– В пятницу я была у твоей сестры, – сообщила Бетти («На «ты» так на «ты», – решила она про себя.). – Она купила шубу. Джон слегка приподнял бровь. – Вот как? Надеюсь, она нормально тебе заплатила? Бетти кивнула и протянула ему стакан. – Нормально, – сказала она. – У нее там… в агентстве… очень интересно. Он пожал плечами и достал из коробки стопку пластинок в бумажных конвертах. – Может быть, – сказал он с таким видом, словно подобная мысль никогда не приходила ему в голову. – У нее там интересно, да… Для тех, кто понимает, конечно. – А сама она очень милая, – продолжила Бетти, неожиданно польщенная тем, что Джон включил ее в число «тех, кто понимает». – Ты так считаешь? Бетти ответила не сразу. Она никак не могла разобраться в его тоне и понять, то ли он шутит, то ли он действительно категорически не согласен с ее утверждением. В конце концов она решила, что двигаться дальше по скользкой дорожке, на которую неожиданно свернул разговор, не стоит, и предпочла сменить тему. Безмятежно улыбнувшись, Бетти сказала: – Там, на Питер-стрит, я видела целую толпу папарацци. По-моему, они на кого-то охотятся, – сказала она, показывая рукой себе за спину. – Не знаешь, на кого? – На Питер-стрит? – переспросил Джон, глядя на нее с несколько бо?льшим интересом. – Да. – Вообще-то, там живет Дом Джонс. – Дом Джонс? – Ну да. Это певец, который… – Я знаю Дома Джонса! Знаю!.. Группа «Стена». И это его дом?.. На Питер-стрит?.. – Ее ум никак не мог охватить этот потрясающий факт. Группа «Стена» никогда не была ее любимой, точно так же, как Дом Джонс не был ее любимым певцом, но она знала, что на данный момент он был самым известным в Великобритании исполнителем, а его группа – самой большой по составу. Так, значит, это его люстру и его абстрактную картину она видела в окне в свой первый вечер в Сохо? Неплохо, черт побери, совсем неплохо! О подобном соседстве она и мечтать не смела. Дом Джонс был настоящей знаменитостью. – Да, это его особняк. Один из его особняков. Он жил здесь раньше, пока не женился года два назад на какой-то… – Я знаю! На Эйми Метц. – В голове Бетти сами собой всплыли вычитанные в дешевых журнальчиках факты, слухи, сплетни и перевранные истории о том, как Дом Джонс бросил очаровательную, похожую на сказочную эльфийку солистку девчачьей группы «Бутон» Черил Гласс ради вспыльчивой и пугающе красивой вокалистки девчачьей группы «Всемогущие» Эйми Метц. Вскоре они поженились и вместе со своими тремя детьми (все – моложе трех лет) поселились на Примроуз-Хилл в огромном розовом особняке, тут же сделавшемся сосредоточием новых скандалов и сплетен. И тут вдруг Бетти поняла, почему розовая дверь дома на Питер-стрит показалась ей такой знакомой. Она же видела ее раньше, видела на снимках Дома Джонса, сделанных папарацци, когда он выходил или входил в свой особняк. – Да, он женился и переехал к ней, но свой старый дом так и не продал. Все это время он стоял пустым. – Джон бросил взгляд в сторону Питер-стрит и стал устанавливать свой прилавок. – Может, он вернулся? Ты не читала сегодняшние газеты? Бетти наморщила нос и, повернувшись, зашагала прямо к газетному киоску, стоявшему на противоположной стороне площади. Она еще не дошла до него, когда ей в глаза бросился напечатанный огромными буквами заголовок на первой странице «Миррор»: «ДОМ ДЖОНС РАССТАЛСЯ С ЭЙМИ». Сенсационная статья сопровождалась расплывчатой фотографией, на которой Дом Джонс, выглядевший как последний бродяга, выходил из дверей «Ворчуна». Как гласила подпись, произошло это «вчера поздно вечером». Схватив газету, Бетти принялась жадно читать. В статье рассказывалось, что Дом попался на горячем, когда после очередного концерта – в служебном туалете за кулисами – девятнадцатилетняя поклонница по имени Кэрли Энн делала ему минет. А единственная причина, по которой этот прискорбный, но ничуть не удивительный факт дошел до сведения