На плоской полоске берега возле самой воды, где в своё время, как помнилось Луизе, с ветки высокого дерева свешивался канат, она увидела трёх маленьких ребятишек. Плакал мальчик, одетый в полосатую ветровку и джинсы. Сидя на земле, он так отчаянно рыдал, что его покрасневшее личико перекосилось, а глазёнки сжались в узкие щёлочки. Рядом с ним на животе копошился другой светловолосый мальчуган. Издавая громкие недовольные крики, угрожавшие вот-вот тоже перейти в плач, он гусеничкой передвигался по земле. Рик остановилась и посмотрела на последнего ребёнка, девочку в свободной красной одежде. Засунув пальцы в рот, эта девочка сидела в опасной близости от кромки воды. Всё её лицо было выпачкано землёй. Годика два, ну, не старше трёх, прикинула женщина. Кто же оставляет таких маленьких детей без присмотра, да ещё в лесу и у самой воды? Она поторопилась к девочке, которая в этот самый момент поднялась на ножки и поковыляла в сторону озера. Там малышка плюхнулась на землю и наклонилась вперёд, будто пытаясь ухватить руками маленькие бурунчики, поднимавшиеся у берега, когда в него ударяла волна. Не успела Луиза подбежать к ней, как Эйк уже подхватил девчушку на руки и отнёс её к скамье, стоявшей рядом с качелями. – Эй! – крикнула Луиза и огляделась по сторонам. Но взрослых поблизости было не видать. Нордстрём вернулся и присел на корточки возле всё ещё плакавшего малыша. Всё тельце у него содрогалось от рыданий. Полицейский осторожно поднял ребёнка с земли и начал тихонечко его укачивать. – Ну кто-то же должен тут быть! – воскликнула Рик, пристально всматриваясь в окружающую их растительность. Эйк перетащил всех троих детей к скамейке, на безопасное расстояние от воды. Теперь он расхаживал там с плачущим малышом на руках, а остальные вертелись рядом с ним на земле. – Эгей! – снова крикнула Луиза и повернулась к напарнику: – Побудешь с ними, пока я поищу взрослых? Не дожидаясь ответа, она бегом бросилась к зданию купальни по вьющейся вдоль берега тропинке. Несколько раз ей пришлось нагибаться, чтобы поднырнуть под ветки, перегораживавшие узкую тропу. От возмущения у неё стучало в висках. Рик просто не могла представить себе, как это молодая парочка могла так увлечься друг другом, чтобы забыть о детях, которых они взяли с собой на прогулку. Учась в школе, Луиза и сама подрабатывала, приглядывая за детьми, и пару раз брала с собой на прогулки с ними своего парня. Когда дети были увлечены своими играми, о них легко было забыть. – Эй! – снова крикнула женщина и остановилась у сарая, в котором лесники держали лодку. На двери висел большой навесной замок, и рядом не было видно никаких людей. Рик постояла немного, не шевелясь, и внимательно огляделась. Слышно было, что мальчуган всё ещё плачет, но уже не так отчаянно. Луиза пошла дальше по лесной дороге, по которой обычно большинство приехавших сюда добирались до озера, и с трудом перевела дух, поднявшись на береговой уступ. Но и там никого не оказалось. Когда она вернулась назад, Эйк сидел на земле вместе с тремя ребятишками. Плакавший мальчик уже почти заснул у него на коленях, а остальные двое копали щепочками песок. – Пойду попробую обойти озеро с другой стороны, – сказала Рик, показывая рукой себе за спину. Стояло полное безветрие, на деревьях не шевелилось ни веточки. Луиза постояла, прислушиваясь, а потом побежала в противоположную от лодочного сарая сторону. Тут не было никакой дороги, но люди прошли здесь уже столько раз, что утоптали землю в плотное подобие тропы. Однако во многих местах из земли торчали корни, о которые легко можно было запнуться, если не смотреть внимательно под ноги. – Эй! – крикнула Луиза снова, но замолчала, увидев в нескольких метрах от себя детскую коляску, которая опрокинулась на бок и перегораживала тропинку. Уже издали женщина разглядела, что это была тёмно-синяя коляска, какими пользуются в детских учреждениях. С такими обычно гуляют няньки в яслях и воспитатели в детских садах. – Чёрт, – прошептала она с ужасом, когда ей показалось, что в коляске лежит ещё один ребёнок, который не издаёт ни звука. Перепрыгнув через ствол упавшего дерева, Рик подбежала к коляске, которая валялась на земле, повернутая донышком в её сторону. Убедившись в том, что коляска пуста, Луиза почувствовала невероятное облегчение. Просто в одном из её отделений лежали сумка с пеленальными принадлежностями и белая матерчатая пелёнка. А немного в стороне валялся на земле выпавший из сетчатого отделения коляски прозрачный полиэтиленовый пакет с парой пластиковых бутылочек для питья и пачкой рисовых хлебцев. Похоже, коляска была на ходу в тот момент, когда опрокинулась. Со всё возрастающим беспокойством Луиза торопливо огляделась, ещё несколько раз аукнув, а потом вернулась к Эйку и показала в