— Келли, ты знаешь, почему АВоБ забрало меня? — Да, — сказала я. — Ты отправил мяч для игры в ракетбол в воздух. — Я допускаю, что это известно всем. Чего люди не знают, так это того, что я не единственный из братьев Рассел, у кого есть паранормальные способности. Логан более осторожен в этом, вот и все. Я моргнула, а затем его слова дошли до моего сознания. У Логана есть паранормальные способности? К чему? Прятать информацию? Я перевела взгляд на Логана и облизала губы, почти боясь спрашивать. — Что… что ты можешь делать? Братья смотрели друг на друга. Что-то происходило между ними, но это было слишком неуловимо для меня. Воздух, казалось, скоро взорвется от накопившейся энергии, и Майки легко засмеялся, тряся головой. Я думала, что он проигнорирует мой вопрос, но затем он повернулся ко мне. — Телекинез — это ранняя способность, одна из тех, что проявляются в детстве. Это ловкий трюк, конечно, но у него нет реальной силы. Я не могу поднять чего-либо тяжелее мяча, — он перевел дыхание. — Наша настоящая способность в том, что мы, братья Рассел, можем установить связь между нашими разумами. Или, скорее, я могу говорить прямо у Логана в голове. По большей части, мы не можем обмениваться сообщениями, кроме коротких мыслей то тут, то там, но его прием моих слов совершенно очевиден. Его взгляд приколол меня к стене. Я чувствовала себя беспомощной, словно мотылек на свету. — Логан годами был нашим контактом в городе Эдем. Он — наше средство связи с Подпольем. Он тот, кто посылает нам рюкзаки с припасами, которые необходимы нам для выживания. Конечно, теперь он здесь, вместо того чтобы быть там. Из-за тебя, — он четко отделял слова друг от друга. — Я бы сказал, что наша жизненно важная линия коммуникации была прервана, не так ли? Глава 21 Я выбежала наружу. После полумрака куполообразной хижины послеполуденное солнце ослепило меня, но это ничего. Я в любом случае слепа. Я споткнулась на тропинке. Я не знала. Клянусь, я не знала. Я пыталась остановить его, правда пыталась, но все происходило так быстро. Он хотел прыгнуть. Почему он хотел прыгнуть? Отговорки. Я привалилась к дереву, кора впилась в мои предплечья, дыхание вырывалось судорожными всхлипами. А если называть все тем, чем оно являются, так это ложь. Правда в том, что я хотела, чтобы Логан пошел вместе со мной. Я могла бы заставить его развернуться в любой точке нашего путешествия, но я этого не сделала. Меня не заботило, от чего он отказывается, потому что я не хотела оставаться одна. Если бы он вернулся домой, вся община не оказалась бы в опасности. Если бы я не была настолько, проклятая Судьба, беспомощной, он был бы там, где его место. Будущее было право обо мне. Если мне нужно было доказательство того, что я опасна для окружающих меня людей, то вот оно. Жизнь Логана будет тенью того, чем могла бы быть, а само будущее Хармони в опасности. И все из-за меня. — Келли, — ласковая рука опустилась на мое плечо. — Ты в порядке? Я обернулась и прижалась лицом к груди Логана. Твердые контуры его мускулов оказались прижаты к моим щекам. Я должна быть зла на него, но это также и моя вина. Почему я не могла добраться сюда самостоятельно? Почему я не была достаточно сильной? — Я сожалею, — прошептала я. — Я так сожалею. — Не извиняйся, — он обнял меня одной рукой за спину. — Ты не сделала ничего плохого. Я — тот, кто должен был сказать, что я сожалею, что не сказал тебе ничего раньше. Я отодвинулась и заглянула ему в лицо. Мы стояли в тени одной из куполообразных хижин, и легкий ветер доносил от нее запах сосны. Я вдыхала его, понимая, что никогда не была настолько далеко от цивилизации. Так далеко, что даже не могла почуять запах города. — Почему ты так мил со мной? — спросила я. Он вздохнул. — Ты так смотришь на меня, и это заставляет меня желать продолжать притворяться, что я тот герой, которым меня делаешь ты. Когда в действительности я не герой. Отнюдь нет. Я прислонилась головой к дереву. В моей истории он принял только одно решение, которое было менее чем героическим. — Не мог бы ты рассказать мне одну вещь? Я понимаю, что я — посторонняя для тебя. Я понимаю, что мы снова стали разговаривать не так давно. Но я рассказала тебе о моем воспоминании. Можешь ты поделиться со мной одним секретом? — Я испугался, — сказал