«А ведь такая нечистоплотность должна доставлять уйму беспокойств и хлопот. Неужели он не замечает? Или, быть может, ему попросту до такой степени стало всё равно, что не чувствует неудобств? — Стенсер, засучив рукав рубашки, поглядел на потемневшую от грязи руку, и подумал. — А ведь я и сам привыкаю к такому, — не замечаю неудобств». В глубокой задумчивости, переведя взгляд с рукоплескавшего старика, Стенсер посмотрел на ведро с водой: «Наверняка здесь где-нибудь есть баня. Ну не могут ведь люди жить вечно в грязи!» По-видимому, старик заметил не ладное и, не успел Стенсер опомниться, как перед его глазами возник домовой. Старик молчал и внимательно глядел на него. — Что? — спросил мужчина так, словно ничего не случилось. — Скажи, сделай милость, объясни мне старому дураку… Вот на кой ляд ты туда вообще полез? Тебе что, заняться больше нечем? Нет, я понимаю, скучно стало, но… зачем ты к этому зайцу пристал? Да и что за глупость ты такую выдумал? Помогать животным, тьфу! Мужчина смотрел в лицо старика. Страшное хотелось зевнуть, с трудом только себя и пересиливал. — Больной зверёк? Ну, так тюкни топором по голове — пусть не мучается! А нам вышел бы славный ужин… разве сложно? Стенсер молчал. — Всяко лучше, чем страдать, — стать для кого-то обедом! Так хотя бы польза будет! Ну, чего молчишь? — старик насупился, несколько раз шмыгнул носом и продолжил. — Пойми же, дурья твоя голова, — всем помочь нельзя! Так пусть будет какая-то польза! Мужчина молчал, а старик весь напрягся, и хмуро так глядел на человека. — Что, по-твоему, лучше будет, если заяц просто помрёт? От этого никому не будет пользы! А так… что-то, лучше, чем ничего! Стенсер впервые за время нравоучений пошевелился. Качнул головой, избавляясь от неприятного чувства скованности в шее. Положил руки на стол и, толкнувшись, встал на ноги. — Это, конечно, всё занимательно и верно… — сказал Стенсер, но сам подумал: «Только мне такое не подходит». — Пойду, прогуляюсь, — прибавил мужчина, толкая скрипучую дверь. Шагая по улице, проходя мимо домов, Стенсер чувствовал злобу, хотя и понимал: «Будимир прав. Я никак не смогу помочь этому зайцу. Совершенно ничем не выручу его… только, как-то это не правильно. Убивать, во спасение… не хорошо это». После мужчина уже рассуждал, что: «Жить нужно до последнего… как бы больно не было, нужно жить до самого конца. И я не собираюсь укорачивать жизнь этого зверька… Он ведь был готов со мной бороться, не смотря на проблемную лапу… этот, маленький зверёк, был готов бороться со мной, человеком, не смотря ни на что!» Мужчина, чувствуя уважение к странному созданию, решил для себя: «Разрешить его беду мне не по силам, но облегчить… наверняка можно ему хоть чем-то помочь, что сделает его существование заметно лучше… только чем?» Стенсер вспомнил о своём соседе, который обитает под окном. Подойдя к зарослям остриженного бурьяна, мужчина присел и тихо, боясь того переполошить, сказал: — Эй, ты тут? После пришлось несколько минут, приглушённо звать знакомого, имя которого и не знал вовсе. — Крылатый, ты тут? — спрашивал Стенсер, осторожно касаясь трав, сплетённых меж собой. — Только попорти мне домик, земле-ходящее создание, и я тебе ноги оторву! — прошептал на ухо знакомый голосок. Вначале слова звучали в серьёзном тоне, но под конец летун едва не смеялся. За шелестом листвы мужчина не услышал маленьких крылышек. Повернув голову, Стенсер увидел зеленоватого крохотного мальчишку с крыльями как у стрекозы. — Чего звал? — как ни в чём не бывало, спросил летун. 