– Я привез перчатки, мой господин, – тихо сказал он. Аид бросил перчатки на землю. – Надевай, – холодно сказал он. Оникс так и сидела, уткнувшись коленями в землю и раздумывая, стоит ли слушаться. Потом подобрала перчатки и засунула за пояс. Встала и пошла к костру, стараясь не обращать внимания на мужские взгляды. – Смертниц тут кормят, надеюсь, – презрительно спросила она и протянула руки к уже остывающей на траве жареной утке. Для чего расцветает лори? * * * После обеда путники снова двинулись в путь, и Оникс обрадовалась, что все же взяла перчатки. Потому что ей выделили лошадь, и дальше она поехала верхом, и не будь перчаток, ее ладони уже через лье покрылись бы волдырями от поводьев. Она ехала в центре, окруженная мужчинами и постоянно чувствовала на себе их взгляды. Раяны были редкостью. За двести лет по приказу владыки были уничтожены почти все, да и девочки с бутоном лори на спине почти перестали рождаться. Наверное, небесные просто сжалились и перестали посылать раян на землю. Оникс грустно раздумывала, почему именно ей досталась такая незавидная судьба и с тоской вспоминала обитель. За двадцать лет она ни разу не уезжала дальше долины, где монахини закупали продукты и разную мелочь, и сейчас осматривала местность с легкой печалью. Когда-то она мечтала, что сможет уехать и путешествовать, увидит северные и южные города, а возможно и сам Темный Град и дворец владыки. Какая насмешка небес! Вот уж, правда, будь осторожен в своих желаниях, они могут сбыться… К вечеру путники добрались до небольшого городка. Возле его стен, Оникс связали, а один из псов, широкоплечий и здоровый шатен, накинул ей на голову мешок. – Чтобы вы сдохли, – с чувством сказала Оникс. Кто-то забрал поводья из ее рук, так что лошадь теперь шла без участия девушки. – Господа, – подобострастно сказал чей-то голос, и Оникс догадалась, что это страж у ворот, – приветствую вас в Красном Яре. Оникс набрала побольше воздуха и…заорала. – Помогите! Спасите, меня похитили! Она ничего не видела, веревки держала крепко, и даже не знала, на что надеялась. Может, что найдется безумец, который решит спасти ее от рук этих убийц? В глубине души Оникс понимала, что это глупо, никто в здравом уме не станет связываться с сумеречными псами, но не могла не попробовать. Каждое мгновение она ожидала возвращения боли, но ее не было, и с тихой радостью, девушка догадалась, что аид не может причинить боль, не посмотрев в глаза. Что ж она это запомнит. За темным мешком, который закрывал ей голову, произошло какое-то движение, суматоха, кто-то вскрикнул. Потом удар, ее сдернули с лошади и куда-то понесли. Оникс выгнулась, забилась, пытаясь освободиться и продолжая кричать. В какой-то момент, она так дернулась, что черный мешок слетел с ее головы, и девушка поняла, что ее несет на руках аид, а вокруг них люди. Сумрачные псы держали обнаженные клинки, а стражники городских ворот провожали их нахмуренным взглядом. О, небесные заступники! Кажется, у нее получилось! Она забилась в руках аида, и снова закричала, зовя на помощь. Здоровый детина в фартуке кузнеца шагнул им навстречу. – Э, господин… – недовольно сказал он, – негоже девчонку-то… силой… Неправильно это. Ран Лавьер вскинул голову, посмотрел на мужика, перегородившего ему дорогу, и здоровенный кузнец осел на землю, уткнулся лицом в грязную мостовую. Люди в панике отпрянули. Оникс затихла, в ужасе глядя на него. – Ты этого хочешь? – тихо сказал аид, переведя на нее взгляд, – этого, раяна? Хочешь, чтобы люди умирали из-за тебя? – Ты убил его… – Оникс потрясенно смотрела в зеленные глаза, – убил лишь за то, что он хотел мне помочь… Ты чудовище. Ран Лавьер медленно кивнул. – Да, раяна, – тихо сказал он, – я чудовище. И я научу тебя послушанию. Слезы потекли