и группа «Трассеры» с их отдельным батальоном поддержки, – прокомментировал я, обведя рукой территорию. – Я знаю, был здесь, но меня не пустили внутрь, – ответил стажер. – Правильно, что не пустили. Когда вышли из КПП, курсант очень внимательно окинул взглядом ряд выделенных магам двухэтажных таунхаусов, облицованных бледно-зелеными квадратными панелями, офицерское общежитие и казарму. Из-за них бочком выглядывала крохотная застекленная столовая. Мы пересекли плац, который пахнул размякшим от жары асфальтом, и зашли в мой дом, самый крайний в ряду. – Здрав буде, хозяин, – раздался хрипловатый голос домового, стоило нам войти в дверь. Я заглянул в зал, который располагался на первом этаже и примыкал непосредственно к прихожей, из которой вела лестница на второй этаж. Дед Семен сидел на компьютерном столе и пялился в монитор. Кнопки на клавиатуре щелкали сами собой, вводя текст, беспроводная мышь тихонько ползала по своему коврику, словно ленивый хомячок. – Дед, ты совсем оборзел, – окликнул я бородатого старичка ростом с детский локоток. – Своего хозяина не на пороге встречаешь! – Я тебе потом в ножки бухнусь, боярин, – ответил домовой, не поворачиваясь, – как настроение на то будет. – А оно будет? – Незнамо то. Я вздохнул и достал из чемодана коробку: – Я тебе счетчики новые на горячую воду привез. – Другое дело, – крякнул домовой и, быстро растаяв в воздухе, материализовался в прихожей. Он, демонстративно игнорируя курсанта, взял коробку и снова испарился, теперь в неизвестном направлении. – Я только один раз видел домового, – тихо произнес Сорокин, – и он поспокойнее был. – Он вредный только на словах. Вот погоди немного, завтра за тебя возьмется, поймешь, что он адекватный дед. – Извините, у вас кто-то умер? – спросил курсант, показав на фотографию девушки с черной ленточкой на уголке и маленькую погасшую свечку, стоявшие на тумбе для обуви. – Дед! – снова позвал я домового, недоуменно рассмотрев фотографию, поскольку точно помнил, что изображенная на черно-белом траурном снимке особа благополучно здравствовала на момент моего убытия в отпуск. – Чего тебе? – отозвался тот, снова появившись рядом. – Это что за прикол? – спросил я. – А, – махнул рукой дед Семен, – это Оксану опять приступ дурости посетил. Опять поминки по себе устраивает. – Где она? Где вообще все? – нахмурившись, задал я вопрос, подразумевая членов своей команды. – Оксана с Ольхой в обители зла. – Где-э-э? – На каретном дворе. Ты же, боярин, туда стокма сил зла упрятал, что даже другие боятся соваться, называя сие место колыбелью черных сил. – Понятно, – буркнул я и достал из чемодана большой пакет. – Пойдем, стажер, гараж посетим. Мы снова вышли на уличную жару. К городку примыкал парк техники, в который можно было пройти через калитку в запасных воротах. Среди нескольких хранилищ, технических помещений и контрольно-технического пункта был и мой бокс. Стальные ворота в него были открыты нараспашку, явив миру две единицы техники, для которых помещение было явно великовато, так как рассчитано оно на восемь машин. На одной стене висел традиционный пожарный щит, у другой располагался технический уголок, оформленный по всем требованиям руководства по паркам воинских частей. Уголок для мага был совершенно ненужной вещью, но, раз требовали, приходилось озадачивать подчиненных. Стоило мне шагнуть внутрь, как оттуда с радостным воплем выскочила голая худенькая рыжая девчурка, которой на вид было не больше тринадцати лет. Она с разбегу повисла у меня на шее. – Тихо, тихо, задушишь, – выдавил из себя я. Девчурка спрыгнула на землю и, широко улыбаясь, уставилась на меня огромными зелеными глазами. – У меня подарки есть, – негромко сказал я, достав из пакета коробку конфет, небольшое зеркальце в деревянной оправе и коготь большого хищника на шелковом шнуре. Моя дикая подопечная любила сладкое, незатейливые вещицы и коллекционировала кусочки разных зверей и птиц, как то: когти, зубы, черепа, хвосты, лапки и шкурки. Девчурка с детской