– А что власти говорят? – Дэй с сомнением разглядывала одну из балок потолка, прикидывая, выдержит ли та ее вес. – Вроде каких-то религиозных дуриков ловят. – Тролль грыз очередной крендель, подумывая о том, что за его труд по перетаскиванию всех купленных Ивой запасов ему требуется дополнительная порция еды. Крендели за таковую он не считал. – Мол, они, наверное, детей в жертву принесли. – Это что же они тут таких опасных фанатиков развели? – поразилась гаргулья, решившая не рисковать и плюхнувшаяся на вторую кровать. – Да они и сами по себе легко заводятся, – фыркнул Калли. – Если не уследить вовремя, – вынес приговор властям Златко. – Но тела или, возможно, какие-то следы нашли? – Вроде нет. – Ива с сомнением поглядела на очередную травку, задавая себе неизбежный после каждого похода за покупками вопрос: а не переборщила ли она? – Иначе говорили бы не о пропавших, а об убитых. – Логично, – вынужден был согласиться Бэррин. – А может, мы… – Нет! – хором ответили ему. Отправились к Полукругу только после обеда. Златко считал, что в темноте зрелище будет выглядеть краше, но совсем к ночи ему выехать не дали. Компромисс не устроил никого. – Этот Полукруг, он же в горах, да? – Ива почему-то поежилась. Солнце грело, но периодически откуда-то налетал холодный, резкий ветер, за несколько секунд пробирался под одежду, морозил кожу, после чего с чувством выполненного долга уносился прочь. – Мы в темноте там ноги не переломаем? – Темнеет сейчас поздно, – проворчал Златко. – Так что всей прелести огней мы так и так не увидим. Да и там не столько гора, сколько высокий холм. Лошади пройдут без труда. А обратно, даже если стемнеет, как мне бы очень хотелось, ибо так мы увидим действительно впечатляющее зрелище… – Юноша поймал четыре злых взгляда и осекся. – Так вот, если стемнеет, то можно подсветить магическими огоньками или просто факелами. – Если мы переломаем себе кости, это будет на твоей совести, – не смогла удержаться Дэй. – Если так уж боишься, то перекидывайся в каменную и прекрати выедать мне мозг! – не выдержал Златко. – Это я-то боюсь?! Ива всегда удивлялась, почему представители направления Бой так заводятся от этой фразы. Причем все. Знахарка не видела ничего плохого в том, что кто-то испытывает страх. Скорее, наоборот, опасения говорят о наличии разума. Преодолевать страх – вот истинная доблесть. Но Дэй, Грым и их соратники по направлению отчего-то думали иначе, а значит, Златко сейчас не поздоровится. «Завяжется потасовка, а это надолго, – размышляла травница, – потом мне придется кого-то, а возможно, обоих лечить. Это нас еще больше задержит. В результате мы попадем на гору в полной тьме. Еще и ночевать там придется. Не этого ли добивается наш любезный Сине… тьфу ты!.. Златко?» – Слушайте, ребята, а что там за вопли? – Ива решила сменить тему, тем более справа от них действительно раздавался какой-то шум. – Это на параллельной улице, – поддержал ее Калли, очевидно пришедший к тем же выводам. – Давайте посмотрим! – мигом загорелся Бэррин. Эльф и знахарка переглянулись. Теперь идея уже не казалась им такой удачной. – Вдруг там какое-нибудь восстание с попыткой освободить узников из тюрьмы? – уже строил теории Златко. – О, обожаю, когда главнюков вешают! – заржал Грым, поворачивая своего тяжеловеса в проулок. Дэй сердито сплюнула. – Что-то не похоже на мятеж, – через несколько минут наблюдения за толпой на площади высказался Калли. – Ага, – подтвердила гаргулья. – Скорее, на какое-нибудь религиозное шествие. – Точнее и не скажешь, – недовольно буркнул Златко. Люди неорганизованной колонной, подняв знамена со смутно знакомыми юным магам символами, ходили вокруг храма и распевали гимны. – Лучше бы штурмовали тюрягу, чем без дела так вопить, – проворчал Грым. Исполнение священных песнопений корежило даже совершенно немузыкального тролля. – Эй, приятель, – он, наклонившись, поймал за плечо какого-то мужика, – что за гоблиня тут творится? Прохожий сначала подпрыгнул от неожиданности, но, поняв, что бить не будут, буркнул: – Не видишь, что ли, моления Аргакхарму. – По поводу? – нахмурился Грым. – Вы откуда свалились? – удивился мужик. – Чтоб детей пропавших помог вернуть. Несколько мгновений чародеи молчали, потом тролль все же смог выразить свое недоумение: – А как божество кровопролития поможет вернуть детей? Вид у прохожего стал такой, будто он впервые об этом задумался. Грым