он. — Чего? — Это длинная история, — его пальцы беспокойно двигались по краю его футболки, словно он не мог решить — стоит или нет довериться мне. — Когда я перестал разговаривать с тобой пять лет назад, это произошло из-за того, что один твои вид заставлял меня вспоминать о том, чего я не сделал. Но все остальные? Я избегал их из-за того, что видел, как они смотрели на Майки, словно он какой-то уродец. И я не хотел, чтобы они смотрели на меня так же. Я взяла его за руку. Я знала, что он чувствовал. Я видела Джессу на детской площадке во время прогулки на открытом воздухе, стоящую в одиночку и притворяющуюся, что не замечает остальных девочек, когда они вскрикивают, хихикают и играют в пятнашки. Ее одноклассники могли не знать, почему она другая, но она, очевидно, такой была. Все это зря потерянное время. Пока Логан прятал свои способности от мира, я прятала способности Джессы. Мы могли бы довериться друг другу. Мы могли проходить через это бок о бок друг с другом, утешаясь знанием того, что кто-то другой понимает тебя. — Ты должен был рассказать мне, — сказал я. — Я бы не осудила тебя. — Я знаю. И я хотел рассказать тебе. Особенно в тот день в парке, когда я увидел, как Джесса предугадывает цвет листьев. Но я только что получил свое воспоминание о будущем, и оно все изменило. Я ждала, воздух застрял в ловушке моих легких. Мои надежды теснились у меня в груди. — Мое воспоминание не было тем, чего я ждал, — слова срывались с его губ, словно капли патоки с дерева — медленно, тяжело, и стоили каждой секунды времени. — Как я тебе и сказал, я увидел себя пловцом с золотой медалью. Я разогревался для финального заплыва на общенациональном соревновании, и мне был гарантирован успех. Но это только одна часть. Я очень четко ощущал каждую деталь. Мокрый бетон под босыми ногами. Запах хлорки, висящий в воздухе. Шрам, пересекший мою ладонь по центру, — он поднял вверх руку, и мы оба увидели ровную, еще неповрежденную кожу. — А затем я посмотрел на зрителей, на одну девушку, и почувствовал это ошеломительное чувство принадлежности, абсолютного принятия другим меня таким, какой я есть. Он ритмично застучал по основанию дерева. Кора осыпалась щепками, обнажив гладкий, голый участок дерева. — Я словно обезумел, когда получил воспоминание. Я даже не понимал, что это означает, так каким образом, как предполагается, оно должно помочь мне с принятием решений в жизни? А затем я увидел тебя в парке, — он прекратил стучать. — И я подумал, что, может быть, воспоминание говорило мне доверять этому чувству, добиться тебя. Может, оно говорило: это то чувство, которое сделает жизнь стоящей. — Я не понимаю, — прошептала я. — Как это связано со мной? — Той девушкой в моем воспоминании была ты, — он приблизился, пока его плечи не закрыли от моих глаз хижины, с поднимающимся из их крыш дымом. Пока его глаза не поравнялись с моими, зеленые, как трава в лесу, сочная от почвы и дождя. Пока его лицо не заслонило для меня весь мир. — Ты заставляешь меня чувствовать, что я принадлежу тебе. Ты всегда заставляла меня это чувствовать. И именно поэтому я не сказал тебе о рюкзаках. Потому что я боялся, что это изменит твое отношение, а я хотел удержать это чувство хоть чуть-чуть подольше. Глава 22 Не думаю, что смогу говорить. Мое сердце показалось мне слишком большим для моей груди, словно я матрешка, собранная в неправильном порядке. Я подняла руку и прижала ее к его щеке. Пару дней назад он был гладко выбрит. Теперь недавно выросшая щетина колола мне пальцы, и дрожь прошла у меня по спине. Она распространилась на мои руки и обдала холодом затылок. Он наклонился ближе. — Это так? В смысле, твое отношение изменилось? — Только к лучшему. Его губы коснулись моих, легко, словно мотылек, пляшущий на ветру. Я потерялась. В школе мы проходили про эффект бабочки, как что-то настолько незначительное, как хлопанье крыльев насекомого, может вызвать ураган на другом конце мира. В общем, это обо мне. Внутри меня целый ураган, яростно вращающийся и грозящий унести меня. В кои-то веки я буду счастлива захлебнуться. Поцелуй стал глубже. Жар распространялся от точки соприкосновения наших губ по всему моему телу, окутывая меня теплом Логана. Я обняла его за шею, и он вынудил меня попятиться, пока мои плечи не