– Они самые. Андреуччи из Бассано дель Граппа отреставрировал фасад, а потом любезно направил их к нам, – на его лице появляется выражение триумфа. – С ними нужно обращаться бережно, в бархатных перчатках. Взгляд Линды возвращается к людям за стеной. Мужчина – сорокачетырехлетний Томмазо Белли, ледяная скульптура, излучающая магнетическое обаяние. Он работает в сфере международной дипломатии, а недавно вернулся на родину в Венето после двухлетней службы в посольстве Италии в Абу-Даби. Его спутница Надин Харири. Врожденное чувство стиля. Ей сорок два года, но выглядит моложе лет на десять. Надин из тех женщин, которые, едва проснувшись, – уже в полном порядке, как после фотосессии для модного журнала. По происхождению – ливанка, из одной влиятельной бейрутской семьи, выросла и училась в Париже, говорит на пяти языках, в том числе и на итальянском. Надин из тех женщин, которые, едва проснувшись, – уже в полном порядке, как после фотосессии для модного журнала. Томмазо познакомился с Надин во время миссии на Ближнем Востоке, и они вместе уже семь лет. Оба богатые, образованные, холеные; идеальная пара, просто до тошноты идеальная. Недавно они купили виллу в палладианском стиле в районе Монтелло и пришли в студию Бози, чтобы подобрать для нее мебель. Из тысячи проектов, составленных для них Людовико и Аличе, они ни на одном не остановились: то слишком классический, то слишком эстравагантный… Линда не знает, чем эти двое ее зацепили. Поэтому она на секунду отвлекается и снова на них смотрит. Всего на секунду, потом ее мысли возвращаются к этому злосчастному горизонтальному душу. – Ну, и что же мы будем делать с Гримани? – снова обращается она к Бозе с ухмылкой. – Надеюсь, ты дашь мне хотя бы поговорить с ними? Только я могу их переубедить. – Нет, Линда, уже все решено, – отрезает Бози, выпрямляясь в кресле и глядя на нее с прищуром. – Ты отличный специалист, талантливый профессионал. Но твоя беда – чрезмерная гордыня, – заявляет он с таким видом, будто ведет психологический тренинг. – А это плохое качество, поверь мне. Будь осторожна. Линда не может сдержать саркастическую улыбку. «Эта история с пороками как будто меня преследует, – думает она. – Сначала Линус по радио, теперь вот и Бози. Нанюхались они, что ли, чего-то с утра?» Может, это и совпадение, а может быть, кто-то действительно хочет ей что-то сказать… Линда трясет головой, прогоняя от себя эту мысль, возвращается в реальность, и ее вновь охватывает злость. – Да, конечно. Но если мой грех – гордыня, то твой – трусость, – снова заводится она. Кабинет будто сковало холодом. – Эй, Линда, потише на поворотах, да? – внезапно очнулся Бози. Он может вынести все, что угодно, но только не оскорбления. – Я твой начальник, в конце концов, не забывай об этом и имей хоть чуточку уважения. – Так и веди себя как начальник, вместо того чтобы стелиться перед всякими идиотами! – парирует Линда и выходит из кабинета, покачивается на своих высоченных каблуках, мрачно глядя в пол. Она не замечает Томмазо, который вышел из соседнего кабинета, и налетает на его спину. – Поаккуратнее! – бормочет она сквозь зубы, не поднимая глаз. – Прошу прощения, – коротко отвечает он, разглаживая бока пиджака и поправляя воротничок. Линда, не оборачиваясь, идет дальше, а Томмазо тем временем поднимает с пола листок бумаги и хочет привлечь ее внимание. – Синьорина. Линда оборачивается. – Это вы мне? – Да. Вы уронили, – Томмазо машет листком. – А… Да выбросьте его. Линда направляется к выходу, не удостоив его даже благодарного взгляда. – Проект санузла Гримани, – бормочет она вполголоса. – Да пусть подавятся. Через полчаса напряженной дороги по холмам Марки Линда, наконец, в Серравалле. Здесь живет ее дядя Джорджо, один из немногих в ее жизни, на кого она всегда может рассчитывать. Сюда она приезжает, когда устает от людей и хочет отвлечься. Джорджо – брат отца Линды. Ему пятьдесят пять лет, он полон оптимизма и держится с завидной легкостью. Это эксцентричный мастер, эдакий древесный алхимик или, как он сам любит себя называть, «жонглер, у которого нет-нет да и упадет шарик на землю». Наперекор традициям, сохранившимся в Марке, он создает оригинальные