И поэтому ушла от Гены. Он не знал, что мир может стать еще безнадежнее, чем казался до того, как он увидел пару. Илья бросил окурок в урну и позвонил Нине. * * * Как обычно, уложив детей, Маша достала телефон. Пропущенный вызов был один, от Нины. Маша заглянула в спальню, прикрыла дверь и нажала кнопку вызова. Узнать, зачем она понадобилась Нине, было любопытно. – Илья Никитич передал для тебя тридцать тысяч, – объяснила Нина. – Зачем? – опешила Маша. – На похороны. Он жалеет, что раньше не догадался. Возьми, Маша, он искренне это делает. Ты его обидишь, если не возьмешь. Правда. Он такой несчастный, – Нина вздохнула. – Постарел. Я недавно его видела, он не казался таким старым, а сейчас… – Не хочу. Мне это… неприятно. Если у нее маленькая зарплата, это не повод, чтобы подавать ей милостыню. И вообще… Маша хорошо помнила, как на похоронах родители Геннадия не замечали Юлю. – Возьми, пожалуйста. Ты правда его обидишь. Маше показалось, что Нина угадала ее мысли. Она не высокомерная и не злая, она хорошая, неожиданно подумала Маша. – Хочешь, я отправлю тебе деньги онлайн? А хочешь, передам наличные при встрече? Я сделала для тебя запасные ключи, но их пришлось отдать Илье Никитичу. Жаль, сразу не догадалась две копии сделать. Сделаю еще копию и отдам тебе ключи и деньги. Там, в квартире, наверняка еще много Юлиных вещей осталось. На самом деле там моего-то ничего нет. Позвони, когда решишь приехать. – Можно завтра? В квартире действительно еще оставались Юлины вещи. Косметика в ванной, несколько детективов на книжной полке. Едва ли дамские детективы читал Геннадий. Неожиданно Маше захотелось побыть одной там, где сестра провела последние часы. Посидеть в тишине, подумать. – Можно. Договорились, – с облегчением закончила разговор Нина. Обрадовалась, что Маша перестала отказываться от денег, угадала Маша. Наверное, она действительно сочувствует отцу Геннадия. Она снова заглянула в спальню, прикрыла дверь и открыла в телефоне электронную карту. В карту можно было и не смотреть, она хорошо знала свой город. Улица, на которой живет Федор, упиралась одним концом в парк. Алина встретила Федора с женой в парке… Маша сунула телефон в сумку, вернулась в спальню. За два дня до смерти Юли Федор ночевал в ординаторской. Ушел из семьи?.. Потом Юли не стало и он вернулся?.. Очень хотелось с кем-то посоветоваться. Посоветоваться было не с кем. * * * Машину Илья оставил недалеко от дома сына. Сообщил электронной системе, что закончил поездку, и медленно пошел к подъезду. Впервые они с Любой попали в квартиру, доставшуюся Нине от родственницы, спустя не то полгода, не то год после того, как молодые стали здесь жить. Дом тогда произвел на Илью удручающее впечатление. Унылая панельная девятиэтажка с ободранными в подъезде стенами никого не могла порадовать. Ему казалось, что в таких домах могут жить только мигранты, и он очень удивился, когда вышедшая из лифта интеллигентного вида женщина заговорила в телефон по-английски. И квартира не могла его порадовать, хотя в ней было чисто и уютно. В его родительской квартире только кухня по площади была чуть меньше всего нового Гениного жилья. Впрочем, сын перед этим снимал такую халупу, по сравнению с которой его новая квартира выглядела элитным жильем. – У меня от этих салатов изжога, – пожаловалась Люба, когда они ехали домой. Тогда у них была машина. – Да? – посочувствовал Илья. – Приедем домой, прими какую-нибудь таблетку. Салаты, которыми их угощала Нина, на его взгляд, были вполне съедобными. – Она доведет Гену до гастрита! Кажется, Илья тогда попытался вяло защитить Нину. Тогда они еще не знали, что больной желудок был бы для сына счастьем. Порыв ветра поднял с асфальта редкие опавшие листья, потащил их, скрутив в клубок. Они долго не хотели верить, что в семью пришло горе. Люба не верила в это до самого последнего дня. Илья вошел в подъезд, остановился у лифта. Когда тот подошел, из него выпорхнула молодая девушка, не посмотрев на Илью, поздоровалась. Он поздоровался в ответ, вошел в тесный лифт. Отперев квартиру, постоял, прислонившись спиной к входной двери. Тронул рукой висевшую в прихожей Генину куртку. Подступила тоска, боль. Захотелось уткнуться в куртку лицом. Не раздеваясь, Илья прошел в комнату, оглядел книжные полки. Книги успели запылиться, нужно отобрать те, которые наверняка принадлежали сыну, и отвезти их домой. Поставить в Гениной бывшей комнате. Илья наклонился и принялся просматривать лежащие в тумбочках бумаги. Ни одной фотографии не нашел. Впрочем, он и не надеялся, что Юлия хранила фото сестры, теперешняя молодежь держит снимки в облаках и на аккаунтах. Нашел копию паспорта Юлии, положил на место. В папке-конверте увидел Генино свидетельство о рождении, сунул в карман. Больше делать здесь было нечего. Он сел на стоявший рядом с диваном стул. Время тянулось медленно. Он не выдержал, потянулся к телефону часа на полтора раньше, чем следовало. На этот раз ближайшей к дому свободной машиной оказалась корейская. Ничего плохого о корейском автопроме Илья не слышал, но почему-то поколебался перед тем, как решился ее взять. Машина оказалась неплохой, послушной. К Нининому офису он приехал слишком рано, ждать, когда появятся Нина и ее спутник, пришлось долго. Зато удалось удачно пристроить машину почти у самого шлагбаума, причем так, что был хорошо виден не только выезд со стоянки, но и вход в здание. Нина и мужчина вышли, когда стоянка наполовину опустела. На несколько секунд Илья их потерял, снова увидел Нину уже сидящей в выезжающей со стоянки машине. Она смотрела на своего спутника, улыбалась и что-то говорила. Илья тронул машину, стараясь не отставать и не приближаться. На одном из светофоров испугался, что не успеет проскочить за едущей впереди машиной, но ему повезло, успел. Только когда пара, оставив машину перед домом, вошла в подъезд, он понял, что слежка стоила ему больших сил и нервов. Возраст дает о себе знать. Впрочем, даже в молодости лучше избегать таких приключений. Ему хотелось отдохнуть, но сзади посигналили, и он снова тронул машину. Мест, где можно было бы ненадолго припарковаться, было много, но он не стал впустую тратить время, мечтая поскорее оказаться дома.