Да он весь вжикает. Словно не с человеком, а с роботом разговариваешь. Если бы тогда, в кромешной темноте дренажного туннеля, я б его как-то смогла разглядеть, не думаю, что выжила бы. От такого зрелища, да ещё при определённых условиях, да без подготовки… Ну его на фиг, короче. И вот не поверите: испугаться-то я испугалась сначала, но немного погодя у меня на душе даже легче стало. Один его вид подсказал, что по сравнению с ним я ещё очень даже ничего. И при этом он как-то умудряется жить. Значит, и я смогу. Уже за одно это благодарна. Когда видишь кого-то, кто находится в ещё более плачевном состоянии, понимаешь как-то, что жизнь бывает и похуже твоей. Хорошо, когда есть пример для сравнения, правда? Сколько ему лет, до сих пор не знаю, никогда не интересовалась. Да сколько б ни было, все его. И в течение этих лет жизнь глумилась над дядькой на все деньги, стараясь, видимо, уничтожить, а он живёт и, судя по всему, живее некоторых живых, если как пример рассматривать меня. Я-то себя почти похоронила, решив, что жизнь закончилась. Так что да, пример наглядный и познавательный. А чем была фраза, которой он меня встретил, я не очень поняла. Утверждением или вопросом? Потому решила промолчать, предпочитая разглядывать собеседника и окружающее пространство. А Грол, похоже, ответа и не ждал. Плевал он на моё мнение и возможные ответы. – Отлично, Копчёная. Теперь ты с нами. Надеюсь, понимаешь, что деньги, потраченные на твоё лечение, придётся отрабатывать? Ничего я не понимала. Я вообще мало что понимала во всём том горячечном бреде, который вокруг меня происходил. Но как уже не раз мной говорилось, мнение шестилетнего ребёнка мало кого интересовало. Грола так уж точно нисколько не заботило, что там себе думает малявка. Таким чудесным образом я превратилась в клянчу. Меня передали на поруки неряшливой бабке с противной громадной бородавкой на носу и одетой в какие-то несусветные лохмотья. Более того, через некоторое время меня саму нарядили в нечто подобное. Оказалось, что это не просто лохмотья, а своеобразная униформа клянчи. Специальная роба, если угодно. Потому что попрошайка должна выглядеть соответствующе. Больше часа подбирали спецодежду, и стоит отметить: те, кто это делал, подошли к решению проблемы с вдумчивым профессионализмом опытных стилистов. Не удивлюсь, что так и есть. Ведь мало нарядить человека в хламиду, необходимо сделать так, чтобы он при этом выглядел максимально убого, вызывая у прохожих жалость и желание как-то помочь. Увечья тоже надо правильно подавать, это ведь особая фишка. Можно их, увечья в смысле, блестяще имитировать, но если есть реальные, почему бы не использовать? И вот этого у меня как раз сколько угодно. Впрочем, нарочито выставлять напоказ тоже неправильно, они как бы случайно должны мелькать на виду. Ну, вроде человек тяготится ими и пытается не афишировать, но при неосторожном движении они всё равно – вот ведь незадача! – оказываются видны. Потом проинструктировали, что говорить, если вдруг «клиенты» спрашивать будут, как правильно просить, благодарить и так далее. Не забыли напомнить, что, если хотя бы одного бита не подадут, останусь сегодня голодной. А есть давно хотелось: меня ведь так и не покормили. Последний раз я ела вечером накануне похищения из приюта. Потом куча событий, среди которых трапезы не случилось. Возможно, в допотопной медкапсуле Сивого меня как-то подкормили медикаментозно, но что-то как-то этого не ощущалось. Кишка кишке давно стучала по башке, и утроба завывала, требуя срочно что-нибудь сожрать. Но увы. Еда светила лишь в случае успешного дебюта в качестве клянчи, и никак не раньше. А в случае фиаско хоть зубы на полку складывай, хоть на Фобос вой – результат будет один. В общем, надели на лапу детский