даже отпустил его плечо и махнул лапой: – Поехали, ребята, это надолго. – А что, оргии не будет? – удивилась Дэй. Тролль глянул на нее как на сумасшедшую. – Если под оргией ты подразумеваешь то, как эти кретины начнут вырезать на себе символы Аргакхарма, то можешь подождать тут часа четыре и насладиться зрелищем. – Нет уж, спасибо, – тут же открестилась гаргулья. Чародеи еще немного посмотрели на то, как процессия делает очередной круг, потом слаженно развернули лошадей. – Грым, а откуда ты знаешь про этого Ар… Агра… – Златко скривился. – Ну ты понял. И если знаешь, то почему сразу не узнал символы на знаменах? – Аргакхарм, – сжалился тот. – Это… хм… божество некоторых племен троллей, – пожевав губами, наконец неохотно признался он. – Не равнинных, как я, а… хм… других. – Горных? – подался вперед Златко. – Это ваша, человеческая, гоблиня! – зарычал тролль. – Мы так не называемся. Это вы, люди, нас так обозвали! А у нас каждое племя имеет свое название. Но у вас слишком тупые мозги, чтобы все их запомнить! – Грым, ты чего? – опешил Бэррин. – Я же не знал. – Да никто из вас, людей, не знает, – огрызнулся тот и замолчал. – Люди склонны все систематизировать, – своим певучим голосом поделился наблюдением эльф. – Это заложено в их природе. – Он мягко улыбнулся, будто желая смягчить слова. – Ни у вас, ни у нас такого нет, – продолжил он, посмотрев на Дэй и Грыма. – Мы видим каждое племя, каждое животное, иногда даже каждое дерево как нечто уникальное. А люди почему-то так не могут. Их разум больше склонен искать сходства, чем особенности. Это, с одной стороны, позволяет им двигать вперед науку, в том числе и магическую. Но, с другой, люди почти слепы в том, что касается индивидуальности, единичных черт, того, что выделяет каждое живое существо, растение, предмет из сотен и тысяч других. Вновь повисло молчание. – Ив, тебе не кажется, что нас оскорбили? – задумчиво спросил Златко. Девушка пожала плечами: – Нет. Калли полностью прав. – Это ты сейчас говоришь как человек или как потомок духа Природы? – подозрительно уточнил Бэррин. – Как человек, – улыбнулась травница. – Никогда раньше об этом не задумывалась, но Калли совершенно точно подметил эту нашу особенность. – Ты уверена? – Совершенно. Зайди как-нибудь в мою комнату с зельями. Там каждое из них стоит на положенном ему месте. Оное же определяется свойствами лексира, его принадлежностью к какому-нибудь типу зелий. То есть я их расставляю по системе. Иногда понятной лишь мне, но системе. Теперь вспомни, как у тебя стоят учебники. Когда ты их все-таки сгребаешь со стола и расставляешь на полке, ты тоже расставляешь их по системе. Например, книги по истории вначале, учебники по магии Разума дальше, а в конце, скажем… – Любовные романы, – хохотнула Дэй. – Исторические! – возмутился Златко. – Да-да, конечно, – с бессовестной ухмылкой согласилась гаргулья и в ответ получила взгляд, обещающий страшную месть (например, червивое яблоко при распределении пайков). – Ладно, я понял твою мысль, – неохотно согласился Златко. – А что, у этих чудиков не так? – кивнул он в сторону остальных друзей. Те зачем-то постарались придать себе безразличный вид. – Не так, – подтвердила травница. – У них нет стремления организовывать свое жизненное пространство по системе. – Где ты таких умных слов-то понабралась, Ива? – удивился Бэррин. – Поживешь с вами, еще не такой дряни нахватаешься, – рассмеялась она. – Ну-ну. По-моему, бардак, который они развели в своих комнатах, это вовсе не особенность мышления, а лень и хаос в голове. – Попрошу без оскорблений! – делано возмутился Калли. – Вот об этом я и говорю, Златко, нам все, что не по системе, кажется хаосом. Даже красоту мы вогнали в это понятие. Например, в архитектуре мы считаем более красивым то, что симметрично. – Но так и есть! – Нет, это особенность уже нашего мышления. Подозреваю, в этом вопросе мы с другими расами просто не договоримся. Это вопрос вкуса. Если тебе нравится рыба, но не нравится мясо, то тебе надо просто принять, что кто-то предпочитает именно его. И его не убедишь, что нужно иначе. – Кстати! Я слышал, что слово «раса» в отношении эльфов, троллей и прочих не-людей – неправильное. Правильней будет «вид». Потому что раса – это вот Темные и Светлые эльфы. И те и другие эльфы, но разных рас. Или как мы с тобой и какие-нибудь узкоглазые мотийцы с Юга. И мы и они люди, но расы отличны. О как!