Как я делала с сестрой всю ее жизнь, я обвила Анжелу руками. Она повернулась ко мне, уткнувшись лицом мне в плечо, и заплакала еще сильнее. — Все будет хорошо, — пробормотала я в ее волосы. — Ну вот. Все будет в порядке. Но будет ли? Может, из-за того, что я не могла видеть на расстоянии дальше фута от себя. Может, из-за того, что я стояла на коленях в убежище, в котором никогда не будет электричества. Может, я больше не верила в «жили долго и счастливо». Какая бы ни была причина, мои слова впустую сотрясли воздух, показались банальностями, какими они и являлись. — Моя мама умерла, — прошептала Анжела. — Она ушла из жизни из-за агрессивного штамма гриппа. Торжественное сожжение через два дня. Я беспомощно похлопала ее по спине. — Мне так жаль, Анжела. — У меня не было возможности попрощаться. Месяц назад она передала сообщение через Подполье, умоляла меня вернуться в город Эдем. Я отказалась, а теперь слишком поздно, — она снова разразилась слезами. — Ох, Анжела. Безусловно, она понимала, что ты не могла бы вернуться. Разве АВоБ не разыскивает тебя? — Нет, — прорыдала она. — Никто за мной не охотится. Мое воспоминание не криминальное. Это решение прийти сюда было полностью моим. И я никогда не вернусь обратно, даже для визита. — Как так, прийти? Она отодвинулась. Я не могла разглядеть ее лицо в темноте, но от влаги ее слез моя футболка прилипла к плечам. — Ты знаешь так же хорошо, как и я. Те из нас, кто бегут от своих воспоминаний, живут в непрекращающемся страхе перед завтрашним днем. Неудивительно, что мои слова пропали впустую. Что за бессодержательные заверения в мире, где ты можешь увидеть конкретный образ будущего? — Ты хочешь об этом поговорить? — спросила я. Она вздохнула, и поток воздуха коснулся моей кожи. Ее руки на ощупь нашли мои, и я вздрогнула, когда ее ледяные пальцы сжали мои запястья. — У меня будет малышка, — сказала она тихим голосом. — В будущем у меня самая красивая девочка, которую ты когда-либо видела. Волосы мягкие, словно шелк, глаза цвета полуночного неба. А когда она лопочет, то ты ощущаешь, что пойдешь на край света, чтобы ее защитить. Мои ногти воткнулись в ладони. Ох, Судьба. Пожалуйста, не дай чему-нибудь произойти с этой девочкой. Долгое время я могла слышать только стук своего сердца, а затем Анжела снова заговорила. — В моем воспоминании мы устроили пикник на скале у реки. На одном из мест, одобренных АВоБ, с черными металлическими ограждениями вдоль края. Я на секунду отвернулась, клянусь. Всего одна маленькая секунда, чтобы стереть сок, который она расплескала на мою рубашку. Когда я подняла взгляд, моя малышка уже была у ограждения. Я даже не подозревала, что она может ползти так быстро. Я побежала к ней, крича ее имя. Она один раз взглянула на меня, эти изумительные черные глаза опалили мои, а затем проскользнула под ограждение. И упала со скалы. Мое сердце понеслось вскачь. Глаза Анжелы стояли у меня перед глазами, настолько чистые, что я могла увидеть в их глубине тысячи крошечных трещинок. Я моргнула и внезапно поверх изображения увидела круглые, невинные глаза ее не рожденного ребенка. — Ох, Анжела, — я задохнулась. — И поэтому я не могла отправиться домой к моей матери. Как бы сильно я ни любила свою семью, мой главный приоритет — убедиться, что мое воспоминание не сбудется. Есть вещи, с которыми можно жить. А есть, с которыми — нет, — ее голос стал сильнее, словно ее убежденность очистила ее совесть. — Так же невыносимо, как жить с этим воспоминанием, я знаю, что не смогу жить в будущем, где оно исполнится. — Но, несомненно, ты могла бы вернуться для короткого визита? — спросила я. — Может, ты сможешь пойти на торжественное сожжение. Увидеть свою семью. Попрощаться. — Нет, — ее волосы хлестнули по моему лицу, словно она решительно затрясла головой. — Притяжение Судьбы сильно. Я видела, как это происходит снова и снова. Как только ты попадешь в пределы ее досягаемости, Судьба найдет способ заставить тебя прожить твое будущее. Единственный ответ — убежать так далеко, как только сможешь, и когда не оглядываться. Я хотела поспорить с ней. Но не могла. Потому что я видела Судьбу за работой собственными глазами. Я думала, что отправившись в заключение, буду в безопасности, но Судьба нашла способ перевернуть ситуацию. Если бы Логан не спас меня, рано или поздно Судьба бы выиграла. — Ты не можешь находиться в обоих мирах, Келли. Ты должна принять решение. Предотвращение твоего воспоминания — первостепенно или нет? — ее рука нашла мою и сжала. — И если ответ «да», то ты не должна больше никогда возвращаться в цивилизацию. Позже этой ночью я металась и вертелась на плетеной циновке на полу у Анжелы. Она положила слоями мох, траву и листья под нее и дала мне одеяло из оленьей кожи. Это самая удобная постель, что у меня была с тех пор, как меня арестовали, но через отверстие в крыше луна отбрасывала странные тени на стены. Плюс, я не могла совсем забыть о том, что лежу под шкурой мертвого животного. Я села и прижала колени к груди. Проплакав еще несколько минут, Анжела взяла себя в руки и дала мне палочку для разжевывания. Она показала мне, как положить маленький кусок мыла на ее конец, так что я смогла почистить зубы перед тем, как отправиться спать. Поглядев через всю комнату, я смогла разглядеть ком на полу. Пока