коммуникатор времён начала экспансии и посадили на задницу возле одного из престижных казино. Ох и натерпелась же я страху поначалу. Там же не одна я сидела. Вся попрошаечная братия враз окрысилась. Оно и понятно: кому нужны конкуренты? А тут откуда ни возьмись новенькая, и вот беда – буквально сразу подавать начали. Видимо, драпировщики, что усердно меня декорировали рваной ветошью, превзошли сами себя. Однако же и настоящие, а не мнимые увечья тоже делали свою работу. Плюс то, что была ребёнком, тоже, скорее всего, играло важную роль. Кому вы быстрее подадите: здоровому бугаю без одной ноги, который изображает из себя забытого всеми героя войны с рептами, а у самого рожа – за неделю не обгадишь, или маленькой девочке, которая хрипит и тянет обожжённую ладошку, тщетно стараясь под тряпками спрятать уродливую голову? Ответ очевиден, правда? Я сначала обрадовалась такому успешному старту карьеры, но не тут-то было. Естественно, весь контингент клянчей забеспокоился. А тот здоровый бугай выбрал время, когда посетителей казино не наблюдалось, встал, демонстрируя обе вполне здоровые ноги, и так пнул меня той, которая по легенде должна отсутствовать, что я метров пять кувыркалась по полу фойе. А тут и остальные подключились. Чуть не забили, гады. Никого не останавливало, что ребёнка пинают. В этой среде все равны, вне зависимости от возраста, пола и физических кондиций. Тем не менее едва меня переставали пинать, я возвращалась на своё место, и мне снова подавали. А куда деваться? Жрать хотелось всё сильнее. Помру от побоев коллег или нет, ещё неизвестно, а вот Грола я боялась пуще смерти. Интуиция подсказывала, что этот человек о жалости, скорее всего, даже не слышал и скор на расправу. Если сказал, что накажет, значит, накажет. Вот не похож он на того, у кого слова расходятся с делом, ну нисколечко. В очередной раз, когда коллеги по ремеслу опять вздумали проучить выскочку, подумала: всё, настал мой смертный час! Но нет. Оказывается, без пригляда безобразную замухрышку не бросили. Откуда ни возьмись появились четверо шустрых парней, схватили того верзилу, «ветерана войны», что злобствовал пуще остальных, и куда-то утащили. Он попробовал было сопротивляться (здоровья-то, судя по виду, хватало), поэтому церемониться парни не стали, тут же тюкнули чем-то увесистым по кумполу, и мужик обмяк. Вернулся бедолага минут через тридцать. Вместо рожи – что-то синее и опухшее. Ни глаз не видно, ни носа – всё отекло. Причём крови не было, то ли умыли сразу, то ли били, как говорится, сильно, но аккуратно. В общем, в мою сторону после «разговора по душам» он даже смотреть боялся. А может, уже не мог по причине сильного отёка избитой морды лица. Так или иначе, демонстрация моего прикрытия оказалась слишком наглядной, и остальная кодла клянчей тут же поумерила свой пыл. Словно забыли. Нет, вряд ли они забыли обо мне на самом деле. Но сами понимаете: что им оставалось ещё? Разве что зубами скрипеть, если таковые были. Особенно после того, как прибывшая подмога от конкурирующей фирмы столкнулась с умельцами Грола. Нет, бойни не случилось. Просто поговорили и разошлись полюбовно. Похоже, авторитет Учителя действовал безотказно и работал на него не хуже опытных бойцов. Опять же, нет худа без добра. Побитый «ветеран» после «вдумчивой беседы» получил свою порцию славы. Видимо, побитая рожа и жалкий вид, которого до сих пор не удавалось добиться по причине полного отсутствия актёрского таланта, сделали своё дело. Ему начали подавать почти наравне со мной. А позже, через месяц примерно, дядя сменил работодателя, потому что переметнулся под крыло к Гролу, и дальше мы работали в паре. Вроде как отец, калека, ветеран, и его сильно пострадавшая дочь. В этой связке мы были неподражаемы. Главное, что