коснулись коры дерева. Его рот двигался на моих губах, моем языке, моих зубах. А затем его руки коснулись моего лица. Я умерла. Единственное легкое прикосновение его пальцев к моей щеке, одновременное нежное и причиняющее боль, убило меня. Я не знала, что поцелуй может быть настолько острым. Я не знала, что парень может значить так много. Я не знала, смогу ли быть настолько счастлива когда-либо снова. Я положила руки ему на лицо, коснувшись его щек так, как он коснулся моих, и это было словно мы держали саму сущность друг друга между пальцами. Никаких секретов между нами. Никакого недопонимания, или задетых чувств, или страхов о будущем. Только его рот и мои губы; его ребра, моя грудь; его и мои бедра. Я не думала о пятилетней дистанции между нами. Я не думала о грядущем расставании, когда он отправится обратно в город Эдем. Все, что я ощущала — это наше единение. Единство наших тел и душ. В тот момент Логан и я были одним целым. Вечность спустя, он отодвинулся и улыбнулся. Мы были так близко, что я чувствовала контуры его губ, чувствовала поток воздуха, когда он выходил из его рта и попадал в мой. — Ну, — сказала я, когда, наконец, снова смогла говорить, — если это тот отклик, который я получила благодаря запоздалому признанию… еще какие-нибудь секреты, которыми ты хочешь поделиться? Он рассмеялся и чмокнул меня в губы. — На данный момент я чист. Рука об руку, Логан и я пошли по дорожке к хижине Майки. Когда мы приблизились, Майки поднял полог из кожи и вышел наружу. До этого я думала, что братья выглядят словно близнецы, но в суровом солнечном свете разглядела разницу. В то время как у Логана приятный золотистый загар, кожа Майки напоминает темно-коричневую кору сосен. Более того, его вены раздулись и выступили на поверхность ненормальных шнуров мышц — это то телосложение, которое, должно быть, появилось из-за жизни в дикой местности. Он нахмурился, глядя на наши сцепленные руки. — Вы, влюбленные пташки, поцеловались и помирились? Покраснев, я отпустила руку Логана. Очевидно, Майки не одобрил наши отношения. И разве он должен был? Логан может быть здесь в данный момент, но он принадлежит цивилизации. То, что у нас есть, может быть только временным. «То, что у нас есть, может быть только временным». Эти слова обдали меня холодом. Ох, Судьба. Как я могла забыть? Будущее Логана в том, чтобы вернуться в город Эдем, где он станет золотым призером по плаванию с комнатой, полной медалей. Где он нужен, чтобы телепатически общаться с Майки и поковать рюкзаки с необходимыми припасами. Лед поселился в моих легких, накапливаясь до тех пор, пока не оказалось, что я с трудом могу дышать. Держать Логана за руку было так хорошо. Целовать его ощущалось настолько правильно. Когда мы вместе, я не чувствовала себя монстром. Я чувствовала себя той девушкой, которую видит он, той, которая может быть сильной, когда это необходимо. Но ничего из этого не имело значения. Я не собираюсь удерживать его. Я ждала, когда Логан ответит брату, объяснит, что неважно, что Майки думает, что видит. Все это все равно закончится в течение пары коротких дней. Но он не сказал ни слова. И тогда я поняла это. У меня своя слабость, а у него своя. Логан может спасти меня от АВоБ. Он может перетащить меня через реку. Но единственная вещь, сделать которую он не может — это защитить меня от гнева своего брата. Ничего страшного. В этой конкретной зоне наших жизней я смогу бороться за нас обоих. Я взглянула в лицо Майки и вздернула подбородок. — Я сожалею, что увела с собой ваш источник связи с Подпольем. Если бы я знала, я могла бы принять другое решение. Но что сделано, то сделано. Я не могу вернуться обратно и изменить какое-либо наше решение, и негодование не сделает это менее правдивым. Ветер взлохматил мои волосы, а суровое солнце припекало лоб. Майки изучал меня, а затем коротко кивнул. — Отлично. Я поняла, что меня не простили. Он просто отодвинул котел своего негодования на заднюю конфорку (Прим.: put on the back burner — помимо прямого значения так же может подразумевать «отодвинуть на второй план»). Проблема в том, что котел на той конфорке продолжает кипеть, и рано или поздно его содержимое выплеснется наружу… или сгорит до хрустящей корочки. Я повернулась к Логану, отчаявшись сменить тему разговора.