сторону тропинки: – Вон там валяется детская коляска. Плакавший малыш теперь крепко спал у Нордстрёма на коленях, зато двое остальных захныкали. – Может, прикатишь её и я их уложу? – попросил мужчина. Рик кивнула и с мучительным страхом посмотрела на лесистый склон, ведущий к лесной дороге. Она была убеждена, что никто сознательно не бросит трёх маленьких детей на самом берегу лесного озера, и чувствовала, как её всю трясёт. Потом она вернулась к брошенной коляске. Именно когда Луиза наклонилась, чтобы ухватиться за раму коляски, она её и увидела. На земле из-под двух густых кустов торчала голая женская нога, в кровь расцарапанная острыми шипами. Рик выпустила коляску из рук и побежала к зарослям. – Эй! – позвала она, на этот раз не так громко. – Эй! Присев на корточки и обернув ладонь рукавом куртки, сотрудница полиции отвела ветки в сторону. Безжизненное тело женщины застыло в неестественно вывернутом положении. Ниже пояса оно было обнажено. – Там женщина! – громко крикнула Луиза, не заботясь о том, что дети могут догадаться, что случилось что-то плохое. Она достала мобильный телефон и набрала 112. – Проще всего их найти, если заехать в Биструпский лес с лесной дороги, ведущей в Вальсё, – объяснила она дежурному диспетчерской службы полиции, когда он, несколько замявшись, признался, что плохо знаком с топографией этого места. – А оттуда надо ехать прямо, мимо дома главного лесничего. Я выйду на дорогу и провожу их. Лица женщины Луизе видно не было, поэтому она выпустила ветки из рук и поднялась на ноги, чтобы обойти кусты с другой стороны. Пробираясь через заросли, она порвала ткань на брюках. Лоб женщины был разможжён. Наверное, её били головой о ствол дерева, подумала Рик и поглядела в её открытые глаза, слепо смотревшие вверх, на кроны деревьев выше густого кустарника. Луизе не было необходимости ещё что-то осматривать, чтобы понять, что жизнь уже покинула эту женщину. Следователь внимательно посмотрела на её лицо. По всей видимости, несчастная была её ровесницей. Она была крепкого телосложения, и её волосы изначально были убраны в «конский хвост», но теперь почти полностью выбились из-под резинки. Рик посмотрела на вырванный у неё из головы клок волос. По-видимому, это могло свидетельствовать о том, что женщина пыталась убежать, но преступник схватил её за длинные каштановые волосы и рванул к себе. Лицо убитой было так изуродовано, что Луиза сразу же решила, что тут разыгрались вырвавшиеся из-под контроля бурные эмоции. Создавалось впечатление, что женщину лупили по чему ни попадя, не сдерживаясь. Рик отошла от кустов на несколько шагов и немного постояла, оглядываясь по сторонам. Первым, на что она обратила внимание, было то, что, хотя женщину и пытались спрятать под кустами, сделано это было очень небрежно. Странно! Если бы кто-нибудь пошёл по лесной дороге и опустил глаза, он неизбежно увидел бы её. Немного в стороне валялись резиновый бот и брюки. Луиза подошла к голубым джинсам и наклонилась над ними: пуговица на поясе была выдрана с мясом, а молния разорвана. Преступник сорвал с женщины джинсы, даже не потрудившись их расстегнуть. Потом Рик бросились в глаза тёмные пятна в нескольких местах на земле – немного в стороне от того места, где лежала убитая. Разобрать, были ли это следы крови, запачкавшей зелень лесной подстилки, или ещё что-то, Луиза не могла. Похоже, что на женщину напали из-за деревьев, подумала она, надеясь, что дежурный разобрался в её объяснениях и её коллеги не заблудятся. Возвращаясь к Эйку и детям, она подумывала, не стоит ли позвонить дежурному ещё раз. Коляску Рик оставила там, где нашла. – Она умерла, – сообщила она своему напарнику. – Придётся оставить коляску на месте до тех пор, пока не приедет полиция. Нордстрём кивнул. Все трое детишек уснули, улёгшись рядком на земле. Один спал, засунув палец в рот. – Это преступление? – приглушённо спросил Эйк и поднялся. Луиза кивнула. – Если эта женщина работала нянькой, вряд ли пройдёт много времени, пока кто-нибудь из родителей не обеспокоится тем, что дети так долго не возвращаются, – предположил её напарник. Рик снова кивнула – она и сама об этом подумала. Установить личность погибшей женщины будет несложно. Очевидно, она жила поблизости, иначе не пошла бы с детьми к озеру. – Я пойду к развилке встречать полицию и «Скорую», – сказала Луиза, но потом, немного помедлив, спросила: – Или, может, ты пойдёшь их встретишь? Её коллега отрицательно покачал головой. – Я тут совершенно не ориентируюсь, – ответил он, доставая из кармана куртки сигареты. Луиза двинулась вверх по крутому склону. Ноги налились тяжестью, и последний участок пути дался ей нелегко. Женщина пошла направо по лесной дороге и после первого же поворота с тоской сообразила, что до развилки дорог