Гролу теперь не приходилось постоянно за мной приглядывать, то есть отвлекать часть своих помощников на защиту меня от случайностей, от которых никто не застрахован. Опять же, у «папы Вани» была нейросеть, и он всегда мог своевременно вызвать кавалерию. Но обычно слов о том, на кого работаем, хватало, чтобы конкуренты молча уходили несолоно хлебавши, и даже правоохранительные органы в лице стражей правопорядка закрывали глаза на нашу деятельность. Так я стала перворазрядной клянчей и, наверное, самой доходной у Грола. Вместе с «папочкой» мы никогда не оставались без подаяния. Минимум пару сотен за день на двоих, а это, поверьте, очень немало для дна. А так порой и косарь (тысяча битов), иногда даже до полутора доходило, а пару раз целых два косаря за день заработали. Но в тот первый день я таки получила втык. Бить не били, но внушение сделали. Типа должна была сразу сказать, чей я человек, и тогда не пришлось бы портить имущество других. Под имуществом Учитель подразумевал, конечно же, того самого «ветерана». А про то, что таких инструкций, на случай когда конкуренты приставать начнут, мне не давали, как-то скоропостижно забыли. Я же тупо побоялась оправдываться, справедливо опасаясь, что Учитель ещё больше рассердится. – Ты, Копчёная, девка упёртая, как оказалось, – читал он нотацию. – Тебя пинали, но ты продолжала работать. Это даже похвально. Я умею поощрять стойкость, и только поэтому ты сегодня не останешься голодной. Но вообще, твой долг только увеличился, несмотря на пятьсот заработанных тобою баксов. Во-первых, пришлось отвлекать ребят от важных дел. Во-вторых, порча чужого имущества, за что пришлось платить компенсацию хозяевам, и, в-третьих, порча моего имущества. Отгадайте, что под тем имуществом подразумевалось? Правильно, это была я. Его собственность, которую подпортили конкуренты, по моей же вине. Лихо, правда? Обидно было до слёз. Много позже до меня дошло, что Грол таким образом привязывал меня к себе. Чтобы прочувствовала своё признание ему. Ведь это он спас и подлечил, он к работе пристроил и дал кусок хлеба. А мнимый долг, который якобы из-за моей глупости возник на ровном месте, в виде компенсации за вред чужого «имущества», был им придуман по ходу дела, для острастки. Потому что, скорее всего, это не он платил кому-то, а ему ещё доплатили компенсацию, чтобы замять недоразумение. Ему все платят, если до этого доходит. Должников, не работающих на Грола, вообще нет. Такие, как я, есть, а тех, что на свободе бродят, нет от слова совсем, потому что, как правило, живут недолго. В общем, хорошо ещё, что как рачительный хозяин он не стал наказывать провинившуюся дойную корову, тем более коровёнка оказалась весьма удоистая, несмотря на размер и возраст. Во всяком случае, для первого рабочего дня. Но и дальше дело пошло не хуже, а как обтёрлась по новому месту жительства и работы, так и вовсе хорошо стало. Правда, не мне. На житьё-бытьё меня прописали в какую-то комнату, находящуюся ниже уровня поверхности планеты, где-то в старых коммуникационных тоннелях. Тут жило много народу, но, что удивительно, не было грязи, и царил порядок, очень похожий на армейский. Вставали рано, шли в общую, импровизированную столовую, где получали свою порцию жрачки. И надо сказать, жрачка была вполне себе ничего, если закрывать глаза на то, откуда были взяты продукты и когда у них истёк срок годности. Иногда давали (такие дни были для меня праздничными) просроченные армейские пайки с самоподогревом. В таких случаях их выдавали сразу на сутки. Можешь одним махом весь рацион слопать, а можешь использовать по мере надобности. Но раз получил такой, то добавки не жди: на сутки же. Но чаще всего давали довольно сносную густую баланду из неузнаваемых злаков с кусочками консервированного