Глава 6 Линда выходит из душа, снимает халат с плеч статуи богини Венеры Кановы из черной смолы, которую она нашла год назад на юге Венето и поставила рядом с умывальником. С тех пор этот предмет стал ее вешалкой. Она делает глубокий вдох, чувствует, как наполняются легкие, сердце бьется спокойнее. Комната наполнена густым паром, в котором витают ароматы гималайских эфирных масел – ее лекарства от любых болезней. Во всяком случае, пока. Утро понедельника, Линда проспала. Но она об этом не думает: уже почти девять, а она даже не торопится. Ей нравится собираться на работу размеренно и спокойно. После отличного отдыха вчера – секс с Давиде, аперитив с друзьями, задушевная беседа с дядей Джорджо и часик за приятным чтением – она полна сил и энергии и готова к началу новой недели. В халате нараспашку она садится на махровый коврик и начинает массировать ступни, смазывая их маслянистой мазью, тщательно проходя между пальцами. Затем Линда достает из корзины, где хранятся крема для тела, флакончик со смягчающим маслом. Капает несколько капель на ладони, а затем втирает его в ноги, от лодыжек до паха. Закончив с этой процедурой, опираясь на пятки, она резко встает, берет из ящика полотенце и, запрокинув голову, заматывает волосы в тюрбан. Достает черные шелковые трусики, надевает их и босиком идет из ванной на кухню. Раньше Линда не тратила много времени на уход за телом, но после тридцати она с грустью отметила, что одних спортивных упражнений недостаточно, чтобы оставаться в форме. Она достает из сушки кофеварку, насыпает немного молотого кофе, наливает воды и ставит на плиту. Затем подключает ноутбук к динамикам и выбирает плейлист «Rock revival». Гостиная наполняется музыкой «Pink Floyd» – она не помнит названия композиции, но ей тут же хочется двигаться ей в такт. Слегка пританцовывая, Линда возвращается на кухню и садится на барный стул, ожидая, пока закипит кофе. Смотрит из окна на небо: оно безоблачное и синее, как на картинке. Через пару дней надо будет собрать вишню с двух деревьев, растущих перед домом, и отвезти маме – пусть сварит свое вкуснейшее варенье. Кстати, о маме. Она не разговаривала с родителями уже больше месяца и не помнит, когда в последний раз ездила в их маленький семейный отель «бед-энд-брекфест» в самом сердце Доломитовых Альп… На Рождество? На прошлую Пасху? Не то чтобы они не ладили. Просто, уйдя на пенсию, родители решили осуществить мечту всей своей жизни – открыть небольшой отельчик в горах. Они стали созваниваться все реже, и наконец число звонков сократилось до необходимых «звонков безопасности», как их назвала ее мама Карла, чтобы заботливая родительница могла убедиться, что ее дочь жива и здорова. А еще мама всегда звонила, чтобы сообщить, что собирается прислать свое знаменитое варенье. Если бы Линда решила сварить его сама, то даже не знала бы, с чего начать. В конце концов она просто выбросила бы все в мусорное ведро, охваченная яростью как обычно бывает, когда у нее что-то не выходит. Она снимает полотенце с головы, вытирая еще влажную светлую гриву, и завязывает пояс халата-кимоно, доходящего ей до середины бедра. Она уже собирается убавить огонь на плите, как вдруг замечает, что с проселочной дороги на всех парах вылетает машина, поднимая клубы белой пыли. Это старенький «Мини-купер» бутылочно-зеленого цвета шестидесятого года выпуска. Белая крыша и неповторимый рев мотора, еще способного на подвиги. Этот звук она узнала бы из тысячи, как и нахальное лицо водителя: это же Алессандро! Линда спрыгивает со стула и выбегает из дома: она просто не может сдержать эмоций. Открывает дверь – и вот он. Только сейчас она понимает, как соскучилась по нему! Алессандро ворвался неожиданно – как летняя гроза. И она надеется, что он не исчезнет так же быстро. Он решительно выходит из машины и закрывает за собой дверцу, стоит и смотрит на Линду. Со времени их последней встречи он немного похудел и загорел, но стал будто выше и как-то солиднее. Она просто не может сдержать эмоций. Открывает дверь – и вот он. Только сейчас она понимает, как соскучилась по нему! Волосы коротко стрижены, без седины, слегка вьются, в лучах утреннего солнца кажется, что они отливают синевой – Линда и забыла, какие они на самом деле. Он отрастил усы, и его черты лица стали немного жестче, обрели свой истинный вид. Густые брови, немного толстая переносица, квадратный подбородок. Теперь Алессандро не мальчик, а мужчина. А