— Я понимаю, господин, — печально вздохнул он. Мне, вообще-то, вполне понятна его печаль — жизнь с начальником и жизнь без начальника — это совсем разная жизнь, будь даже начальник хоть каким понимающим. Но мне, как самому главному начальнику, запорожская вольница тоже ни к чему, мне нужно, чтобы все винтики были туго затянуты, а все шестерёнки исправно вертелись. — Ну ладно, с этим потом решим, а сейчас давайте обсудим маршрут, — поставил точку я. — Нам нужен Падун[17], а если точнее, небольшая вилла в семи вёрстах южнее. Мне объяснили, как её узнать с воздуха, так что будем просто облетать Падун по кругу. Долететь туда необходимо незаметно — от Вены нужно держаться подальше, да и к самому Падуну приближаться не стоит. В общем, никто не должен знать, что мы там были. [17 — В наше время и в нашем мире этот город сменил название на Баден, находится он километрах в тридцати южнее Вены. Во времена Рима это местечко было известно как «Термы Панноники», и уже тогда было курортным.] — Вена, значит? — лицо капитана приняло озадаченное выражения, и он начал рыться в навигационном атласе. — Есть проблема? — я сразу заподозрил неладное. — Зависит от того, как полетим. Либо мы летим с остановкой для заправки в Киеве, либо летим с подвесными баками прямо, но через Польшу. Упоминание Польши сразу пробудило неприятное предчувствие. — Киев нам не подходит. Мы заявили маршрут в Лотарингию. Если мы вдруг объявимся в Киеве, у некоторых людей появятся ненужные вопросы. Какие проблемы могут возникнуть в Польше? — В Польше все наперегонки охотятся за контрабандистами. А контрабандистами считаются все, кто летит не по установленным воздушным коридорам. Вообще-то, можно открыто лететь без баков по коридору, заправиться в Брудно[18], и только потом из коридора уходить. Так риска будет немного меньше. [18 — Вероятно, читатель помнит, что в нашем мире поселение Брудно позже стало городом Варшава.] Останавливаться в Брудно мне совсем не хотелось. С местным воеводой у меня отношения не сложились, а без мамы я выглядел далеко не так внушительно, и у него вполне могла возникнуть идея как-нибудь мне напакостить. Да и вообще, чем меньше следов мы оставим, тем сложнее будет проследить наш маршрут. — В Брудно мы останавливаться не будем, — объявил я своё решение. — Насколько опасен полёт через Польшу? — Полёт вне коридоров, по ориентирам? — уточнил Наум. — Не особо опасен, птичка у нас быстрая. Но риск всегда присутствует — могут перехватить из засады или даже сбить, если вычислят маршрут. Но сбивают редко, разве что сильно их разозлить. — Что у них вообще за проблема с контрабандистами? — недовольно спросил я. — Их там просто очень много. На море контрабанду довольно успешно отлавливают, вот и везут воздухом. Через Польшу много путей проходит, ну а для местных воевод это хороший заработок. Мне знакомые рассказывали, что поляки перехватывают примерно один дирижабль из десяти, и контрабандистов это устраивает. Воеводы обычно даже груз не забирают, просто берут выкуп и отпускают. У нас-то груза нет, но за вас обязательно выкуп попросят. Настроение у меня окончательно испортилось. Я всё больше склонялся к мысли, что я не люблю Польшу. Как-то не складываются мои с Польшей отношения. — Это все возможные варианты? — Да нет, конечно, вариантов сколько угодно, — пожал плечами Наум. — Просто все они по большому счёту сводятся к этим. Либо мы летим через Польшу, либо облетаем Польшу и где-то по дороге заправляемся. Без заправки мы её не обогнём даже с подвесными баками. — Берите подвесные, летим через Польшу без остановок, — объявил я. — Как прикажете, господин, — согласился капитан. — Тогда, с вашего разрешения, вылетаем сейчас в Ковно[19]. Там заправимся и заночуем, а с рассветом полетим дальше. Тогда к границе подойдём достаточно рано, чтобы до темноты пройти всю Польшу. В темноте без ориентиров лететь сложно, а останавливаться в Польше для ночёвки слишком