У каждого есть своё призвание… Плевать на него. Я делаю это, чтобы жить дальше, а не быть чьим-то фундаментом к счастью. Любой ценой… Моё больное не успокаивающееся сознание имело своё мнение на этот счёт и спешило им поделиться. Глава 68 Мы бежали по крышам домов практически до самого конца квартала. Не дошли всего два дома, так как я был почти уверен, что именно около них и будут караулить нас. Спустились на первый этаж по грязной лестнице, которую использовали, помимо её основного назначения, и как место для удовлетворения своих низменных желаний, судя по мусору в углах. В это время Фиеста, видимо, более доверенная Бурому, созвонилась с ним и сообщила, что случилось. В ответ ей сказали, что это наверняка отец червя, и Бурый сейчас понесётся к боссу и сообщит о свихнувшемся товарище, который напал на его людей. Можно сказать, Бурый уже начал свой план, выставил себя жертвой и теперь может официально предъявить претензии, что на его людей напали. Нам же следовало пока любой ценой оставаться в живых. На первом этаже я осторожно выглянул на улицу. Нам надо было на ту сторону, где начинались настоящие задворки этого района, в которых как раз и располагался центр второго района. Я там проходил, когда шёл в заброшенную школу. Сердце всего района. Клубы, притоны, шлюхи и так далее покрывали весь район, но именно там концентрация была максимальная. Дорога же, по которой мы ехали, находилась как бы с краю второго района. Никого не увидев, я кивнул моим новым товарищам, и мы втроём пересекли улицу и, только вбегая в переулок, услышали окрик. — Вон они! Но было поздно, мы нырнули в подворотню и уже двигались по узким улочкам, углубляясь в квартал. Повсюду сверкали неоновые вывески, самые разнообразные, которые, собственно, и освещали это место, так как ламп здесь не наблюдалось. Из-за этого всё было залито лёгким розово-красным светом. Над головой висели флажки, какие-то гирлянды, фонарики, создавая в этих трущобах атмосферу своеобразного вечного праздника. А девушки, выстроившиеся вдоль стен в откровенных нарядах шлюх на охоте, лишь добавляли раскованности и чувства желания, тем самым подталкивая тебе попробовать этот праздник на вкус. Плюс наркоторговцы, которые помогут усилить твои ощущения от праздника. Здесь всё было взаимосвязано и прослеживался действительно хороший маркетинг, подталкивающий людей к трате денег в этом месте. Мы прошли этот квартал насквозь, вышли на дорогу, по которой я шёл однажды в школу, пересекли её и углубились в соседний квартал. Можно было бы попробовать уйти к школе, но я не знал, как отреагирует на нас призрак. Как отреагирует на моих знакомых. Да и вообще, там ли она? Может ходит по району и людей пугает, а мы просто загоним себя в ловушку. Поэтому было лучше пока держаться этого места. Но едва я об этом подумал, как в нас вновь начали стрелять. Гребня буквально подхватил меня под мышку, бросившись в сторону к стене за какой-то угол, когда Фиеста шарахнулась в другую сторону. Нас не задело, но очередь всё же нашла свою жертву в виде одной из местных работниц: девушке лет двадцати снесло половину головы, и она повалилась на землю. Остальные немногочисленные в это время работницы подняли настоящий визг, словно сигнализация, бросившись врассыпную. Вместо того, чтоб забиться в углы и прижаться к стенам, они в панике начали разбегаться, тем самым не давая преследователям стрелять дальше. Соответственно, давая нам шанс вновь улизнуть. — Убегаем! — крикнул я, отталкивая от себя Гребня, и тут же бросился бежать через негустой поток людей, надеясь, что эти двое поспевают за мной. Теперь каждый мог рассчитывать только на себя, как бы это ни звучало. У нас не было ни оружия, ни патронов, чтоб ответить противнику или прикрыть свой отход. Только быстрые ноги и реакция. А ими товарища не сильно спасёшь или прикроешь. Мы мчались по ярким праздничным задворкам этого места, постоянно сворачивая то в один проулок, то в другой, пытаясь запутать и сбить со следа преследователей. Однако