чего-то – иногда синтмяса, иногда такой же рыбы. Всяко бывало. Что найдут бригады поисковиков на свалке, то и ели. В комнате нас ютилось человек тридцать. Самодельные многоярусные кровати стояли в несколько рядов и до самого потолка. Вернее, не кровати, а скорее нары, но тем не менее. Никаких разнокалиберных тряпок, грязи, вшей и вони. Белые простыни, одеяла – всё как у людей. Да, одеяла разной расцветки, но ведь есть. Говорю же, порядок армейский. Попробуй только не заправь за собой постель, неважно, по какой причине: забыл, не захотел, проспал… Впрочем, проспать тоже невозможно. Рявкнули подъём – вскакивай и бегом умываться, а потом на раздачу хавки. Не успел – считай, голодный. За не заправленную постель то же наказание. И даже если не пугает остаться голодным, силой сдёрнут с койки, да ещё пинка для ускорения добавят. В общем, строго всё. Работяги должны работать, а работать надо для того, чтобы приносить прибыль хозяину да чтобы самим было что есть. И так по кругу. Раз в неделю – генеральная уборка. И это тоже обязательно. Отлынивать нельзя, если ты не на работе, конечно. Но и про выходной день тоже не забыли, и даже пайку давали, как бы усиленную. В честь выходного дня видимо, чтобы человек мог прочувствовать заботу. Всем находилось дело. Коммуникации ведь тоже поддерживать в рабочем состоянии надо, ту же еду готовить, ну и так далее. Вот одевался народ кто во что горазд. Но это как раз понятно. Та же ситуация, что и с одеялами: всё ж таки не армия, и регулярных поставок единообразного обмундирования не имеется. Но одежда чистая. Есть даже своя прачечная, где трудятся специальные люди. Вот честно, даже тогда, в шесть лет, это всё казалось немного странным. А теперь, с высоты прожитого, вообще рисуется некая своеобразная коммуна, где каждый член общества трудится на благо остальных. Графики дежурств, опять же. Кто-то всегда остаётся в расположении, чтобы подмести пол, приглядеть за порядком и так далее. Чем не армия? Сегодня ты дежуришь, завтра – кто-то ещё. Воровства нет. Воров даже не наказывали. Проводилось экспресс-расследование, и Грол принимал решение. Если вина доказана и подтверждена, человека просто уводили, и больше он не появлялся. Думаю, любой, пойманный на воровстве, лучше согласился бы на наказание. Однако Учитель не ведал жалости. Как он там говорил? «Если кто-то не может обуздать свою тягу к чужому, направьте её на дело. Украдите у конкурентов и принесите в дом. За кражу у своих – смерть». Такие вот дела. За личную гигиену тоже наказывали, вернее, не за саму гигиену, а за её отсутствие. Грол частенько лично инспектировал условия проживания своих людей. Если, не дай бог, не понравился запах в казарме, считай, все, кто там обитает, наказаны – без исключений. И тут уже одним голодом не отмажешься, дополнительные работы точно придумают. Понимаете, что будет потом с вонючей грязнулей? Круговая порука в действии. И знаете, она работает. Очень хорошо работает. Кстати, о нравах в организации. Они более чем свободные. Общая спальня, общие душевые, причём разделения нет не только по половой принадлежности, но и по возрасту. И права у всех одни, потому что пашут все тоже без разделения. Но люди есть люди, со всеми своими надобностями и потребностями. Неизбежно образуются пары. А поскольку уединиться негде, я рано узнала, что такое отношения между мужчиной и женщиной. Народ так и вовсе особого внимания не обращает. Типа – что естественно, то не безобразно. Разве ночью, если вдруг кто-то начинал слишком громко выражать свои эмоции от процесса, крикнут: мол, а ну заткнулись, не мешайте спать! И тут же охи да визги приглушаются до приемлемого уровня. Сначала дико было, потом привыкла. Потому что поняла одну истину: посторонние звуки мешают уснуть только