из глаз девушки. Она заплакала от жалости к кузнецу, от страшного понимания, что ее крик, стоил ему жизни. Она плакала и даже не понимала, куда ее несут. Не заметила, в какую дверь они вошли, и куда направился аид, прижимая ее к себе. Очнулась только, когда он бросил ее на кровать в какой-то комнате и запер дверь. Оникс подняла на него заплаканные глаза. Ран Лавьер обхватил ее лицо рукой в черной перчатке, заставляя смотреть себе в глаза. – Ты очень упрямая раяна, – задумчиво сказал он, – и даже боль тебя не ломает. Что ж, есть много способов… Он поднял ее, вздернул девушке руки, перехватил запястья веревкой, и перекинул ее через потолочную балку. Оникс вскрикнула и застыла, стоя посреди комнаты со вздернутыми руками. Аид обошел по кругу, удовлетворенно кивнул. – Если будешь кричать и звать на помощь, – спокойно сказал он, – я убью всех в этой таверне. Поняла меня? Оникс стиснула зубы, глядя на него. – Я спасла тебе жизнь, – сказала она, – вот как ты меня отблагодарил? Лавьер замер на мгновение. Тряхнул головой. – Я сохранил тебе жизнь, раяна, хотя это преступление. Раяны – зло, которое нужно уничтожить. Он обошел Оникс и встал за ее спиной. Девушка напряглась. А потом ее шеи коснулось холодное лезвие. Она вздрогнула. – Не дергайся, раяна, – хрипло сказал аид за ее спиной, – я не хочу тебя порезать. Пока не хочу… Ткань ее рубахи расползлась под сталью клинка, и Оникс ощутила прохладный воздух на своей спине. Ран Лавьер молчал, и девушка боялась пошевелиться, не понимая, что он делает. Аид рассматривал узкую девичью спину: тонкая линия позвоночника, узкие плечи, талия, которую он мог обхватить, сведя ладони. Маленькие ямочки внизу, там, где была линия широких для нее штанов. Черный рисунок на бархатной коже. Цветок лори покоился на ее лопатке, раскрытый бутон с нежными, трепетными лепестками, а его побеги спускались вниз по позвоночнику и убегали за кромку штанов. Ран Лавьер никогда не видел цветок лори, хотя видел раян. Он не знал, почему с этой девчонкой все иначе, почему он решил… посмотреть. Увидеть, зная, что прикасаться к ней нельзя, ведь яд раяны проникает через кожу. Но он мог посмотреть, и дотронутся до нее рукой в перчатке. Девушка застыла, сжалась испуганно и дернулась, когда почувствовала прикосновение его руки. Аид медленно провел пальцем по ее позвоночнику, видя, как живой рисунок чуть смещается, как дрожат лепестки цветка и слегка двигаются тонкие листья. Оникс молчала, чувствуя тяжелое дыхание аида на своей коже. Горячее дыхание. А потом к ней снова прикоснулось лезвие, и она вскрикнула, поняв, что он разрезал ткань ее штанов. Ладони в перчатках медленно легли на ее ягодицы, сжали их. Аид тяжело дышал. Он хотел наказать девчонку, хотел научить повиновению! Хотел… О, архар! Он просто хотел ее. Один вид этой узкой спины с невероятным изгибом и круглых ягодиц сводил его с ума. Зачем он это делает? Но остановиться он уже не мог. Сдерживая свою дрожь, заставляя себя не торопиться, он разрезал ее одежду, оставляя девушку совершенно обнаженной. Раяна дрожала, кусала губы, чтобы не закричать. Ей, всю жизнь проходившей в черной, закрытой одежде, скрывающей волосы и лицо, стоять вот так, обнаженной, со вздернутыми руками было ужасно унизительно. И аид знал это, знал и наказывал за ее непокорность. Он обошел ее и остановился перед девушкой, рассматривая ее. Тяжелый взгляд скользил по ее телу, словно касаясь, почти осязаемо. – Как тебя зовут, – снова спросил он. Оникс вздрогнула. – Что бы ты сдох, аид, – с ненавистью сказала она. В его глазах заворачивалось зеленое пламя. Он медленно улыбнулся, и Оникс стало плохо от этой улыбки, но она продолжала все с такой же ненавистью смотреть в его лицо. Он подошел ближе, встал так, что ее грудь почти упиралась