Я медленно опускаю ее вниз, мой член трется об нее так долго, насколько это возможно. Я хочу тереться им обо все ее обнаженное тело, но сейчас не время. Спустя секунду мы оба улыбаемся друг другу. Нетерпеливое напряжение ушло, и комфортная потребность установилась между нами. Пока она возвращает свою одежду на место, я поправляю зверя в своих штанах. Я беру ее за руку и вывожу из кладовки туда, где все уплетают ужин. Я помогаю ей устроиться на моих коленях во главе стола, наполняя для нас двоих тарелки ее умопомрачительной едой. — Ешь, детка, — шепчу ей на ушко. Она такая крошечная. Она может позволить себе немного веса, и я прослежу, чтобы он набрался. Все парни болтают и смеются, наслаждаясь домашней едой. Это согревает мое сердце и делает все это место цельным. Прижав Клэр ближе к себе, я улыбаюсь, пока мы едим. Все ребята восторгаются ее кулинарными талантами. Меня переполняет гордость и ревность, но я стараюсь, чтобы гордость преобладала. Она — самое лучшее, что произошло с этим местом, сколько я себя помню, так что я концентрируюсь на позитивном, вместо того, чтобы вести себя как осел. Внезапно в столовую влетает Брэндон, и моя рука вокруг Клэр сжимается крепче. — Простите, что мешаю, босс, но, похоже, у Пушинки тазовое предлежание. Думаю, мне потребуетесь вы там. Брэндон не так уж и много таращиться на Клэр. Это будет длинный путь, чтобы ослабить мое какое — то необоснованное раздражение им. Он хороший работник, и мне нравится, что он находится здесь. Похоже, займет немного времени, чтобы только привыкнуть к Клэр и моей ревности в одном помещении. — Я позабочусь об этом, — я бросаю взгляд на Клэр, думая, что это может быть тем, что она захочет увидеть. — Хочешь пойти посмотреть, детка? — Конечно. Я несколько раз помогала животным с родами. Посмотрим, что я смогу сделать. Мы встаем, и я беру Клэр за руку, уводя ее за собой. — Иди, умывайся и поешь чего — нибудь. Мы позаботимся о Пушинке. Оглянувшись на Эрла, я вижу, как он кивает. Я знаю, что он позаботится обо всем в доме и проследит, кто бы там не дежурил сегодня, выполнит свою работу. Ведя Клэр за собой, мы направляемся в сторону ближайшего к дому сарая. Я держу ее за руку всю дорогу, и этот простой жест заставляет меня улыбаться. Это жутко удобно и ощущается так, будто мы делаем так каждый день, а не будто это совершенно ново для нас. — Так кто это Пушинка? — спрашивает Клэр, когда мы входим в амбар. — Это одна из овец, которых мы разводим здесь, как домашних питомцев. На самом деле, у нас их недостаточное количество, чтобы зарабатывать на их шерсти, поэтому мы жертвуем ее вязальному кружку в городе, а они используют ее, — я иду с Клэр к дальнему стойлу и вижу, лежащую на полу овцу. Когда мы подходим к ней, она немного пугается, но я кладу ладонь на нее и ощущаю ее живот. Ягненок действительно перевернут по моим ощущениям, и я осматриваю ее, чтобы узнать, насколько та близка к родам. Подняв глаза, я замечаю, как Клэр опускается на сено рядом с Пушинкой и укладывает ее голову себе на колени. Она начинает мягко поглаживать ее и тихо мычать, пытаясь успокоить будущую мамочку. — Думаю, слишком поздно переворачивать ягненка, так что сначала выйдут ноги. Это будет болезненно для мамы, поэтому если хочешь помочь, тебе нужно подержать ее для меня. Клэр поднимает глаза, и я замечаю грусть на ее лице, но она быстро исчезает, и Клэр кивает, теперь уже решительно настроенная помочь. Она удерживает Пушинку и начинает с ней болтать, как будто та настоящая мамочка, собирающаяся родить. — Ты можешь сделать это, Пушинка. Я знаю, ты можешь. Смелее. Мы поможем тебе. Такой ее образ, кажется, что — то плавит внутри меня, и мысли о ней с нашими детьми проносятся в моей голове. Я отмахиваюсь от них до того, как замечтаюсь, считая, что мне нужно сосредоточиться на том, чем мы тут заняты. Я принимал несколько раз роды в тазовом предлежании, и это никогда не было легко. Тогда мы потеряли очень много мамочек, так что такого рода события всегда волнительны. — Ладненько, мамуля. Давай — ка поможем нашему малышу. — Как мы его назовем? Я поднимаю взгляд на Клэр, которая держит ягненка, очищая его. Роды заняли несколько часов, и они были трудными для всех нас, но Пушинка вышла из всего этого победителем, и теперь у нас появилось новорожденное прибавление к ферме МакКалистеров. — Как ты захочешь, детка. Это девочка. Клэр лучезарно улыбается мне, и это самое милое зрелище. Она помогает ягненку начать кормление, и когда мы устраиваем их, она встает рядом со мной. — Она похожа на маленький комочек хлопка. Могу я назвать ее Хлопушкой? Это