тем, кто не устал за рабочий день. И это правда. Тут, на дне, общих конвенций прав человека не соблюдают. Длительность рабочего дня с утра и до ужина – обычное дело. Грол считает, что человек без работы – преступник. От безделья могут начать появляться дурацкие мысли. А когда там (я о голове) мыслей всего две, и те про пожрать да поспать, более ни о чём думать неохота. Потянулись будни, серые, беспросветные, но довольно-таки сытые, что не отнять. Специальные люди отслеживали ситуацию в городе и направляли нас сидеть то в одно место, то в другое. Целый, блин, аналитический отдел трудился, чтобы выхлоп с клянчей был максимальный. Около года я так сидела. И хотя жизнь была не сахар, возвращаться в приют ни разу не хотелось. То, что меня туда никто б и не отпустил – вопрос второй. Но я и сама не рвалась, понимая, что там снова могут появиться те, по чьей вине всё пошло наперекосяк. Однако и сидеть на заднице в виде клянчи до самого конца мечталось ещё меньше. Но что было делать? Мало ли чего хочет уродливая малявка по кличке Копчёная. Иди и сиди там, где скажут. Все так живут, кто под Гролом ходит. Бунтарей нет. Может, изначально не водились, а может, кончились быстро. Это попасть на дно легко и просто, а вот выбраться отсюда… Да только я была против таких перспектив. Потому что точно знала: может, такой жизнью и живёт подавляющее большинство моего нынешнего окружения, но есть и исключение. И исключением была личная гвардия Учителя. Слышала краем уха, что он сам набирает из общей массы способных людей и обучает чему-то. У них кормёжка не в пример лучше и настоящие, собственные биты водятся. Гвардия – это опора Учителя и наша защита, а заодно основной источник дохода. Каждый боец из этой гвардии зарабатывает в день в сотни раз больше, чем мы за неделю. Зачем Гролу всё это, я тогда даже не задумывалась. Но сбежать от опостылевшего ежедневного сидения на пятой точке нестерпимо хотелось. Глава 4 Вообще, Учитель был странным, если не сказать больше. День нашей первой встречи иначе как случайностью не назовёшь. Ну, во-первых, он не тусуется на дне вместе с нами. Как выяснилось, он вполне респектабельный гражданин и живёт в верхнем городе. Ну, большую часть времени живёт, совершая порой инспекции на, так сказать, «производство». Не гнушается общаться с людьми дна, выспрашивая потребности, пожелания. Такой добрый папочка как бы. Насколько я знаю, он тоже выходец отсюда. Попав на дно, смог организовать людей, выгрызть себе место под солнцем и нишу в бизнесе. Но то давно было, задолго до моего рождения. Так вот, он внизу бывает часто, но не постоянно. И если б выбросили меня из флаера в любой другой день, это был бы конец. Смотрящий за дном (зам Грола) хрена лысого стал бы суетиться ради очередной поломанной калеки. А так пацаны, что меня нашли, доложили ему, а тот не поленился доложить хозяину. Что уже можно назвать чудом. Во-вторых, сам факт того, что Учитель заинтересовался мной и решил своими глазами увидеть доходягу, также относится к разряду чудесного. Ведь не поленился сходить на место, поговорил со мной, после чего отправил к Сивому на лечение. И ведь даже не стал выспрашивать, кто я, откуда и за что меня на помойку. Вроде даже неинтересно. Правда, запретил называться своим настоящим именем. А может, сам потом всё разузнал: кто, что и зачем. Теперь-то я знаю, что у него возможностей хватает. Такие вот чудеса в решете. Только прозябать среди клянчей всю оставшуюся жизнь всё равно очень-очень не хотелось, и единственный путь, чтобы изменить свою жизнь, – это пробиться в гвардию. Был у меня друг. Впрочем, до друга там далеко было – я имею в виду настоящие дружеские отношения. Вернее, это я думала, что он мне друг, а он сам считал иначе. Но относился ко мне снисходительно, позволял