вот глаза не изменились: карие, с легкой желтизной, почти неестественного цвета. Линда больше ни у кого не встречала таких глаз. На нем белая футболка, на шее потрепанная арафатка. Поверх замшевых ботинок – слегка драные джинсы. Его одежда потерта с дороги. Он и сам выглядит усталым, но появление Линды бодрит его. Алессандро улыбается, они идут навстречу друг другу; волосы у нее еще не просохли после душа, она идет босиком по колкому гравию, а потом бежит, повисает у него на шее и обнимает его изо всех сил. И он в ответ сжимает ее своими сильными и грубыми руками. – Поверить не могу, что ты приехал, – взволнованно бормочет Линда. Она ощупывает его – спину, лицо, – словно хочет убедиться, что это правда, и боится, что он сейчас куда-то исчезнет. – Я тоже, – отвечает Алессандро. Он осматривается. – А ты неплохо тут обустроилась. Когда я в последний раз здесь был, на месте этого дома стояли развалины… Линда берет его за руку и ведет за собой. – Пока ты странствовал по свету, я тут работала не покладая рук! Алессандро смеется: уж она-то точно ни капли не изменилась, тот же темперамент, что и в детстве. – А ты что, только приехал? – спрашивает Линда, заметив у него круги под глазами. – Сегодня утром в шесть был в Мальпенсе, – Алессандро не может сдержаться и зевает. – Я смертельно устал, целые сутки летел, – объясняет он, все еще осматриваясь. – Как здорово снова вернуться сюда. Я так давно здесь не был! Он остановился в дверном проеме, расслабляясь после дороги. – Ну на этот раз ты останешься, хоть ненадолго? Обещай, что не уедешь сразу же, как в прошлый раз! – Да, я задержусь… Нужно кое-что уладить. А потом – снова в путь. – Можно узнать, что именно? – спрашивает немного строго Линда. Алессандро смотрит так, будто не хочет говорить на эту тему. Потом все-таки отвечает: – У меня возникли кое-какие трудности в Ханое, и я решил немного отдохнуть. – А ты все тот же идеалист-авантюрист. Нисколько не изменился, – Линда закатывает глаза. – Что ты на этот раз натворил? – Ну, скажем так, сфотографировал то, что не нужно было фотографировать… – Алессандро стал серьезен. – Работал с одним блогером, пищущим о несовершеннолетних, которых заставляют работать на фабриках. – Он вздыхает: – Его арестовали, а меня, скажем так, полиция попросила скрыться с глаз долой. Линду пробирает дрожь, но Алессандро, кажется, не слишком обеспокоен. – Не волнуйся, я так просто не сдамся, – решительно продолжает он. Она кладет ему руку на плечо. – Эй, не заставляй меня переживать… Он проводит по ее лбу, как будто стирая появившуюся морщинку. – А ну-ка покажи свой потрясающий дом! Они проходят на кухню. Кофе убежал, залив конфорку коричневой жижей, а в воздухе неприятно пахнет горелым. – О боже, какой кошмар! – Линда приподнимает крышку кофеварки и заглядывает внутрь. – Осталось совсем чуть-чуть, но я сделаю еще. – Мне не надо, – говорит Алессандро, устраиваясь поудобнее на барном стуле и оглядывая комнату. – Мне бы пивка. – А? – она удивленно смотрит на него. – Ну не хочу я кофе, у меня и так крыша едет от смены часовых поясов. Я еще живу по азиатскому времени. – Но у меня в холодильнике нет пива. – А зря, подружка! Как можно не иметь в доме пива? Ты что, за эти годы без меня совсем ничему не научилась? – Ну прости… – Линда складывает руки на груди. – Просто сегодня утром я никак не ожидала «Але-приезжаю-когда-хочу», – саркастично продолжает она. Алессандро неодобрительно качает головой: – Вот она, старость! – И за эти слова получает подзатыльник. Потом Линда направляется в чулан и через минуту возвращается на кухню, в руке у нее бутылка «Моретти». – Вот, из моего личного запаса. Не холодное, но лучше, чем ничего. Алессандро открывает бутылку и делает большой глоток. Линда пристально смотрит на него, приготовившись слушать. – Ну давай, рассказывай все по порядку, – торопит она, делая маленький глоток остывшего кофе. Потом спохватывается. – Хотя нет, все-все не надо, пять лет – это слишком много. Начни с Ханоя. Алессандро смотрит на нее, но видно, что мысли его где-то далеко. Потом он начинает говорить. – Безумный город, – говорит он, делает глоток из бутылки и берет орешек из деревянной мисочки на столе. – Он похож на гигантский муравейник, наполненный людьми и машинами… Самое сложное – перейти дорогу. Он берет еще орешек. – Заблудиться – раз плюнуть, чувствуешь себя песчинкой среди тысяч людей. Не поверишь, но это чувство вселяет ощущение свободы.