— Вы не забывайте, что главный противник для нас — это другие дворянские дружины. Контракты — это так, чтобы как-то содержание дружины окупить, и чтобы люди получали боевой опыт. — Действительно, господин Кеннер, — согласился Станислав, — у дворянских дружин задачи другие, чем у нас, вольников. — Вот и привыкайте смотреть на жизнь с другой стороны ограды. — улыбнулся я. — Я полагаю, самые важные моменты мы с вами обсудили. Заканчивайте свои дела с волками, и начинайте работать. Я жду от вас список необходимого и примерную смету. Кстати, можете взять с собой своих людей из волков, но не увлекайтесь. Человека три будет достаточно, филиал волков я устраивать не хочу. Глава 14 Обедаем мы всё так же, прежней компанией, Пётр Сентин к нам так и не присоединился. Штайн донимать его перестал, и он предпочёл, как и раньше, держаться от нас подальше. Причём я чувствую, что он почему-то меня побаивается. И не только он — очень многие, даже некоторые учителя, относятся ко мне с опаской, и я этого понять не могу. Вот взять, к примеру, Ленку — у неё никогда не заржавеет дать в торец, и она это проделывала не раз, но при всём при том её считают весёлой отвязной девчонкой, которую никому не приходит в голову бояться. Я же никому ни разу грубого слова не сказал, за исключением единственного случая со Штайном. Почему так? Как-то даже обидно быть пугалом, причём совершенно незаслуженно. Когда я поделился с Ленкой, она мне пояснила ситуацию так: — Понимаешь, Кени, ты для народа какой-то непонятный. Слишком взрослый. Вот к примеру, Штайну папа всего лишь пообещал самобег, так он всех достал своим хвастовством. Это нормально, когда мажорчик хвастается, на его месте тут каждый первый обязательно хоть разок похвастался бы. А тебе понадобился самобег, так ты просто пошёл и купил, и у тебя даже мысли не возникло кому-то сказать. Сразу видно, что для тебя это вроде как коробку карандашей в лавке купить. Типа купил, и купил, что тут такого. И дела у тебя все какие-то очень уж взрослые. Вот как тебе ещё объяснить… представь, что вдруг Ольга Ренская пришла бы с нами учиться. — Хех, от Ольги я бы и сам шарахался. — Вооот, ты понял. — Как-то не очень мне польстило такое сравнение. И что мне делать? — Ничего не надо делать. Я тебя и так люблю, а какая тебе разница что другие думают? Разве что этим утешаться. Удивительно, насколько наше восприятие себя всегда расходится с тем, как нас воспринимают другие. В школе жизнь протекала спокойно, и даже скучновато. У нас добавились уроки конструирования и мы, наконец, начали изучать конструкты. Для нас с Ленкой это тоже было внове — дома мы большей частью делали упражнения на основу и развивали менталистику. Самым первым мы изучили учебный конструкт «Хлопок» — тот самый, которым меня в прошлом году пыталась атаковать Нельма Ренская, и сегодня у нас происходила сдача зачёта по нему. Жестяной круг диаметром сантиметров тридцать был приколочен к палке, которая, в свою очередь, была прикреплена через пружину к полу. Перед кругом нужно было создать конструкт, при этом для сдачи зачёта палка после хлопка должна была отклониться как минимум на сорок пять градусов. Народ напрягался, корчил рожи от натуги, но в целом сдавал нормально, хотя далеко не все с первого раза. Я по алфавиту сдавал третьим, и тоже сдал со второго раза — первый раз не рассчитал, и вложил слишком мало силы. Дальше я сидел и развлекался, наблюдая за потугами одноклассников, и как-то не сразу заметил, что на позиции оказалась Ленка. Она сосредоточилась; я тут же захотел закричать «Стой!», но сделать ничего не успел. От хлопка все оглохли. Когда я, наконец, немного оправился от звона в ушах и взглянул на мишень, то обнаружил там только палку с обломанным концом. Сама жестяная мишень нашлась в дальнем конце зала, глубоко ушедшая ребром в деревянную перегородку. — Ой, — виновато сказала Ленка, — я нечаянно. Класс потрясённо молчал. — Знаешь, Менцева, — устало сказал учитель, — мы тут давно уже смирились с мыслью, что твою учёбу школа запомнит надолго. Я закрыл лицо ладонью. Женщины, ну почему вы такие?? Почему даже самые умные из вас временами ведут себя как тупые барби? А потом вдруг подумал — ну а я-то чем её лучше? Я же ещё год назад в том же духе выступил. Известный факт, что муж с женой со временем становятся похожи, а вот мы ещё даже не поженились, а уже сравнялись по дурости, такая вот идеальная совместимость. Надеюсь, Ленкино досье Драгана тоже убрала в свой сейф, а то там её писцов скоро начнут совращать по новой. * * * Улица носила не очень лестное название Грязная, но на удивление, была довольно чистой. Чего нельзя было сказать о протянувшимся вдоль неё тыльном заборе «Артефакты». Вот он-то был как раз грязноват, а кое-где и штукатурка отвалилась. «Надо будет ткнуть носом Штемеля, так ведь можно и на штраф нарваться», — подумал я. На фабричных окраинах на такие вещи часто смотрят сквозь пальцы, но не стоит надеяться, что это будет сходить с рук до бесконечности. Рано или поздно инспекция градского благоустройства и сюда доберётся. Несмотря на позднюю осень, день выдался на удивление тёплым и солнечным, и найти тусующихся пацанов оказалось несложно. Возле одного из трёхэтажных домов на другой стороны улицы топтались трое моих ровесников, и судя по тупому гыгыканью, обсуждали девок. К ним я и направился. — О, кто тут у нас нарисовался! — обрадованно встретил меня вожак гоп-компании, — И кто тебе, дворянчик, разрешал по нашей улице шляться? Придётся штраф заплатить. Я приветливо ему улыбнулся и сходу зарядил под дых. Паренёк сложился пополам. — Кто тут ещё штраф хочет? — с улыбкой обратился я к его товарищам. Те попятились. Я посмотрел на заводилу, который судорожно пытался вдохнуть воздух. — Экий ты, дружок, дохлый. Давай разгибайся скорее, дело есть. Наконец тот более-менее пришёл в себя. — Чё сразу драться-то начал? — угрюмо спросил он. — Чтобы привлечь твоё внимание и завязать разговор. — объяснил я. — Заработать хочешь? Хорошо заработать. — Ну, хочу. — Знаешь что за этим забором напротив? — Это «Артефакты» забор, батя у меня там работает. Только у них вход с Малой Ремесленной, надо квартал обойти. — Бывал там? Территорию знаешь? — Раньше бывал, бате обеды носил. — А сейчас что? — Сейчас охрана сменилась, дальше проходной не пускают. Вообще звери. — Значит, задача такая: перелезаешь забор в любом месте на Грязной. Проходишь территорию, и выходишь на Малой Ремесленной, хоть в ворота, хоть через забор. Я там тебя жду — подходишь ко мне и получаешь вот это. — я показал ему шестикуновую бумажку. — Четверть гривны просто за то, чтобы территорию пройти? — недоверчиво спросил он. — Пройти, проползти, пробежать — неважно. Главное, что залез тут, а вылез там. — Как-то слишком красиво выходит, врёшь поди? — Я дворянин, мне врать невместно. Клянусь честью, что если пройдёшь территорию, то честно заплачу полдюжины кун. Я не торопясь обошёл квартал, и сев в машину, занялся бумагами, временами поглядывая на длинный забор и ворота «Артефакты». Пацан не появлялся. Прошло полчаса, я решил, что ждать дальше не имеет смысла, и зашёл в проходную. — Как служба? — спросил я у вытянувшихся охранников. — Новости есть? — Всё нормально, — отрапортовал старший, — задержали нарушителя, командир сейчас с ним в караулке разбирается. В караулке и обнаружился мой наёмный работник с фингалом под правым глазом. — Нарушителя поймали. — доложил Антон Кельмин, командир охраны «Артефакты». В своё время я взял Антона буквально по объявлению — он только что уволился из небольшого вольного отряда, где служил заместителем командира. Опыта руководства охраной у него не было, но и у меня особого выбора не просматривалось, так что после некоторого колебания я решил рискнуть. И не прогадал — охрану «Артефакты» он поставил на отлично, и дисциплину поддерживал как в хорошем воинском подразделении. — Где его взяли? — спросил я. — Засекли когда он за складом материалов прятался, но поймали у ворот почти. Шустрый, гадёныш. — А синяк откуда? — Да случайно вышло. Он вот Петра за руку укусил, ну тот рукой и дёрнул нечаянно. Ну конечно, нечаянно. Рукой дёрнул. Но это ничего, раз сам кусаться начал, то это рабочий момент. — Молодец, — сказал я пацану, протягивая ему купюру, — держи. Охранники в изумлении вытаращили глаза, а Кельмин понимающе усмехнулся. — Я же не добежал. — угрюмо сказал пацан. — А меня так даже больше устроило. — засмеялся я. — Бери, заслужил. Пацан взял деньги, затем у него на лице отразилась работа мысли, и он заявил: — А за фингал ещё надо бы добавить. — Нет проблем. Сейчас под другой глаз добавлю для симметрии. — охранники заухмылялись. — За что? — насупился паренёк. — За наглость. Ладно, с тобой мы в расчёте. Антон, я распоряжусь небольшую премию выписать, распредели её сам среди парней, которые его ловили. Новость вызвала в охране радостное оживление. — Парни, проводите его за ворота. А мы с тобой, Антон, давай прогуляемся. Мы вышли наружу и остановились чуть в стороне от главной дороги, возле клумбы с небольшой скульптурой. Скульптура была достопримечательностью завода — каждый видел в ней что-то своё, и не было двух человек, у которых мнения совпали бы. Лично я обычно видел в ней сапёра, который ошибся, но иногда мне казалось, что это просто такая экзотическая рыба. — Антон, у тебя есть человек, которому ты бы смело мог передать дела?