Эйми, заключалась в том, что бойфренд Кэрли потихоньку заснял свою подружку и певца на видео, а потом попытался шантажировать Дома, требуя за молчание довольно значительную сумму. Дом, по-видимому, не воспринял угрозу всерьез, и в скором времени копии компрометирующей пленки попали одновременно и в почтовый ящик розового особняка на Примроуз-Хилл, и на стол главного редактора «Миррор». Под статьей в газете были напечатаны расплывчатые фотографии – отпечатки, сделанные с видеопленки. Сама же статья заканчивалась коротким абзацем, который для большинства читателей значил очень мало, но когда Бетти его прочла, по ее спине побежали мурашки восторга. «…После разрыва с Эйми Метц Дом Джонс, по всей вероятности, вернется в свое старое холостяцкое жилище – городской особняк в лондонском Сохо, где он жил со своей предыдущей гражданской женой Черил Гласс». С трудом удерживаясь от того, чтобы не улыбаться во весь рот, Бетти заплатила за газету. Думала она при этом о неудачниках-папарацци, часами простаивавших у парадного подъезда особняка в надежде увидеть знаменитого певца, тогда как она могла наблюдать за его окнами, с удобством расположившись на пожарной лестнице. Сунув номер «Миррор» под мышку, Бетти поспешила вернуться к себе. Уже вбегая в двери, она успела продемонстрировать Джону заголовок, но он в ответ только приподнял бровь, словно говоря: «Ну и что?» Прыгая через ступеньки, Бетти взлетела к своей квартире и, не заходя внутрь, выскользнула на пожарную лестницу. Трясущимися руками она скрутила сигарету, закурила и стала смотреть на окна Дома Джонса. В это время дня свет падал на стекла под таким углом, что Бетти все было прекрасно видно. Довольно долго в комнатах ничто не двигалось, потом по стене скользнула какая-то тень, и вдруг мимо окна прошел какой-то человек. Он двигался слишком быстро, чтобы Бетти сумела рассмотреть его как следует, но ей показалось, что он был невысоким, узкобедрым и в меру широкоплечим. Разумеется, она не могла быть на сто процентов уверена, что это именно Дом Джонс, но ей показалось, что это именно он. В конце концов, кто же еще мог ходить по его дому? При мысли об этом Бетти снова почувствовала пробежавшую по телу дрожь восторга. Неужели это она сидит здесь, в Сохо, буквально в двух шагах от человека, о котором писали утренние газеты? Сидит и смотрит, как Дом Джонс ходит по своей комнате? Она, Бетти Дин, оказалась практически в центре самой громкой сенсации последних недель! Невероятно! Не отрывая взгляда от окон Дома, она выкурила еще три самокрутки, но певец больше не появлялся. Наконец она затянула шнурок кисета и вернулась в квартиру, не без раскаяния размышляя о том, сколько времени она потратила зря. В самом деле, разве нет у нее других забот, кроме как ждать, не появится ли в окне напротив знаменитый исполнитель? Похоже, бары, кафе, рестораны и ночные клубы Сохо не очень-то спешили взять ее на работу. Тогда, быть может, ее захотят нанять работающие в дневное время магазины и галереи? Внутри ресторана быстрого питания было очень светло – так светло, что после полутемной улицы свет резанул Бетти по глазам. Зал был битком набит туристами и бездельниками, в воздухе витали навязчивые запахи перегорелого масла и размороженного мяса. В отделении для курильщиков с полдюжины мужчин нервно затягивались сигаретами, а в промежутках между затяжками пригоршнями уплетали чипсы. Еще один уголок зала предназначался для изможденных пьянством алкоголиков и покрытых татуировками наркоманов, которые сидели, ссутулившись над кружками остывшего кофе, и что-то бормотали себе под нос. У противоположной от них стены несколько горластых студентов-иностранцев переговаривались на ломаном английском, то и дело принимаясь громко хохотать. Бетти пристроилась в очередь за небольшой группой типичных японских туристов в новеньких бейсболках с огромными козырьками и с дорогими фотоаппаратами