я старался ещё и не выйти на главную дорогу, где мы окажемся как на ладони. Меня гложило чувство, что это место уже успели окружить, и чем больше мы будем пытаться убегать, тем сильнее будет стягиваться удавка на наших шеях. Углубившись в эти трущобы, я оглянулся и, не увидев преследователей, нырнул в один из дверных проёмов по правую сторону. Махнул пробегающим мимо Фиесте и Гребне, чтоб они заскочили сюда, после чего ещё раз огляделся, удостоверившись, что нас не заметили. Свернул я сюда тоже не просто так. Пока бежал, взглядом поймал яркую надпись, которая приглашала посетить какой-то клуб, что располагался в этом подвале. Не сильно примечательный из многочисленных заведений, что здесь расположились, и это могло сыграть нам на руку. В итоге, бегать можно было бесконечно, но не факт, что мы сможем от них скрыться. А вот спрятаться в таком густом районе было хорошей идеей. К тому же, по идее, долго своевольничать им не должны дать, ведь этот район тоже должен кому-то принадлежать. Конечно, пока им никто ничего не предъявлял, но это не значит, что все закрыли на такое глаза. — Спрячемся здесь, — посмотрел я на них. — У вас есть деньги? — У меня есть деньги, — спокойно осведомила меня Фиеста. — Тогда идёмте, затаимся и смешаемся с посетителями, если таковые здесь есть в это время. — Нас не найдут? — спросил сухо Гребня. Удивительно, что он меня об этом спрашивает, хотя, по идее, он более опытный в этом товарищ. Мне просто интересно, как они… А хотя без разницы… — Бегущими мы больше привлекаем внимания и можем наткнуться на них сами. К тому же, их тут так много, что вряд ли убежим уже. Надо дождаться ночи или момента, когда их выпнут отсюда те, кто держат этот район. Мне кажется, что здесь больше, чем просто пять или десять человек. Создаётся ощущение, что сюда приехало как минимум три десятка. Слишком их много и слишком они везде. Даже когда мы вроде как скрылись по крышам домов и пересекли улицу, они нас заметили. То есть успели частично окружить квартал, чтоб если не сдержать, так хоть заметить нас. И вполне возможно, что они могли понять, как мы движемся, потому на следующей дороге, разделяющей кварталы, нас могут уже ждать. А вот искать им будет нас не так сподручно, особенно когда вокруг так много заведений. Конечно, окружить квартал и потом стягивать кольцо они могут, но каждое заведение проверить очень и очень навряд ли смогут. К тому же, не зря большинство грабителей после дела именно ложатся на дно, а не пытаются сбежать. Убегающих ловить легче. Вместе мы спустились по ступеням в подвал. Коридор, идущий вниз, выглядел не самым лучшим образом, весь обшарпанный и грязный, словно здесь никто не убирается. Оттого контраст с обстановкой внутри был куда сильнее. Для меня не было сюрпризом то, что я там увидел, но всё же чувствовал себя немного неловко. Даже почувствовал, как начинаю краснеть, хотя это может быть из-за того, что здесь так душно и пахнет очень приятно и странно… благовонии? Нет, похоже на мускус… Вернее, и то, и другое вместе. Очень приятный терпкий аромат. Что касается окружения, то само помещение было тёмным в бордовых тонах. Из обслуживающего персонала здесь были одни женщины. Голые, молодые или зрелые, но приятные на вид и в одних стрингах. Одни танцевали на стойках, другие разносили напитки. — Не лучшая идея, — высказалась Фиеста. — Нам надо уходить. — Куда? — Куда-нибудь. — Куда-нибудь мы нарвёмся на людей отца червя. Если хочешь, пожалуйста, но без меня. — Новенький, ты, кажется, кое-что не понимаешь, — легла мне на плечо рука Фиесты, на что я обернулся к ней лицом. — Это ты не понимаешь. Я работаю теперь на твоего босса, а не на тебя. — Ты новенький. Ты слушаешь нас или проваливаешь к… — Проваливаю, — без каких-либо раздумий произнёс я. — Ты не понял, — всё так же холодно повторила она, сдавив моё плечо ещё сильнее. — Это ты не поняла. Я знал, что нельзя давать слабину. Во-первых, она поведёт нас на смерть. Каким бы она ни была хорошим солдатом у Бурого, она всего лишь