– Если мы сумеем убедительно доказать, что она в то время и не думала умирать, то, мне кажется, вполне можно. Луиза в задумчивости кивнула. – Распорядитель похорон – вот кто нам нужен, – сказала она, поразмыслив. – Человек, который занимался организацией похорон в Элиселунде. Я позвоню Вигго Андерсену и предложу ему поговорить с ним. – Да, я бы хотел объявить в розыск мою другую дочь, – перезвонив после обеда, начал разговор отец Лисеметте. – Я поговорил и с сыном, который теперь руководит работой похоронного бюро, занимавшегося организацией всех похорон в Элиселунде, и с его отцом, который был главой этой фирмы в восьмидесятом году. Отец вышел на пенсию в тот же год. Этот человек до сих пор хранит все договора и готов поклясться, что ни одну из моих девочек он не хоронил. Единственный житель Элиселунда, похороны которого он устраивал в том году, ещё до того, как передал дела сыну, был мужчина – такой тучный, что в гроб стандартного размера он бы не вошёл. Из-за этого возникла масса проблем: никак не удавалось договориться о том, кто возьмёт на себя расходы на изготовление нестандартного гроба. И вообще он абсолютно уверен в том, что ему никогда не доводилось хоронить пару двойняшек одновременно. Луиза удовлетворенно кивнула и улыбнулась Эйку. – И я тогда сказал ему, что не могу понять: как могло случиться, что выписаны свидетельства о смерти людей, которые не умирали? – продолжил Вигго Андерсен. – А он что на это ответил? – с любопытством вставила Рик, приготовившись записывать. – Он предложил осведомиться в церковной администрации, занесены ли сведения о смерти этих людей в церковные метрические книги. – И они, конечно, не занесены, – предположила Луиза. Она слушала не дыша, пока Андерсен рассказывал, как служащая церковной администрации два раза просмотрела метрическую книгу за 1980 год. – Ни об одной из девочек сведений там нет. Вообще в тот год никого в их возрасте не хоронили, – возбуждённо закончил он. – Но вот теперь-то я сам опознал Лисе, так что не может быть никакого сомнения в том, что тогда они не умерли. Я только никак не могу уяснить: как же это могло случиться? Почему я получил такое известие? И совершенно непонятно: куда же девалась Метте? Обязательно нужно выяснить это, может быть, она ещё жива. Луиза понимала его. Должно быть, это совершенно невероятное переживание – увидеть свою дочь после стольких лет разлуки, когда все думали, что она давно умерла. Последний раз они виделись, когда она была маленькой девочкой. Разумеется, возникает масса вопросов, подумала Рик и поблагодарила Вигго за помощь. – Теперь мы официально объявим вашу дочь в розыск, – пообещала она, – и, конечно, приложим все усилия, чтобы её найти. – Это я должен вас благодарить, – сказал старик и попросил Луизу держать его в курсе происходящего. Рик взяла записи, сделанные во время разговора, и пошла к Рёнхольту. – Мне только что звонил Вигго Андерсен. Теперь он разыскивает вторую дочь, – начала она прямо в дверях. В приёмной было пусто. Рёнхольт расхаживал по кабинету, поливая комнатные растения. Он поставил лейку на подоконник и изучающе посмотрел на Луизу. – И что ты так прицепилась к этому делу? – с раздражением проворчал он. – Ни одна из девочек не была захоронена, а их смерти не были зарегистрированы в церковных метрических книгах, – невозмутимо продолжила его подчинённая. – Есть все основания полагать, что Метте всё ещё жива. – Ну так найди её тогда, господи ты боже мой! – сдался Рагнер, а потом добавил, придав своему голосу серьёзности: – Но ты должна ясно сознавать, что руководство в своей оценке того, дать ли добро существованию особого отдела, исходит в первую очередь из показателей эффективности его работы. – Продолжаем работать, – сказала Луиза, вернувшись из кабинета Рёнхольта, и принялась раскладывать на письменном столе карту. – Если мы выясним, где Лисе находилась более тридцати лет с тех пор, как данные о ней удалили из системы регистрации, то мы, вероятно, найдём и Метте. – Вряд ли уж она могла особенно далеко уйти по лесу босиком, – заметил Эйк, склонившись над картой, на которой он пытался найти озеро