слишком. Я обнимаю ее и притягиваю к себе. — Да. Думаю, Хлопушка идеально подходит. Пушинка и Хлопушка. Это охренеть какая милость. Клэр игриво шлепает меня по руке, когда мы выходим из стойла, давая возможность мамочке и детенышу немного поспать. Мы возвращаемся рука об руку обратно в главный дом, и к этому времени, ночь уже опустилась на ферму. Звезды показались на небе, и все кажется романтичным только от ее присутствия здесь. Заняло несколько часов, чтобы появилась Хлопушка, и уже поздно, но я все еще помню о том, что обещал ей. И я намерен сдержать обещание. Когда мы добираемся до дома и проходим внутрь, я оборачиваюсь и запираю замок на двери. Этот звук вынуждает ее оглянуться на меня, и я практически ощущаю, как набирает скорость ее сердцебиение. — Думаю, нам обоим стоит принять душ перед тем, как лечь в постель. Она смотрит вглубь коридора, где находятся ванная и спальня, а потом снова переводит взгляд на меня. Я замечаю нервозность в ее взгляде, но она едва заметно кивает, и этого достаточно, чтобы заставить меня подойти к ней. Я заключаю ее в свои объятия и жду, когда она посмотрит на меня, встречаясь со мной взглядом. Я хочу, чтобы она всегда чувствовала себя со мной в безопасности. — Позволь мне помыть тебя, детка. Просто показать, насколько я хорош для тебя. Предоставить тебе причину выйти за меня в пятницу. Не только потому, что тебе нужно, но и потому что ты хочешь этого. — Кэш, — шепчет она, и с моим именем идет так много всего. Нервная потребность и робкое желание смешиваются вместе. — Ты доверяешь мне? — спрашиваю, мне нужно знать это и услышать от нее. Она улыбается, и я вижу по ее глазам ответ до того, как она произносит его. — Да. Я сгребаю ее в объятия и несу в хозяйскую ванную. Усаживаю ее на островок рядом с раковиной и ухожу к душу, выкручивая все головки, чтобы дать воде нагреться. Когда с этим покончено, я возвращаюсь к ней и вижу, как она сидит и прикусывает губу. Я расстегиваю свою рубашку, одновременно скидывая ботинки. А потом я остаюсь только в одних джинсах. Она прикусывает губу, пока рассматривает меня, достигая взглядом моего ремня, и это сводит меня с ума. Просто один взгляд на мне, будто она не может оторвать глаз, доводит мне до безумия. Когда мой ремень оказывается расстегнут, я вжикаю молнией на своих джинсах и стаскиваю их с бедер вместе с боксерами. Хорошо, что пошел до конца и показал ей всего себя, поскольку я последний мужчина, которого она будет видеть остаток своей жизни. Стоя перед ней обнаженным с твердым, изнывающим членом, указывающим на нее, я ощущаю себя богом. Она смотрит на меня широко — распахнутыми глазами. Она облизывает свои губы, и мне требуется вся сила воли, чтобы оставаться на месте. — Клэр. Она стреляет взглядом на меня, и ее щеки вспыхивают красным, как будто ее поймали за подглядыванием. Я хочу, чтобы она смотрела, и надеюсь, что ей нравится то, что она видит, но мне нужно больше. Мне нужно добраться своими руками до нее. — Сними одежду, детка. После секундного колебания ее нервные пальцы поднимаются к рубашке и начинают расстегивать ее. Это самая сладкая пытка. Каждая расстегнутая пуговица показывает мне немного ее совершенства. Когда она заканчивает, она скользит ей по своим плечам. Я прохожусь по ней взглядом, не в состоянии сдержаться. Мне просто необходимо прикоснуться к ней. Она сидит в простом, белом лифчике, ее мягкая кожа сияет. Я опускаюсь вниз к ее ногам и помогаю ей стянуть сапоги, перед тем как она встает и расстегивает свои шорты. Она спускает их по своим бедрам, вместе с белыми, хлопковыми трусиками, и я удерживаю взгляд на ее глазах. Не хочу пугать ее или заставлять смущаться, поэтому не смотрю никуда, кроме ее глаз. Я замечаю, как она смещается, чтобы снять свой лифчик, и как только я слышу звук его падения на пол, я беру ее за руку и завожу нас под душ. Когда горячая вода обрушивается на нас, я притягиваю ее к себе. Она закрывает глаза и откидывается назад, позволяя теплой воде стекать по ее волосам. Я тянусь и вытягиваю шпильки из ее головы, складывая их на полочку в душе. Ее тугие, светлые кудри падают позади плеч. Я пробегаюсь пальцами по ним, и она открывает глаза, чтобы посмотреть на меня. — Позволь мне помыть тебя, — шепчу я, потянувшись за шампунем и приступая к мытью ее волос. Пена накапливается в моих пальцах, пока я массирую кожу ее головы, и она стонет. Я чувствую, как ее теплое, влажное тело прижимается ко мне, а мой твердый член трется об ее мягкий животик. Блять. Я готов заниматься этим каждый вечер остаток своей жизни. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы сдержаться и не обкончать все вокруг. Ощущений ее нежной кожи напротив моей практически достаточно, чтобы отправить меня за грань. Я и не знал, что кожа может быть настолько мягкой. Мой взгляд бродит вниз по ее телу, рассматривая ее полную грудь с темно — розовыми сосками с острыми вершинками. Во рту увлажняется, пока я смотрю на них, но я просто продолжаю мыть ее волосы и придумываю, что мог бы сделать. Я хочу втянуть их в рот, а потом потереться своим членом между ними, их тяжелый вес сжал бы меня. Когда я заканчиваю с ее волосами, я втираю немного кондиционера и провожу пальцами сквозь локоны. Я смотрю вниз между нами снова и вижу, как головка моего члена поглядывает вверх у ее живота. Вид всего этого — головка чуть ли не фиолетовая от желания напротив ее кремовой кожи — это слишком. Руки Клэр поднимаются к моей груди, устраиваясь там, когда я тянусь за мылом и начинаю намыливать ее тело. Пузырьки пробегают между нами, создавая гладкость между нашей кожей. Ее изгибы скользят по моему телу, вынуждая мой член пульсировать от желания. Когда мои ладони опускаются на ее грудь, я слегка пощипываю каждый сосок, чувствуя, как она плотнее вжимается в меня и тихонько стонет от этого действия. — Я маленькая, — слышу ее тихий шепот. Я обхватываю ладонью ее грудь. — Похоже на то, что ты идеально подходишь мне, — говорю я, а потом скольжу большим пальцем по ее соску. — Кэш. Мое имя эхом отражается от плитки в душе, когда я смещаюсь вниз и встаю перед ней на колени. С этого ракурса я могу разглядеть ее всю. Ее узкие бедра и небольшой островок кудряшек, которые прикрывают ее киску. Небольшая складочка в середине настолько нежная, что я хочу раскрыть ее и попробовать, что она приготовила там для меня. Ее твердый клитор и липкий нектар только и ждут моего рта. Вместо того, чтобы взять ее в свой рот, как я того хочу, я нежно мою ее там и потом опускаюсь по ее ногам к стопам. Я стараюсь контролировать свое желание, хотя это самое сложное, что я когда — либо делал. Когда она полностью вымыта, я намыливаюсь сам так быстро, насколько могу, чтобы вывести нас из душа. Ее ладони начинают бродить по моей груди, но мне приходиться остановить ее. — Еще не время, детка. Если ты слишком часто будешь меня касаться, я буду не в состоянии остановиться. А я дал себе и нам обещание, что дождусь, пока ты полностью не станешь моей, прежде чем взять тебя, — я целую ее ладони и вывожу нас из душа, вытирая сначала ее, а затем и себя. Когда мы оба заканчиваем, я сгребаю ее в объятия и несу в нашу постель. Отбрасываю в сторону одеяла и укладываю ее на простыни, забираясь поверх нее. Мы полностью обнажены, и будет так легко для меня скользнуть в ее маленькое тело, но я не делаю этого. Я подарю ей так много удовольствия этим вечером, насколько смогу, а затем буду обнимать, пока она спит. Не уверен, что она сможет принять меня, так что, возможно, это все что у нас может получиться. Так же сильно, как я хочу засадить до конца свой член в нее, я не хочу рисковать, причинив ей боль. — Боже мой. Как это мне так повезло? Ее румянец вспыхивает на щеках и сползает вниз по груди. Я вижу, как она делает движение, чтобы прикрыться, но я нежно отталкиваю ее руки в стороны. — Нет, детка. Не прячься. Только не от меня, — наклонившись, я мягко целую ее губы, а затем спускаюсь к ее шее. — Ты слишком красивая. И я не знаю, сколько еще смогу выдержать. Я продолжаю спускаться вниз, пока не добираюсь до ее груди. Я вбираю ее сосок в рот и слегка посасываю, потом прикусываю, чувствуя, как она извивается подо мной. Я не торопясь наслаждаюсь сначала одной грудью, а потом второй. Я вылизываю ее всю там: между ними, под ними, где она еще мягче. Когда я уже перепробовал каждый ее сантиметр, я опускаюсь ниже, целуя ее мягкий животик, и слегка покусываю его. Клэр хихикает и ерзает подо мной, а я улыбаюсь в ее кожу. — Кэш, щекотно! Я трусь своей щетиной об нее, вызывая еще одно хихиканье. Обожаю этот звук. Он, как музыка для моих ушей, и я хочу продолжать его слушать на протяжении всей своей жизни. Когда я спускаюсь еще ниже, к верху ее лобка, где начинаются ее маленькие, светлые кудряшки, ее дыхание учащается, а хихиканье превращается в стон. Я вжимаюсь своим носом туда, вдыхая ее сладкий, яблочный аромат, и мой язык показывается наружу, желая попробовать ее. Я надавливаю на ее бедра, и они нервно открываются для меня. Я поднимаю глаза и замечаю румянец на ее щеках, и оставляю еще один поцелуй там, удерживая при этом ее взгляд. Я стону от ощущений, и она вздрагивает подо мной, ее крошечное тельце любит мой рот.