в руках, которые изумленно таращились во все стороны. Из колонок под потолком лилась фоновая музыка. Прислушавшись, Бетти решила, что это может быть электронная версия «Капакабаны» Барри Манилоу, но сказать наверняка было трудно. Когда подошла ее очередь, неуклюжий молодой официант с сеткой для волос на голове произнес с дежурной улыбкой: – Здравствуйте, рады видеть вас в «Вендиз». Что вы закажете сегодня? Бетти заказала сэндвич с цыпленком, картошку фри и «Пепси». Ожидая, пока соберут ее заказ, она бросила взгляд на стену слева. «Вендиз» набирает персонал! – гласило небольшое объявление. – Нам нужны энтузиасты, готовые обслуживать клиентов на высоком уровне. Бесплатная форменная одежда, достойная оплата… – И так далее. – Пожалуйста, возьмите бланк заявления о приеме на работу». Бетти поморщилась, но голос у нее в ушах сказал: «Возьми бланк. Возьми, чтобы потом не жалеть». «Чушь какая! – ответил ему другой голос. – Я не могу здесь работать!» «Почему бы нет? – заспорил первый голос. – Работа как работа, к тому же недалеко от дома. И оплата достойная. Кроме того, будет что написать в резюме. Ты сможешь платить за квартиру и даже, возможно, что-то откладывать. Все хорошие места ты уже обошла, и никто тебя не нанял, так что выхода у тебя нет». – Дайте мне бланк, пожалуйста! – выпалила Бетти, показывая на объявление. Официант удивленно посмотрел на нее, но потом снова улыбнулся заученной улыбкой. – Пожалуйста. Выхватив бланк у него из рук, Бетти торопливо запихала его в сумочку, чувствуя, как от смущения и стыда горят щеки. Она подумала об Арлетте – о том, что бы она сказала, если бы видела ее сейчас – свою любимую внучку, которая стоит у прилавка унылой фастфудовской тошниловки с заявлением о приеме на работу в кармане. Точнее – в сумочке, но какая разница?.. Можно было не сомневаться: Арлетта схватила бы заявление и, не говоря ни слова, разорвала на тысячу кусочков, а потом взяла ее за руку и отвела в «Сент-Джеймс», чтобы угостить порцией устриц. С другой стороны, сама-то Арлетта уж точно никогда не жила в Сохо, никогда не оставалась без гроша в кармане, никогда не испытывала жгучего желания никогда не возвращаться домой. И если Арлетте действительно хотелось, чтобы она нашла Клару Каперс, – а Бетти не сомневалась, что ей этого хотелось, – тогда ей просто придется зарабатывать какие-то деньги, потому что в Лондоне на тысячу фунтов не проживешь. 13 Вечером, прежде чем отправиться спать, Бетти вышла на пожарную лестницу, чтобы выкурить сигаретку на сон грядущий. Время приближалось к полуночи, и свет в окнах Дома Джонса был пригашен. Звон посуды и столовых приборов, доносившийся из ресторана, был Бетти уже хорошо знаком; привычный фоновый звук ее не только не раздражал, но, напротив, – действовал успокаивающе. Ну, почти успокаивающе. Бетти закурила, затянулась – и тут ее внимание привлекло какое-то движение. Вскинув взгляд, она увидела в окне напротив мужчину, который пытался обеими руками поднять скользящую раму. Рама не поддавалась, и его лицо перекосилось от усилий. От восторга Бетти даже перестала дышать. Нет, она по-прежнему не была на сто процентов уверена, что видит именно Дома Джонса – оконное стекло было довольно грязным, да и источник света находился за спиной мужчины, но почему-то ей казалось, что это должен быть именно он. Наконец послышался пронзительный скрежет, рама поддалась и поехала вверх – и она увидела его лицо. Теперь никаких сомнений быть не могло, это был Дом собственной персоной: белый жилет, покрытые татуировками предплечья, тонкие пальцы музыканта, которыми он прикрыл от ветра зажатую в зубах сигарету, поднося к ней огонек «Зиппо». Вот он глубоко затянулся, и его нахмуренное лицо немного расслабилось, когда проникший в легкие табачный дым начал свое терапевтическое воздействие. Усталый и все еще немного сердитый взгляд Дома медленно заскользил через площадь, поднялся