29 Стеснер хотел расспросить о больном зайце как можно скорее, но, его юный собеседник, не оценив такого подхода, закричал: — Стой-стой-стой-стой! — кричал он это, кружась вокруг человека, точно муха жужжа то с одной стороны, то с другой. — Объясни яснее! Что тебе нужно? Мужчина вздохнул, сказал себе: «Не нужно спешить, а то ведь он и в самом деле ничего понять не сможет». Стенсер принялся объяснять, где он повстречал зверька. И пока он об этом говорил, крылатый мальчишка выглядел увлечённым, но, едва только Стенсер сказал: — Заяц, — и всё, начался кошмар. — Заяц? Заяц! — кричал зелёный летун, кружась вокруг мужчины. — Ах ты так? И это, после всего, что мы пережили вместе? Променял меня, своего друга, на какого-то замшелого зайца! Человек пытался успокоить своего молодого приятеля примирительно говоря, что: — Да нет же, нет… ты всё не так понял! Никто от тебя не отказывался и никто тебя не променял. Летун же, смахнув с глаз выступившие слёзы, шмыгнул носом, и совсем уж изменившимся, плаксивым голосом, продолжил: — Отказался, променял меня… лучшего своего приятеля, на какое-то вонючие животное! Так мало того, ещё и из дома выгоняешь! — по-детски, кулачками утерев глаза, малыш гневно глянул на Стенсера. — Что, скажи не так? Ещё и домик мой ему скормишь! Мужчина старательно успокаивал малыша. Он объяснял, что, по всей видимосте, летун его просто не так понял. Но его приятель-сосед, услышав подобное, ещё больше взбеленился: — Ах, это я не так понял? Ну, да, конечно, это же не тебя выгоняют! Скажи мне, будь так добр, чем я тебе так помешал? Что я тебе сделал плохого? И чем больше мужчина его успокаивал, тем больше мальчишка гнусавил и всхлипывал. Все его старания оказывались пусты и не помогали делу, только делали ситуацию всё более и более сложной. В какой-то момент, когда мужчина чувствовал на себя злобу, за неумение общаться с детьми, он услышал тихий смех. Не поверив, Стенсер поглядел на летуна, который всё меньше и меньше справлялся с собой и, в момент, упал на свой домик и покатился со смеху. Стенсер видел, что слёзы лились как и прежде, но этот смех… «Он что, всё это время потешался надо мной?» — в какой-то момент, злоба, которую он испытывал к себе, перекинулась на малыша. — Ах ты маленькое животное! — сдавленно сказал мужчина, протягивая руки к летуну, но тот вспорхнул. — Но-но-но, попрошу без рук! — сердито сказал он, а после, пару раз шмыгнув носом, жалобно продолжил. — А то мне страшно, и я расплакаться могу! Мужчина некоторое время безуспешно ловил попеременно хохотавшего или гнусавившего летуна. Тот юрко избегал рук и всячески потешался над человеком. Но тот смех, пропитанный молодой шалостью, был не чужд и молодому мужчине, он подумал: «Ох, как же я, должно быть, со стороны смешно выгляжу!» — и до того живо себе это представил, что и сам засмеялся. Некоторое время летун передразнивал человека, а тот летуна. И оба котились со смеху. Все переживания отступили, и человек смог впервые за долгое время просто посмеяться. Спустя время, когда они немного успокоились, мальчишка первым заговорил: — Так что ты там про зайца спрашивал? — Да, точно… заяц! Как, по-твоему… — Стенсер смолк, видя, что малыш вновь скуксился и начал хлюпать носом. — Да ну хватит уже! Дважды одно и то же уже не смешно! — Ладно, — коротко бросил летун и враз успокоился. Мужчина некоторое время объяснял, что ему нужно. Он просил совета у летуна, как можно помочь зайцу, хотя чувствовал некоторое сомнение в своём маленьком приятеле. — Я понял, — сказал малыш, — и есть один способ… понимаешь ли, все духи любят подношения. «Ага, всё-таки зелёный заяц — дух!» — думал Стенсер. — И если тебя так уж волнуют его зубки, то… принеси ему орешки. — Сколько? — спросил человек. — Да, десятка, наверное, хватит… Чувствуя неладное, мужчина спросил: — Для чего именно хватит? Летун посмотрел на человека, как на дурака: — Конечно, чтобы он зубы переломал! «Вот и у кого я совета спрашиваю?» — мысленно удивлялся Стенсер. Пришлось ещё какое-то время потратить, чтобы добиться вразумительного ответа: — Так ты что, этой злюке не станешь каверзу учинять? — А? — переспросил человек, удивляясь сказанному летуном, но тот не заметил и человек сказал. — Нет, не собираюсь. — А жаль! — Так чем?.. — Да понял я, понял! — нетерпеливо перебил мальчишка. — Можешь попробовать принести ему хлеб… многие полуденники его предпочитают. Ну, там ещё молоко… да и так… «Нужно расспросить, наверняка что-то любопытное!» — подумал мужчина. — Полуденники? — переспросил Стенсер. — Да ну тебя! Ещё не хватало и это объяснять! — гневно вскричал малыш, взлетел и… полетел куда-то в сторону далёкого холма полного деревьев. «Вот и поговорили о полуденниках…»