непосредственностью схватила подарки и, не сказав ни слова, умчалась в глубь гаража, где одним махом заскочила на трехметровый металлический шкаф для уборочного инвентаря. Там она уселась, свесив ноги, и стала любоваться гостинцами. Я поймал ошарашенный взгляд курсанта. – Это Ольха. Она лесная нечисть, лесавка, заблудившийся двести лет назад и умерший в лесу ребенок. Она не говорит, но все понимает. Сразу предупреждаю, животных в доме мы не держим, если увидишь кошку или другую мелкую живность, то, скорее всего, это она. Не вздумай обижать, а то придется накладывать швы на раны от когтей и зубов. Если жив останешься. Она может и волчицей перекинуться, и рысью. Стажер кивнул, а я перевел взор на хмурую молодежную компанию, сидящую на не занятом машиной месте и до моего прихода чертившую мелом пентаграмму на бетонном полу. Три девушки и три парня возраста студентов-первокурсников, разряженные в черное и соответственно раскрашенные, выжидающе пялились на меня. – Это что за сборище сатанистов? – осведомился я. – Оксана, ты кого сюда притащила? – Орден покорителей тьмы приветствует своего магистра, – ответила высокая бледная девушка с длинными волосами и блеклыми глазами, встав с пола. – Оксан, хватит дурковать, что это за спектакль? – О, магистр, мы изучаем силы тьмы, дабы изгнать их с наших земель, – пафосным загробным голосом проговорила новоявленная сектантка. – Да они тут клуб по интересам организовали, любители оккультных наук, – подала голос из угла еще одна девушка. Она лежала на шезлонге возле «Тигра-М»[2] и смотрела на экран планшета. Девушка была несколько старше, чем эта шестерка ряженых, и одета в светлый легкий сарафан и босоножки. Причем даже в помещении она пользовалась темными очками. – И ты не с ними? – спросил я, показав пальцем на шестерку любителей готики. – Я такой дурью не увлекаюсь, – ответила девушка. – А я, грешным делом, подумал, что тебе среди них самое место, как самому категоричному представителю темных сил. Она показала мне фигу: – Не дождешься. – А как они сюда прошли? – задал я очередной вопрос, который волновал меня не меньше самого факта их пребывания тут. – Полковник Белкин решил, что здесь они принесут меньше вреда себе и окружающим. Все одно лучше, чем будут шарахаться по подвалам и руинам. И его вроде как из администрации района просили присмотреть за молодежью. Но деталей не знаю, сам у него спроси при встрече. Я вздохнул и поманил к себе Сорокина, решив провести небольшую проверку: – Стажер, вы проходили экстрасенсорное восприятие? – Да. – Значит, вот тебе первое задание. Ты должен сосчитать, сколько в этом помещении людей и сколько сверхъестественных сущностей. Ауры описываешь вслух. Он крепко зажмурился, приложил пальцы к вискам, а потом подошел к рассевшейся молодежи и начал перечислять результаты своих видений: – Парень, аура нормальная, радужная, судя по некой тусклости в грудной клетке – курит. Я улыбнулся, поскольку тоже заметил отравление органов дыхания табачным дымом у этого незнакомого паренька. – Девушка, аура нормальная, судя по дополнительной яркости в нижней части таза – у нее месячные. Девушка, аура нормальная, особенностей не вижу. Парень, аура нормальная, имеются зачатки экстрасенсорного восприятия. Парень, аура нормальная, судя по некоторым признакам – имеет недавно сросшийся перелом ключицы. Я кивнул, а стажер тем временем запнулся, дойдя до Оксаны. Я хмыкнул. Людей больше в помещении не было. Осталась только нечисть и нежить. – Девушка, – неуверенным голосом продолжил Сорокин, – аура тусклая, серая, с вкраплениями голубоватых линий. Имеется красная пульсирующая клякса, говорящая об очень сильной травме, малосовместимой с жизнью. – Несовместимой, – поправил я стажера. Он открыл глаза и, нахмурившись, посмотрел на Оксану, но та даже не моргнула. – Она потом тебе все уши прожужжит, как ее, невинный цветок жизни, изнасиловал и утопил в речке маньяк. Она нежить, навья, русалка в исконно славянском понимании. – Так на человека похожа, – пробормотал он.