в его черный камзол. И положил ладонь на ее тело. Оникс дернулась. Ее кожа покрылась мурашками от прикосновения. Лавьер провел пальцем по ее груди, обрисовал ореол соска, коснулся тугого розового навершия, сжал его между пальцев, мечтая ощутить, почувствовать сквозь тонкую кожу черных перчаток. Он сходил с ума. Он понимал, что нужно остановиться, уйти, но не мог. Не мог оторваться от нее, не смотреть, не чувствовать ее запах, заставляющий его втягивать жадно воздух. Тело… Ее тело было прекрасно. Так безупречно красиво. Так беззащитно. Так близко. Так недоступно. Он трогал ее и сжимал зубы, чтобы не сдернуть перчатки, чтобы не прижаться губами. Сладкая мука… Только кого он мучает? Ее или себя? И еще это непонятное желание узнать ее имя. Зачем ему имя раяны? Имя той, что должна умереть? Почему ему так хочется узнать его? И почему так хочется услышать свое имя, срывающееся с ее губ? – Назови меня по имени, – хрипло приказал он. Раяна смотрела, закусив губу. Так сильно, что на краешке показалась капля крови, и он чуть не застонал от желания слизать ее языком. – Назови меня по имени, – прорычал он. Оникс упрямо молчала. Ладонь в черной перчатке скользнула вниз и замерла возле ее лона. Девушка задергалась, пытаясь отстраниться, не позволить, спрятаться, но вторая рука мужчины крепко держала ее. Она отвернулась, и его палец дотронулся до нее внизу и стал поглаживать, ласкать, тереться о какое-то странное место, и Оникс с изумлением почувствовала, как непонятная тягучая и сладкая боль рождается внизу ее живота, как тяжелеет грудь, а тело выгибается навстречу его руке. Зрачки аида расширились, почти полностью закрыв зелень радужки, и теперь казались совершенно черными. Он ласкал ее внизу, не спуская с девушки глаз, ловя ее дыхание, не отпуская ни на миг. Оникс всхлипнула, пытаясь освободится, и, не понимая, что с ней происходит. – Отпусти, не надо… – простонала она. – Назови. Он дышал тяжело, она чувствовала, что тело аида напряжено, словно струна. – Ран Лавьер, – выдохнула она. – Только…имя – выдохнул он, почти касаясь ее губ, – назови. – Ран… Что-то поменялось в его глазах. Он замер, облизнул пересохшие губы. Аида трясло. Желание стучало в голове, горело внутри него так сильно, что он больше не мог терпеть. Он обошел раяну, чтобы не видеть ее глаз, положил ладонь на ее ягодицы. А потом резко расстегнул свои штаны, освобождая член, который казалось, сейчас разорвет прочную ткань. Зубами стянул перчатку правой руки и обхватил член рукой, а левую положил на спину девушки. Ран Лавьер чувствовал себя мерзко. Ран Лавьер никогда в жизни не делал так, и если бы кто-то сказал ему, что он будет удовлетворять себя сам, гладя узкую девичью спину и сходя с ума от возбуждения, он убил бы этого наглеца на месте. Даже без магии, просто задушил бы. Но сейчас Лавьер делал именно это. Оникс не понимала что происходит, только сжималась, слыша странные звуки, хриплое дыхание за своей спиной. – Скажи… еще раз, – тяжело дыша, сказал он. – Ран, – повторила Оникс, опустив голову. Он не сделал ей больно, но она чувствовала себя так… ужасно. Словно он над ней надругался. Впрочем, в каком-то смысле так и было. Аид издал короткий хрип и затих. Оникс зябко повела плечами. Пучок волос развалился, упал ей на спину, закрывая цветок лори от его взгляда тяжелой, белой волной. Мужчина вытер руку салфеткой и поправил свою одежду. Облегчения не было. Нет, физически было, но то, что тянуло его к раяне, никуда не делось. Более того, глядя на шелк ее волос, аид понял, что начинает хотеть ее… еще больше. Лавьер выругался сквозь зубы и перерезал веревку, удерживающую девушку. Она вскрикнула и упала, так что ему пришлось подхватить ее, обнаженное тело скользнуло, прижалось к нему, и мужчина зашипел.