солдат, который не смог пробиться из-за отсутствия нормального ума. Да и не сильно пытался. Это равносильно тому, что генерал спросит мнение о наступлении у сантехника. Даже тот факт, что сейчас она не понимала, что надо затаиться, а не лезть на рожон, говорил о многом. Во-вторых, я давно уяснил, что приходится всегда ставить себя, где бы ты ни был. Показывать, что ты имеешь своё мнение и не позволишь собой помыкать тем, кто с тобой в одном ранге. Ты тот, с кем они должны считаться. Здесь мягкость считается за слабость, попытка найти общий язык за слабость, доброта за слабость. По крайней мере, в самом начале твоего знакомства, когда тебя никто не знает и пытается проверить твою прочность. Сейчас решался вопрос, принимают меня равным или нет. Поэтому я показывал, что не боюсь её, и она мне не указ, так как не босс, пусть я и новичок в их команде. В противном случае Фиеста, а потом и другие будут мне указывать потом постоянно. Хотя я понимал, что главная проблема крылась именно в моём возрасте — никто меня серьёзно не воспринимал. Типа подросток, который решил поумничать, а не равный им человек, вот как меня воспринимали. Такое исправлялось только кровью. — Ты можешь идти куда угодно и сколько угодно, — низким хриплым голосом произнёс я. — Мне плевать. Но не смей утягивать меня на дно за собой, если ты не можешь понять прописной истины. —Ты думаешь… — она потянулась за пистолетом, но мой оказался в руках быстрее и уже упёрся ей в живот дулом. — Подумай ещё раз, — перебил я её, — прежде чем потянуться за стволом, Фиеста. Она замерла, но ни единый мускул не дрогнул на её лице. Встретились, называется, два акробата. Что у меня лицо-маска без эмоций, что у неё. — Я не твой враг и хочу, чтоб мы все выбрались живыми и здоровыми. Надо будет, я встану на твою защиту и буду прикрывать тебя сколько потребуется. Но если ты будешь пытаться нагнуть меня, как делаешь это сейчас, или попытаешься наставить на меня ствол, пусть даже, блять, в шутку, я не стану думать дважды, Фиеста. — Если ты думаешь, что я просто так это оставлю, Шрам, то ты очень сильно ошибаешься. — Это если ты думаешь, что можешь мне, заместо Бурого, что-то указывать или наставлять на меня ствол, то очень сильно ошибаешься. Я тебе не собачка, которая бросится по твоему щелчку исполнять приказы. А теперь давай лучше выбираться отсюда живыми, чем пытаться грызть друг другу глотки, — закончил я миролюбиво. Я смотрел ей в глаза, даже не думая отводить взгляд, после чего крутанул пистолет рукоятью к ней, показывая своё миролюбие. Она молчала секунд десять, прежде чем взяла мой пистолет. — Вот и славно, — кивнул я, отвернувшись. — Надо разделиться, так как они ищут троих. Особенно Фиесте, так как она девушка. Лучше пусть идёт в кабинку, где её не будет видно. — Я найду себе место, — ответил бесстрастно Гребня и двинулся в глубь зала, оставляя нас одних. — Ладно, что касается тебя, то… Щелчок за моей спиной заставил резко обернуться, обрывая меня на полуслове. Этот звук был хорошо мне знаком, как было известно и то, как ещё мог звучать этот звук. Эта сука держала пистолет направленным на меня. И щелчок, который я услышал, был звуком нажатия спускового крючка. Но из-за того, что там не было патрона, он выдал только металлический «щёлк». А если бы был… Меня даже пробрало. — Не зарывайся, новенький, — холодно ответила Фиеста, буквально швырнув мне пистолет, проходя мимо. Я знал такой тип людей. Если описать их одним словом, то им хорошо подошло бы слово «похуй». Потому что их не волновало ни то, с кем они говорят, ни то, что они делают, ни даже последствия таких решений. Если Фиеста решила наезжать на меня, то лишь потому, что видит во мне слабую жертву. И будет это делать теперь постоянно, может из-за гордости, а может из-за того, что она обычная, по сути, гопница, только с пистолетом. Такие, как она, непрошибаемы. Хуже ещё то, что в следующий раз там действительно может оказаться патрон, и тогда я буду валяться с пулей в боку и истекать кровью.