быть с ним рядом, отвечал на некоторые вопросы и, если кто-то вдруг решал развлечься за мой счёт, всегда заступался. А если учесть, что после смерти родителей от меня в основном шарахаются, то ближе него никого не было. Речь о Шныре. К своему стыду, я так и не узнала имени этого мальчишки. В нашей среде не принято обзываться по имени, только клички. Кстати, про гвардию от Шныря узнала. Он тоже мечтал туда попасть, хотя, в отличие от меня, не просиживал задницу с протянутой рукой и табличкой, где указан номер счёта транзакций. Он был на несколько ступеней выше. В его ежедневную задачу между тренировками входило шнырять в городе и слушать, что говорят. Такое не каждому дано. Мало уметь быть незаметным, проникая туда, куда большинству хода нет, нужно было ещё понимать, где можно услышать интересное, и вычленить из пустой болтовни прохожих нужную информацию. Короче, сходить туда-то, потереться среди тех-то и так далее. Основной же вид деятельности – те самые тренировки. Туда много пацанов ходило и ни одной девчонки. Их вообще было мало, девочек в смысле. Женщин хватало, а вот детей женского пола – раз-два и обчёлся. Буквально. Обе были старше меня, лет по четырнадцать-пятнадцать, девушки почти. Но их другому учили: видимо, на этих двоих у Грола отдельные планы были. Натаскивали правильно и красиво одеваться, красиво ходить, работать с игральными картами, общаться с противоположным полом. Не в том самом смысле общаться, а уметь заинтересовать мужчину, правильно построив с ним разговор. Я думаю, тоже агентов разведки готовили. Этим девочкам если и придётся работать телом, то исключительно под нужными людьми. Вряд ли их так усиленно тренируют, чтобы работали впоследствии обычными проститутками. Говорю же, Грол очень странный мужик и планы у него выходят далеко за пределы помойки Марстауна и, возможно, самого города. Ну да ладно с девками. Мне с ними всё равно не по пути было: рожей не вышла. Да и не завидовала никогда этим фифам. К слову, даже узнала о них много позже. Я вообще думала, что как малолетняя особь не мужского пола была единственной в организации Учителя. Так вот, про тренировки. Иногда у меня, как уже говорилось, случались выходные дни. Правда, я была клянчей, а у тех они не фиксированные. Потому что если клиент прёт, надо работать. Отдыхали в дни затишья. И вот в один из таких дней я очередной раз пошла искать своего друга. Ну не сидеть же сиднем в казарме и смотреть, как одни пялятся в голоэкран, а другие за их спинами трахаются. Неинтересно мне это. Да собственно, сами должны понимать, что ребёнку в семь с небольшим на месте не сидится. Любопытство, оно, знаете ли, такое любопытство. Его избыть невозможно. Свербит где-то, и ноги сами несут навстречу приключениям. А со Шнырём мне интересно. Он меня учил читать и писать, правильно двигаться в плотном потоке людей. Показал альтернативные пути проходов в городе. Имеются в виду технические коридоры и целые этажи, шахты лифтовых транспортёров и доставки товаров, системы вентиляции и прочее. Детский мозг, ещё чистый, можно сказать девственный, благодарно впитывал крохи знаний. Думается мне, что в прошлой жизни у парня была сестра. Откуда знаю? Так я и не знаю, догадываюсь просто. Недаром же он иногда заговаривается и называет меня Леной. Сначала я его поправляла, не понимая в своей детской непосредственности, как меня можно с кем-то перепутать. Он смущался и злился – на меня и, наверное, ещё на себя. Но, как правило, быстро отходил. Не сразу я связала эти вспышки злости с моими репликами. Короче, немного погодя решила не поправлять его. Ну оговорился человек, ну Лена, так и что? Мне не жалко. Подумаешь! Побуду ею, не переломлюсь. Тем более что не самое плохое имя. Во всяком случае, гораздо лучше