выше и вдруг замер, остановившись на ее лице. Бетти поспешно отвернулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы он подумал, будто она за ним подглядывает, но уже через несколько секунд она снова посмотрела на него, сообразив, что ей вряд ли удалось его провести и что если она и дальше будет притворяться, что вовсе на него не смотрела, это будет выглядеть очень глупо. Она будет выглядеть глупо. Дом Джонс все еще смотрел на нее, и его лицо выражало лишь легкое недовольство или, скорее, удивление. Вот он слегка приподнял руку в приветственном жесте, и она ответила тем же, чувствуя, как от волнения отчаянно колотится сердце. Ей даже показалось, что Дом Джонс ей что-нибудь скажет, но сразу поняла: ему придется кричать, чтобы перекрыть гудение кондиционеров, лязг кастрюль и громкие голоса кухонных рабочих. И он действительно ничего не сказал; некоторое время Дом Джонс задумчиво глядел в пространство перед собой, часто затягиваясь сигаретой, потом затушил окурок о кирпичную кладку под отливом окна и швырнул его вниз. Прежде чем вернуться в комнату, Дом Джонс бросил в сторону Бетти еще один взгляд, в котором она разглядела (все-таки расстояние было не слишком большим) смесь настороженности и неожиданного одобрения. Скользящая рама с лязгом опустилась, и его лицо снова превратилось просто в светлое пятно за стеклом. Потом исчезло и оно, свет в комнате погас. Бетти торопливо докурила свою сигарету и бросила взгляд на часы. Десять минут первого. Слишком поздно для того, чтобы звонить Белле – единственному человеку, способному по достоинству оценить то, что только что произошло. В жизни Бетти еще никогда не случалось ничего столь же интересного и волнующего, и вот, на тебе! Ей даже не с кем об этом поговорить! На следующее утро Бетти проснулась довольно поздно – в десять с небольшим. Проснулась и сразу же с неудовольствием подумала о том, что с половины третьего до четырех сорока пяти лежала без сна, прислушиваясь к тому, как женщина из квартиры этажом ниже занимается сексом. С тех пор как Бетти поселилась в Сохо, она видела соседку только один или два раза, и та не произвела на нее никакого особенного впечатления. Это была с ног до головы упакованная в джинсу субтильная азиатка, лицо которой выражало страдание и неубывающую тревогу. Когда они встретились на лестнице, соседка не поздоровалась и даже не улыбнулась, и интуиция подсказала Бетти, что торопиться и навязывать знакомство не следует. Маленькая азиатка, впрочем, не производила впечатление человека, который будет среди ночи заниматься сексом два с лишним часа подряд, орать во весь голос каждый раз, когда она испытывает множественный оргазм (а таких разов было несколько), и к тому же колотить по стенам кулаками и пятками. С кем бы она ни трахалась (а Бетти, как ни старалась, не могла подобрать более подходящего слова для того, что происходило в квартире снизу), этот человек покинул здание минуты через три после ее последнего особенно шумного оргазма, протопав вниз по лестнице и громко хлопнув дверью подъезда. Не успела Бетти перевести дух, как на дребезжащей, шумной машине подъехали мусорщики. Принимая решение снять эту квартиру, Бетти ничего не знала об особенностях вывоза мусора в Сохо. Ее никто ни о чем не предупредил. Никто не сказал ей, что мусорщики приезжают каждый день и что это бывает довольно рано. Никто не предупредил ее, что они насвистывают, хохочут, переговариваются во весь голос, гремят крышками баков, хлопают дверьми и с размаху швыряют крупногабаритный (вроде старой мебели) мусор в кузов своего рычащего грузовика. Только в половине шестого Бетти удалось наконец задремать, но ее сон снова не был долог: на рыночную площадь начали съезжаться в своих раздолбанных пикапах торговцы, что также сопровождалось рычанием моторов, хлопаньем дверей, лязгом откидываемых бортов, скрежетом передвигаемых по железу кузовов ящиков