я смотрела, куча дернулась, и я услышала хлюпанье носа и низкий стон. — Анжела? — сказала я. — Как ты? Очертания, кажется, дрогнули, но ответа не последовало. Либо она спит, либо не хочет разговаривать. Я легла на спину и натянула на себя оленью кожу. В порядке ли Анжела? Конечно, я не планировала вернуться в цивилизацию. Мой первый приоритет — убедиться, что мое воспоминание не сбудется. Даже если Джессу арестуют, АпИТ всего лишь хочет изучить ее, тогда как будущая я может убить ее. Очевидно, что любая жизнь лучше, чем вовсе никакой. Но я не могла наблюдать с расстояния, беспомощная перед тем фактом, что я покинула ее. Кусок моей души умрет, если я останусь здесь, благополучно спрятавшись в Хармони, пока АпИТ тащит мою сестру в свои лаборатории. Я должна найти какие-либо ответы, которые помогут ей. Но что, если эти ответы заведут меня в руки Судьбы? Я не знаю. Единственное, в чем я уверена: я скучаю по моей сестре и хочу увидеть ее. Я открыла свое сознание в пятый раз за последний час, и Джесса летела вверх и вниз в капсуле качелей. Снова. Вздохнув, я перевернулась на плетеной циновке. Есть предел тому, сколько раз я могу наблюдать прямо подстриженную челку Оливии и слушать ее насмешки. Завтра я попробую снова. Мои мысли свернули к открытым полям, расстилающимся под бескрайним небом. К мягкой зеленой траве, которая щекочет пальцы на ногах. К воздуху, настолько чистому, что ты хочешь распахнуть свои легкие и сделать глоток воздуха полной грудью. Мое тело расслабилось, когда усталость взяла верх. Конечности вдавило в землю, и последней моей осознанной мыслью было: открытый. Я сижу за деревянной партой. Мои пальцы быстро двигаются по сферической клавиатуре на настольном экране. Молния на моем серебристом комбинезоне вонзается мне в грудь, а мои волосы заправлены за уши и щекочут подбородок. Все, что слышно вокруг меня — это клац-клац-клац пальцами по клавиатуре. Школа. Я в школе, и я выполняю тест. Мой палец заскользил, и ноготь застрял в щели в клавиатуре. Быстро, прежде чем учитель заметил, я выдернула его оттуда. Дверь засветилась. В комнату вошла женщина в униформе АВоБ. У нее светлые волосы серебристого цвета, очень коротко остриженные, и пухлая Оливия Дрезден закричала: Мамочка! Председатель Дрезден. Глава АВоБ. Кто же еще? Председатель адресовала дочери короткий кивок, а затем обратилась к учителю. — Мне жаль прерывать, но мне нужно забрать одного из ваших учеников на обследование. Учительница, Миссис Фантцворд, сжала губы. Ее волосы буйно вились вокруг ее головы. — Что за обследование? — Боюсь, это конфиденциально, — сказала Председатель Дрезден. — Что ж, боюсь, это будет неудобно. Как вы можете видеть, мои ученики выполняют экзамен по арифметике. Обе женщины рассматривали друг друга. Председатель повернула голову и обратила внимание на двадцать пар глаз, наблюдающих за ней. — Миссис Фантцворд, — сказала она. — Могу я поговорить с вами снаружи? Учительница кивнула. — Класс, пожалуйста, вернитесь к своему экзамену. В течение нескольких минут я вернусь, чтобы отослать ваши ответы. Они вышли наружу и закрыли дверь. Клацанье возобновилось снова, но я отключила свой настольный экран от разъема и проверила уровень заряда. Половина. Бросив свое портативное зарядное устройство внутрь стола, я отнесла экран в переднюю часть комнаты и подключила к зарядному устройству быстрого режима. Тихие, но отчетливые голоса доносились с той стороны двери. — Это единственный способ, — сказала Председатель Дрезден. — Мы получили новую информацию о том, что Ключ находится в ребенке с паранормальными способностями. Как еще нам найти его или ее без систематического обследования каждого ребенка в школе? — Где разумные подозрения? — спросила миссис Фантцворд. — Вам не нужен рапорт от непосредственного свидетеля? — Оставим на время в стороне указания АгО. Нет ничего более важного, чем найти Ключ. Вам это известно. Миссис Фантцворд щелкнула языком. — Откуда именно исходит ваша информация? Как мы можем быть уверены, что можем ей доверять? Председатель Дрезден сделала паузу. — Я, вероятно. не должна бы этого говорить вам, но мы обнаружили одного провидца. Настоящего. Не тех детей, которые играют в предсказание будущего. Их способность видеть ближайшее будущее бесполезна. Не пройдет и нескольких секунд, как весь мир узнает, что известно им. Эта отличается. Она может смотреть на годы вперед. На десятилетия. Она не видит все. Она видит только фрагменты, но она прошла проверку, и Первый Инцидент, о котором она рассказала нам, быстро приближается. Миссис Фантцворд молчала. Я проверила уровень заряда. Три четверти. — Всеобщее сканирование в школах — это нетрадиционно, — продолжила Председатель Дрезден. — Но теперь вы видите, почему мы должны это сделать? Миссис Фантцворд вздохнула. — Если люди услышат об этом, вы заполучите в руки настоящий мятеж. Вы знаете это, не так ли? — Поэтому держите все в тайне. Мы будем проверять по одному ученику за раз, начав с более старших. Растянем на несколько ближайших недель. Если родители будут задавать какие-либо вопросы, скажите им, что это для теоретических распределений на должности. — Мне это не нравится. — И не должно. У меня есть декрет КомА. Кто самый старший ребенок в классе? — Это Первое Октября. Ваша дочь, — сказала учительница.