опасно. [19 — В нашем мире название Ковно больше не используется. Сейчас это город, который называется Каунас.] — У них в Польше, случайно, радиолокаторов нет? — поинтересовался я. — Нет, откуда им там взяться? Радиолокаторы только в самых крупных портах стоят, слишком дорогая игрушка. В Польше всё проще, у них там холопы за небом наблюдают и сообщают, в какую сторону дирижабль летит. Два-три таких сообщения дают направление и скорость. А там уже смотрят, есть ли у них что-нибудь для перехвата. Ну это если в общем, а так-то и у тех и у других своих хитростей хватает. Действительно, к чему радиолокатор, когда есть холопы? К тому же холопа всегда можно выпороть, если что-то пошло не так, как хотелось, а как ты выпорешь радиолокатор? — И как с этим можно бороться? — В основном направление и скорость менять, чтобы они не могли курс вычислить. Если всё грамотно сделать, то они могут вообще подумать, что это разные дирижабли. Ну и догнать нас мало кто сможет — если сразу не зажмут, то скорее всего, на самом полном получится уйти. — Ну ладно, — вздохнул я, — давайте, постарайтесь как следует, почтенный. Нам к полякам попадать никак нельзя — и на важную встречу опоздаем, и от грабителей откупаться для семейства будет позором. Кое-кто над нами с удовольствием посмеётся. * * * Ночевали мы в небольшом местечке Ковно, где был крохотный воздушный порт, даже меньше дерптского, хотя такое нелегко себе представить. Экипаж подвесил снаружи и подсоединил шлангами мягкие ёмкости, по виду из какой-то грубой ткани вроде брезента, которые, наполнившись, приняли форму длинных сосисок. — Рассчитывайте на то, чтобы нам хватило топлива долететь потом до Дрездена, капитан, — заметил я Науму, который трудился наравне со своим крохотным экипажем. — Хватит с небольшим запасом, — кивнул он. — Не беспокойтесь, господин, всё рассчитано. Знаю я, чем обычно кончается это «всё рассчитано». Однако нервировать его своими замечаниями я не стал, а молча кивнул и отошёл, чтобы не мешать экипажу делать своё дело. Мы должны доверять профессионалам и спокойно ждать, когда они облажаются по полной. Экипаж трудился, активно используя специальные воздушные термины, которые мне пришлось неплохо изучить в своём прошлом путешествии. Заслушавшись, я пришёл к выводу, что по словарной части воздушники ни в чём не уступят морякам, и не сразу обратил внимание, что привычное название «Бодрая чайка» скрылась под полотнищем с надписью «Каллиграфия». — А что это, капитан? — полюбопытствовал я. — Мы вне коридоров каждый раз под новым названием летаем, — охотно объяснил он. — Чтобы нас не узнали, значит. — Очень разумно, — не мог не признать я. — Но при чём здесь каллиграфия? — Не знаю, — пожал он плечами. — Наверное, просто слово красивое. Это наш механик придумал, мы по очереди названия придумываем. Скорее всего, в своих книжках слово вычитал. Я только хмыкнул, не зная, что здесь можно сказать. Наконец все баки были залиты под завязку водой и спиртом, с криками и руганью дирижабль был должным образом отцентрован, и под жизнерадостный вой турбины мы начали набирать высоту и скорость. За спиной у нас уже розовела заря, а впереди лежала Польша. * * * — Мы что, поднимаемся, капитан? — спросил я, наблюдая, как деревья под нами становятся меньше. — Да пора уже, — озабоченно ответил Наум, сверяясь с картой. — Мы слишком долго метались из стороны в сторону, сейчас надо понять, где точно мы находимся. — Нас сейчас издалека видно, — отметил я довольно очевидный факт. — Думаете, нас ещё не заметили? — усмехнулся тот. — Уже давно и заметили, и курс наш определили. Мы уже пару постов проскочили, один раз нас даже догонять пробовали, но быстро отстали. Сейчас определимся по ориентирам и опять спустимся, будем след путать. Я только покачал головой. Хлеб у контрабандистов лёгким определённо не был. — Нам сейчас первым делом надо выбрать какой-нибудь лес, и заякориться на подходящей