Авнсё. От напарника пахло сигаретами и кожей, и Луиза чуть отодвинулась, чтобы ему было лучше видно. Она поставила на карте крестик в том месте, где была обнаружена Лисе. – Ну сколько отмерить, прикинь? – спросила Рик. – Три-четыре километра от того места, где её нашли – это реально? Нордстрём кивнул, и она, приставив к карте карандаш, нарисовала окружность соответствующего радиуса. – А внутрь круга дома какие-нибудь попадают? – спросил Эйк. Луиза задумалась. На самом деле, все дома в лесу, о которых она знала, попадали внутрь этого круга. Окружность охватывала и дом главного лесничего с одной стороны, и дом с куликами со стороны усадьбы Скьольднесхольм, ну и, разумеется, все дома в Лербьерге, от дома сторожа до дома с журавлями, тоже попадали сюда. – Да, и их там немало, – сказала Рик. – Мне кажется, для нас наибольший интерес представляют те, что стоят в гуще леса, их штук пять-шесть. Давай с них и начнём, а потом уже возьмёмся за те, что стоят вдоль шоссе, где жила нянька. Когда Луиза вернулась из копировальной комнаты с пачкой фотографий Лисе, Эйк стоял, держа в руках чашку кофе, и спросил, не хочет ли и она на дорожку покофейничать. Сначала Рик хотела отказаться, но потом передумала. Не повредит проявить немного любезности. – Ну давай, спасибо, – сказала она, улыбнувшись напарнику. Полицейские въехали в лес по той же дороге, что и в прошлый раз, но не стали сворачивать к Авнсё, а продолжили ехать прямо. Они едва разглядели за деревьями старый крестьянский дом с открытыми балками. – И как в таком месте люди живут? – воскликнул Эйк, как только они вышли из машины. Не успели напарники подойти к калитке, как с другой стороны к ней с лаем выскочили несколько собак. – Ну же, тихо, тихо, – попробовала успокоить их Луиза, но её слова не произвели никакого видимого действия, и она даже подпрыгнула, когда ко всему прочему что-то вдруг зазвенело прямо у неё над ухом. Это Нордстрём дёрнул за шнур большой морской колокол, подвешенный к раме калитки. – Наверное, он для того тут и висит, чтобы в него звонили, – сказал мужчина и дёрнул за шнурок ещё раз. – Иду, иду, – послышался глухой голос со стороны крашенного чёрной краской деревянного сарая, стоявшего рядом с домом. Из-за сарая выглянул невысокий мужичок в синем комбинезоне и с топором в руках. – Да замолчите вы! – прикрикнул он на собак и подошёл поближе. – Привет, Вернер, – поздоровалась с ним Луиза и улыбнулась, когда он с недоумением посмотрел на неё. – Ну и ну, ты ли это? – воскликнул он затем. – Помню, когда мы виделись в последний раз, у тебя были косички и ты сидела прямо на спине у лошадки, без всякого седла. Вместо двух передних зубов рядом с правым резцом у него во рту зияла чёрная дыра, особенно заметная, когда он улыбался. Вернер Пост был отличным человеком, и в Луизиной памяти он всегда жил в доме с куликами. Он часто бывал у её родителей, помогал её отцу, если нужно было срубить дерево, и каждый раз, встречаясь с Луизой, вспоминал про лошадь и косички. Наверное, никогда этого не забудет, подумала Рик и прошла вперёд, когда он открыл перед ними калитку. Собаки улеглись на землю в тени от стены дома и даже головы не повернули, когда они проходили мимо. – На прошлой неделе возле озера Авнсё нашли женщину, – начала Луиза, представив хозяину Эйка. – Да, слышал я эту жуткую историю с маленькими детишками, – кивнул Вернер и рассказал, что один из этих детей – внук Лене. Той, что живёт в Докторском доме. – Ты же знаешь её, наверное, да? Рик кивнула. Она отлично помнила фельдшера по имени Лене, но не была знакома ни с её дочерью, ни с внуком. – Вообще-то мы приехали поговорить о другой женщине, – ответила она и достала из сумки фотоснимок лица Лисе Андерсен с закрытыми глазами, после чего рассказала о несчастном случае на утёсе, но не стала раскрывать прочие подробности в истории Лисе Андерсен. – Мы предполагаем, что она, возможно, жила прямо здесь, в лесу, или, во всяком случае, очень близко отсюда. Когда её нашли, вид у неё был довольно непрезентабельный, так что вполне возможно, что она была бездомной. Вернер Пост зацепил большими пальцами лямки своего