изделия для интерьера, рисует эскизы, тщательно подбирает материалы, проводит настоящее исследование. Линда обожает стиль работы дяди и уже заказала ему несколько предметов мебели для своего Голубого дома. – Здравствуй, дядя! Откроешь? – кричит Линда, нажав кнопку домофона. – Родная… – отзывается он, удивляясь и радуясь, услышав любимую племянницу. Щелкает замок старинной калитки из ели. Линда, сменив туфли на каблуке на эспадрильи, оставляет позади весь суетный мир и идет по внутреннему двору к странному дому, похожему на богемный бункер. Что-то от старого ателье или от охотничьего домика под соусом поп-арта, что-то от загородного дома в стиле ампир эпохи декаданса. Это необычное, многоликое место, которое полностью отражает суть своего эксцентричного хозяина. – Ты так рано, милая? Я думал, ты будешь к вечеру… На пороге появляется Джорджо в своих клетчатых бермудах, мятой рубашке и простых сандалиях. Он вытирает руки, испачканные клеем, пропитанной растворителем салфеткой. – Знаю, дядя, – шепчет Линда, крепко обнимая его и целуя в обе щеки. – Просто я поссорилась с Бози и не могла оставаться в офисе. Джорджо глубоко вздыхает, и на его лице появляется хорошо знакомая Линде улыбка. – Так-так, и из-за чего же вы поссорились? – Да так, глупости, – пожимает она плечами. – Ты ведь знаешь: я терпеть не могу, когда мне возражают, когда я работаю над проектом, – добавляет она с нажимом, устремив на дядю упрямый взгляд. Тот качает головой. – И не только когда работаешь… – он добродушно треплет ее за щеку. На самом деле он обожает непокорный характер своей племянницы и вообще таких людей, как она, которые за словом в карман не полезут. – Пойдем, покажу тебе шкафчики для твоей библиотеки. Остался один, и все! – Как с тобой здорово, дядя! Все-таки есть хоть один человек, который делает все именно так, как мне нравится! – довольно вздыхает Линда. Настроение у нее меняется так же быстро, как обувь. Она входит в дом и сразу погружается в насыщенный аромат пчелиного воска. Знакомый скрип деревянных полов, запах старинных вещей, стены, увешанные репродукциями, картинами, мозаичные наличники… В комнатах множество любопытных предметов. Джорджо много лет выискивал в комиссионных магазинах, на блошиных рынках и интернет-сайтах винтажные вещи, аксессуары и произведения искусства для интерьера своей берлоги. Картины и бронзовые статуи на пьедесталах соседствуют со стопками журналов, древними восточными коврами, старинными часами, аптечными вазами начала двадцатого века, канделябрами и хрустальными люстрами. И во всем видна частичка его души. Как каждый уголок вселенной живет своей жизнью, так и в голове Джорджо Оттавиани постоянно что-то происходит. Свет, проникающий через огромное арочное окно, освещает стены лаборатории, выполненные в стиле кракле. С потолка свисает экзотическая люстра из латуни и керамики; по всей комнате разбросаны рабочие инструменты, деревянные формы для изготовления копий висят на железной рамке рядом с рабочим столом, усыпанным разнокалиберными гвоздиками. – Вот он, – говорит Джорджо, указывая на шкафчик библиотеки, прислоненный к стене. Линда подходит к шкафчику и гладит его с такой нежностью, словно это шелковое платье. – Дядя, это великолепно! Ты проделал такую работу… Она испытывает физическое удовольствие от прикосновения к дереву, ей хочется его понюхать, но вдруг она замечает ящик, лежащий на полу поверх нейлоновой пленки. – О боже! – вскрикивает Линда, приседая на корточки. – Не трогай, я его только что покрасил… Линда поворачивается к дяде и с обожанием смотрит на него. – Именно такой цвет я и хотела, – произносит она, и в ее голосе слышится искренняя благодарность. – Не слишком синий, но и не голубой, – откликается Джорджо и подмигивает племяннице. – Но как ты узнал? Я ведь тебе ничего не говорила… – С этими словами Линда кладет руку ему на плечо. – Как хорошо, что с тобой не нужны слова, дядя, ты читаешь мои мысли! – А ведь ты еще не видела самого главного! Джорджо направляется к рабочему столу и медленно достает из коробки ручку из белого каррарского мрамора. Лицо Линды озаряется. – Это для ящика? Джорджо кивает. – Ну все, я сейчас расплачусь!