опушке, — объяснил капитан. — Нужно подвесные баки отсоединить и убрать, они нас здорово тормозят. Сразу вёрст пять — семь в час выгадаем. Дополнительное топливо мы уже полностью выбрали, подвесные баки съёжились, и свободно болтались на ветру. Брудно давно осталось в стороне, но это всё, что я мог сказать о нашем местоположении, и судя по всему, капитан мог сказать немногим больше. Слишком уж извилистым маршрутом мы шли, то ползли, прижимаясь вплотную к земле, то мчались полным ходом, поднявшись немного повыше. — Отклонились немного к югу, — наконец с облегчением объявил Наум. — Но совсем чуть-чуть, просто обошли с другой стороны Ченстохов, отсюда его даже можно различить севернее. Тут дальше на запад как раз есть подходящий лесок, там и снимем баки. — А нельзя просто над лесом лететь, чтобы нас наблюдатели не заметили? — пришёл мне в голову вопрос. — Они ведь тоже не дураки, — хмыкнул Наум. — Леса с воздуха патрулируются, там ещё сложнее незаметно пройти. А этот лес как раз не такой большой, чтобы туда патруль посылать, и крупных поселений рядом нет. Даже если нас заметят, быстро сообщить не смогут. С уборкой баков заметно нервничающий экипаж справился за полчаса, и скоро мы опять неслись почти над верхушками деревьев. — Опасный здесь маршрут, — пояснил мне капитан. — Этим путём из Ливонии янтарь везут, здесь поляки как раз за курьерами и охотятся. Вот на маршруте «Север — Юг» на курьеры и внимания не обращают, правда, там и движение побольше. Ну, ещё час — полтора, и станет полегче. — А что это за маршрут «Север — Юг»? — поинтересовался я. — Из германских княжеств в Дакию[20] и дальше к греческим попам. На север везут в основном продукты, а из империи на юг ткани, посуду, да много чего возят. Там у контрабандистов дирижабли побольше. Поляки за ними часто даже не гоняются, просто налог за пролёт берут. [20 — Дакия занимает территорию современной Румынии и части Болгарии.] Мы в молчании смотрели в окна рубки. Лес поредел, сменился давно сжатыми полями, затем внизу снова замелькали деревья. Я ушёл в свои мысли, прикидывая, как лучше построить разговор с кардиналом, и вздрогнул от неожиданности, когда Наум резко вскочил. — Турбину на самый полный! — рявкнул он в переговорник. — Экстренный подъём до семисот сажен! — Понял, кэп, — прохрипел переговорник в ответ. Турбина взвыла, ей вторил характерный свист баллонных насосов. Дирижабль дёрнулся и накренившись, рванулся вперёд и вверх. — Что случилось, капитан? — удивлённо спросил я. Он не ответил, просто кивком показал направо. Я посмотрел в боковое окно рубки и обнаружил совсем рядом, в полусотне сажен от нас дирижабль заметно больше нашего. Патриотическая красно-белая раскраска не оставляла никаких сомнений насчёт того, кто это, и зачем он нас преследует. — Откуда он взялся? — поразился я. В это самое окно я смотрел буквально пару минут назад, и там никаких дирижаблей не было видно. — Засадный пост, — озабоченно пояснил капитан. — Поляки регулярно расположение постов меняют. Неудачно получилось, что мы сами на него налетели. Сейчас поднимемся на крейсерскую высоту, там у нас максимальная скорость будет. Посмотрим, как они смогут нас догнать. В рубку зашла заспанная Ленка. — Что за шум? — осведомилась она, протирая глаза кулачком. — Поляки за нами гонятся, — пояснил я. — Вон они, справа идут параллельным курсом. — А винтовки нет? — заинтересовалась Ленка. — Я бы постреляла. — Думаете, это так просто, госпожа? — саркастически хмыкнул капитан. — По баллонам стрелять бесполезно, дырка сразу запенится. А просто наудачу по гондоле стрелять это только патроны напрасно изводить. — А пушку не пробовали ставить? — я вспомнил воздушные бои старого мира. — Нас отдачей после первого же выстрела так мотать начнёт, что ещё неизвестно, кому в результате хуже придётся, — засмеялся Наум. — Ну, может на больших грузовых четвёртый — пятый калибр будет как-то работать, но зачем там пушка?