было гораздо дальше, чем ей помнилось. Она пожалела, что не поехала на машине. Когда Рик выбралась наконец на более широкую лесную дорогу, она села на пенёк у поросшей травой кромки и послала эсэмэс Камилле. Вряд ли получится завезти ей бусины. Вой сирен пронзил тишину леса задолго до того, как показались сами полицейские машины. Луиза подумала, что сирену её коллеги включили для того, чтобы заранее предупредить её о своём приближении: она должна была быть на месте и показать дорогу. Рик поднялась с пенька и помахала рукой, увидев показавшуюся на вершине склона машину «Скорой помощи», которая сбавила скорость и посигналила ей фарами. – Ещё всего около километра вперёд, потом налево и вниз, – объяснила Луиза водителю. Она собралась было уже вернуться к озеру, как перед ней остановился подъехавший после «Скорой» полицейский автомобиль. Увидев за рулём Кима Расмуссена, Рик от неожиданности сделала шаг назад. Они не виделись уже очень давно, практически с тех самых пор, как их отношения исчерпали себя, и Луиза совсем не забыла, какими словами он её обзывал и как обвинял её в самых ужасных вещах. Её нежелание связать себя семейными узами казалось ему оскорбительным. – Хочешь умереть в одиночестве – тебе же хуже, и я тебя не буду жалеть! – кричал тогда Ким. Эти слова всплывали в её памяти каждый раз, когда она о нём думала, и со временем она заставила себя выкинуть его из своих мыслей. Луиза не сомневалась: он говорил именно то, что думает, и когда она время от времени решалась поразмышлять о самом сокровенном, то со страхом признавалась себе, что он вполне может оказаться прав. Да, вероятность того, что она окончит свои дни в одиночестве, была велика. Но это было следствием принятого ею же гораздо раньше решения, что она больше никогда не станет навсегда связывать свою жизнь с кем бы то ни было. С Кимом они встретились, когда в 2007 году Луизу направили в составе выездной группы ассистировать полиции Хольбека. Они сидели тогда в одном кабинете, и поначалу долговязый местный полицейский показался ей скорее несуразным, чем обаятельным. Но потом он как-то пригласил её покататься на лодке, и она с благодарностью приняла приглашение, чтобы немного отвлечься от самого дела, а заодно вырваться из маленькой гостиницы при железнодорожной станции, где её разместили вместе с другими коллегами из выездной группы. Так прошёл один вечер, потом другой, и они незаметно оказались у Расмуссена дома за чашечкой ирландского кофе. После этого они встречались два года. Ким считал их отношения достаточно серьёзными, Луиза же смотрела на это иначе. – Привет, – сказала она, отогнав от себя мысли о прошлом, а потом поторопилась кивнуть коллеге-женщине, сидевшей рядом с Расмуссеном. Рассказывая им, что убитая женщина, вероятно, подрабатывала нянькой или была воспитателем из яслей и привела детей на прогулку, Рик сама слышала, что её голос звучит чуточку слишком холодно и деловито. – А дети, они что, там ещё? – спросил Ким, показывая в сторону озера. – Они уснули, и с ними мой коллега, – кивнула Луиза и добавила, что они наверняка уже и проголодались, и хотят пить. Глядя вслед автомобилю и синим фургончикам техников-криминалистов, катившим мимо неё, Рик погрузилась в свои мысли и не сразу пошла назад, к озеру. Когда Луиза спустилась к берегу, Эйк, сидя на скамье, беседовал с коллегой из Хольбека. Дети так и спали, лежа на земле. Участок справа от них как раз огораживали лентой, а по лесной дороге спускался ещё один полицейский автомобиль. – Мы услышали, что где-то плачут дети, – объяснил Нордстрём. Его брюки были выпачканы землёй, а на футболке возле плеча ещё не высохло мокрое пятно – там, где на неё капали слёзы малыша. – Прошло минут эдак пять-десять, пока Луиза не нашла её. Правильно я излагаю? – спросил он, посмотрев на вернувшуюся напарницу. Рик кивнула и увидела, что Ким возвращается к ним, осмотрев тело. Коляску уже подняли с земли. – Её зовут Карин Фрис, – сообщил Расмуссен, подойдя к скамье с женской сумочкой в руке. – Она живёт на улице Стоккебоввей. Это тебе о чём-нибудь говорит? Он посмотрел на Луизу. Та задумалась, а потом покачала головой. К домику скаутов вела ещё одна дорога, вполне возможно, именно эта, но Рик не была в этом уверена. – Мне кажется, отсюда нужно ехать дальше в том же самом направлении до развилки, а после развилки свернуть на дорогу, идущую налево, – объяснила она, показывая за спину своих коллег. – Лесная дорога, которая проходит вон там, заканчивается большой автомобильной стоянкой. Та грунтовая дорога, которая ведёт из леса, вполне может оказаться улицей Стоккебоввей. Луиза не могла припомнить никаких других въездов в лес, которые бы располагались поблизости. – Ну, во всяком случае, несколько домов там у дороги есть, – добавила она.