и коробок, смехом и громким обменом приветствиями и шутками. Она уже хотела встать и выйти на пожарную лестницу, чтобы выкурить первую утреннюю сигарету, но незаметно для себя заснула крепким сном, который был прерван появлением полицейской машины с включенной сиреной, которая, визжа тормозами, остановилась, казалось, дюймах в десяти от ее левого виска. Вскочив, как ошпаренная, Бетти бросилась к окну и слегка раздвинула занавески, но ничего сенсационного снаружи не происходило. Она увидела только, как двое полицейских, оставив дверцы своей машины распахнутыми, ленивой походкой двинулись в направлении Питер-стрит, провожаемые дюжиной любопытных взглядов. Похоже, что-то все-таки происходило, и Бетти, натянув спортивный костюм и накинув кардиган, спустилась вниз. Джон Любезноу был уже на месте. Стоя за прилавком своего лотка, он демонстрировал какому-то похожему на хиппи пижону диск-гигант Джона Отуэя[12]. Увидев растрепанную Бетти, выскочившую из подъезда с рубцом от подушки и выражением паники и жгучего любопытства на лице, он удивленно вскинул голову. – Что случилось? – спросил Джон. – Это ты мне скажи, что случилось! – выпалила Бетти, позабыв о своем решении держать себя в руках и делать вид, будто ее ничем нельзя удивить. – Ты о чем? – Он недоуменно наморщил лоб. – Об этом… – Бетти махнула рукой в направлении полицейской машины, на крыше которой продолжали вспыхивать синие огни. – Они приехали к Дому Джонсу? Зачем? Джон Любезноу почесал в затылке. – Понятия не имею, – ответил он и повернулся к покупателю с улыбкой, означавшей, что он извиняется за эту бешеную кошку, помешавшую их разговору. – Так на чем мы остановились, сэр?.. Бетти нетерпеливо вздохнула и быстрым шагом направилась к Питер-стрит. Свернув за угол, она увидела, как полицейские о чем-то предупреждают одного из дежуривших у подъезда Дома папарацци. Все еще горя желанием узнать, в чем дело, Бетти приблизилась к ним самым небрежным шагом, но не услышала ничего интересного. Пока она стояла на тротуаре, засунув руки поглубже в карманы кардигана, один из полицейских поднялся на крыльцо особняка и постучал в розовую дверь. Захрипело переговорное устройство, и Бетти снова навострила уши, но услышала только искаженный динамиками мужской голос. Пискнул замок, полисмен толкнул дверь, и она успела увидеть в глубине прихожей смутные очертания фигуры Дома Джонса, одетого в джинсы и клетчатую рубашку. Бетти не была уверена, но ей показалось, что выглядит он встревоженным и усталым. Рассмотреть Дома получше ей не удалось – полисмен вошел внутрь и закрыл дверь за собой. Глядя на захлопнувшуюся дверь, Бетти вдруг почувствовала себя странно. Это было похоже… на боль. Да, на боль, которая сжала сначала ее сердце, а потом опустилась куда-то в желудок. Возможно, это было сожаление, досада и легкая печаль, к которым примешивалось… желание. Дом Джонс, знаменитость и мегазвезда, выглядел таким… побитым. Потерпевшим поражение. Его брак лежал в руинах. Его дети остались у матери, а сам он был вынужден часами сидеть в пустых, пыльных комнатах, боясь выйти на улицу, чтобы не попасть в объективы осаждавших особняк репортеров. Да, ему не позавидуешь. Мир, в котором он жил, лопнул по швам, как мешок с мусором, и весь мир увидел его неприглядное содержимое. Бетти очень хотелось отвести Дома к себе, угостить чаем, заставить его улыбнуться. На мгновение она вспомнила о мерзких фотографиях в «Миррор», на которых, впрочем, нельзя было разглядеть никаких подробностей – только женский затылок между его расставленными коленями. Это, бесспорно, было отвратительно, но Бетти тут же подумала: Господи, ведь он был женат на Эйми Метц всего три года, и все это время она почти постоянно была беременна. Она выглядела как корова. Она одевалась не пойми как. И, возможно, ее постоянно навещали какие-нибудь надоедливые подруги. От такого любой нормальный мужик спятит!