полукомбинезона. – Бывает, забредают сюда такие, – кивнул он и рассказал, что разрешает бродягам переночевать в сарае в случае непогоды. – Они всегда знают, где их устроят на ночлег и угостят пивком. У нас в округе не так уж много людей, готовых пустить их к себе. Но я что-то не припомню, чтобы приходила такая, как вы описываете. Единственная среди этой публики женщина, что появляется тут время от времени, – это Принцесса-Тигрица, но и её я не видал с тех пор, как умер её мужик. – Он слегка прищурился, припоминая. – Сдаётся мне, это как раз его машина сбила, когда он вдруг выскочил на шоссе с детской коляской, в которой возил свои пожитки. Луиза как-то даже не подумала о том, что Лисе могла оказаться среди тех, кто мотается по стране без надежды найти постоянное место под солнцем. Таких здесь оставалось не так уж много, но именно поэтому следовало, конечно, постараться исключить и эту возможность. – Нет, наша не выжила бы в таких условиях, – перебил Поста Эйк и напомнил о том, что Лисе достаточно сильно отставала в развитии. – Ты прав, конечно, – кивнула Луиза. Многие из тех, кто скитался по дорогам страны, давно уже пропили основную часть своих серых клеточек, но они всё же оставались в состоянии обслужить себя. – А не могла она жить дома у кого-нибудь из местных? – попытался Нордстрём перевести размышления Вернера Поста в иное русло. Мужичок постоял немного молча, глядя прямо перед собой, – обдумывал вопрос. А потом он покачал головой. – Так получается, что последнее время здесь всё больше живут приезжие из Копенгагена. Им тут всё кажется такой идиллией, – саркастически усмехнулся он и снова покачал головой. – А есть тут дома, в которых никто не живёт? – спросил Эйк, и Луиза с облегчением предоставила ему возможность продолжить беседу. Сама она чувствовала себя как-то неловко, когда ей приходилось опрашивать людей, с которыми она была знакома. Уголки рта у Вернера Поста опустились. Он потёр рукой подбородок, раздумывая. – Разве что конюший дом, – предположил он. – Там очень долго никто не жил, да и вообще он в стороне стоит. – Вернер посмотрел на Луизу. – Ну, знаешь, это в сторону Ню-Тольструпа. Женщина кивнула. – Кстати, туда вот только что въехал кто-то, – добавил Пост. – Я откуда знаю-то – когда проезжал там мимо в последний раз, там машина стояла. Но вам бы лучше у Бодиль спросить. Она ближе туда живёт. Луиза снова кивнула и показала Эйку знак, что тут они закончили. Больше уже не о чем спрашивать. – Передавай привет моим в Лербьерге, – сказала она. Прошло уже больше месяца с тех пор, как она приезжала к родителям. – Ты их наверняка раньше увидишь, чем я. – Значит, конюший дом, – сказал Эйк, усаживаясь в машину и забрасывая свою кожаную куртку на заднее сиденье. – А ты знаешь, где это? Луиза кивнула. Одна из её школьных подруг жила там некоторое время. – Это совсем недалеко от домика егеря, если ехать через лес, – пояснила она и добавила, что вообще-то неплохо было бы расспросить Бодиль Парков. – Эта женщина замужем за Йоргеном, который махал нам, когда мы ехали мимо. Они тоже много лет живут в лесу и прекрасно в нём ориентируются. Она работала в санаториии Авнструп, это было одно из отделений больницы Святого Ханса, его закрыли потом. Когда я ещё была маленькой девочкой, мы ездили на великах покупать леденцы в «Сластёне» – так назывался киоск в Авнструпе, и нам всегда было ужасно страшно, потому что некоторые пациенты говорили нам очень странные вещи. Рик вдруг сообразила, что ни с того ни с сего разболталась о вещах, которые никоим образом не касаются её коллеги. – Этот санаторий в своё время был построен для лечения туберкулёзных больных, – сообщила она, чтобы увести разговор от рассказов о своём детстве на другие темы. – А какой ты тогда была? – спросил Эйк с любопытством. – Юбка и длинные тёмные косицы? – Я ходила в дырявых джинсах, и стрижка у меня была как у мальчишки, – ответила Луиза, хотя это было сущей неправдой. У неё действительно были длинные косы. Косы, грязные джинсы и всё тело в царапинах и ссадинах, и почти всё время она проводила на спине своей лошади, но это Нордстрёма абсолютно не касалось.