Копчёной, к примеру. А то, что Шнырь держится как бы на расстоянии от меня, так оно понятно – теперь понятно. Была б хотя бы нормальной девчонкой, в плане внешности, так ещё полбеды. Но когда другие пацаны его моим женихом дразнят, а мнимая невеста страшна как жизнь на помойке… В общем, пацан он и есть пацан. Водиться с девчонкой? Да фу-у-у!!! Он и рад бы отвязаться, но я пристала, как клещ. Не понимала ведь тогда, что являюсь обузой. Обузой в моральном смысле и, наверное, в душевном, как, впрочем, и в физическом тоже. Если я права, и сестра у парня всё-таки была… В общем, видимо, несладко ему, когда я рядом мельтешу и напоминаю о нехорошем прошлом. Нашла его на базарной площади. Хм, вот сказала и поняла, что с базарами старины глубокой, как, впрочем, и с площадями, эта «базарная площадь» роднится лишь в том, что тоже торговля и тоже большое, шумное пространство. Однако ж нет неба над головой, и всё происходит под «крышей» города, который от орбитальной станции мало чем отличается, кроме своего расположения. Как бы то ни было, тут жители дна торговали кто чем мог. Одиночки – себе на карман, а подневольные, вроде меня, работали на организацию. Короче, разный народ, и не только с дна. Сюда приходили и те, кто уже не на дне, но ещё не сильно высоко забрался. Шнырь со стайкой незнакомых пацанов (не наших, к слову) играл в какую-то игру. Там надо было одинаковые металлические кругляши бросать об стенку так, чтобы они отскакивали и ложились максимально близко друг к другу. Сначала жребий, понятное дело, кто первым бросает, а потом начинается. Один кинул – кругляш отскочил и упал на пол. Кидает второй. Если его кругляш упал рядом и пальцами одной руки удается соединить оба кругляша, то можешь забрать оба. Если нет, значит, выиграл тот, кто бросал первый. Это если двое играют. Ежели человек больше двух, то выигрывает тот, чей кругляш ближе всего к первому брошенному, или опять же хозяин первого кругляша, если до его предмета никто дотянуться пальцами не может. А поскольку пальцы у всех разные по длине, ради справедливости выбирают мерилу, чтобы только он мерил. Правила нехитрые, но такую игру увидела впервые. Каждый такой кругляш, диаметром сантиметра три и толщиной около трёх миллиметров, являлся и битком, и ставкой и оценивался в один бит. То есть после того, как все откидались и обмерились, счастливчик подсчитывает свой профит, и другие участники переводят ему выигрыш уже в электронной валюте. А кругляши возвращаются владельцам. Я подошла в самый разгар веселья. Некоторое время они меня даже не замечали, увлечённые процессом. Но продолжалось это недолго. – О! Гляди, Шнырь, твоя невеста явилась, – ощерился в щербатой улыбке один парень с видом прожжённого пройдохи. Удивляться нечему, что меня знают, видели вместе не раз. Я ж в любую свободную минуту за ним хвостиком бродила. А тут и остальные загомонили, стараясь наперебой придумать подколку позабубенистей. Шнырь хмуро зыркнул на меня: – Чего припёрлась? Я просто пожала плечами: дескать, да так… – Иди отсюда. Я скоро на тренировку. Некогда мне. – А можно я с тобой? – заканючила я. Мне было дико скучно, и возвращаться обратно в казарму желания не имелось. – Да не гони её, – вступился за меня конопатый парень, который цветом волос мог легко посоперничать с самим солнышком. – Малая, хочешь с нами сыграть? – Я не умею, – отвечаю. Шнырь продолжает хмуриться. Ему точно не нравилось происходящее. – Да чего там уметь? Сейчас научим. И меня научили. Правила, как уже говорилось, нехитрые. Вот только ни одного кругляша у меня не было. А народ явно настроился на потеху. Я в тот момент этого, конечно же, не понимала, чистейшей воды любопытство обуяло. Ведь происходило что-то необычное. Зато Шнырь, похоже, понимал и хмурился всё сильнее.