Грань, через которую я никогда раньше не перепрыгивал. Я понятия не имею, какого это, знаю только, что это закончится ее болью. — Оооо, — стонет она, выгибая спину и кладя ладони мне на грудь. — Мне нравится то, как это ощущается. Он пульсирует, как сердце. Заполняет меня везде. Это самое большое удовольствие, которое я когда-либо испытывал. Я мог бы умереть сейчас и быть счастливым, зная, что моя жизнь закончилась на нескольких дюймах, погруженных Синди. Я делаю все, что могу, чтобы подавить внутренний инстинкт. Он умоляет погрузиться в нее полностью, до самых яиц, и так глубоко, что у ее тела не останется выбора, кроме как забеременеть. Я сдерживаю это желание всеми силами внутри себя, потому что мысль о том, что ей больно, приводит меня в ярость. — Ты идеально ощущаешься тут, — хрюкаю я, наклоняясь, чтобы лизнуть ее заостренные соски, проводя по ним языком. — Ни дюйма, Синди. Но затем я осторожно сжимаю зубы вокруг одного из ее сосков, и она стонет, непроизвольно соскальзывая вниз. Барьер поддается, заставляя ее прерывисто дышать. И наши глаза встречаются. Ее ошеломленные, а мои, должно быть, хищные, потому что я так себя чувствую. Вот кто я сейчас. Я только что официально заявил на нее права. Я больше не могу это останавливать. Нет, это слишком тесно. Слишком хорошо. ОНА ВСЯ МОЯ. — Тебе больно? — рычу сквозь стиснутые зубы. — Нет. — Она качает головой, передвигаясь на мне сверху. Соблазняя меня. — Может быть, немного, но мне нравится д-давление. И есть место, к которому ты прикасаешься… одна из твоих вен ударяется об него и… пожалуйста, Бутч. Я хочу больше. Я хочу все это. — У меня кружится голова. Я бы подумал, что сплю, если бы не чувствовал, как она сжимает и пульсирует на мне, пронзенная, великолепная и горячая. Так чертовски жарко. Она просит об этом. — Хорошо, малышка, тебе нужен этот гигантский член? — Одним быстрым движением я переворачиваю ее, возвышаясь над ее покрасневшим лицом и подпрыгивающими сиськами. Полнейшее совершенство. Моя. Моя. Моя. — Тебе лучше раздвинуть свои хорошенькие ножки как можно шире. Я буду глубоко трахать тебя, пока ты не закричишь. — Да! Я правильно ее слышу? Она хочет этого? Я уже на полпути, а она не плачет и не пытается меня оттолкнуть? Я экспериментирую и проталкиваюсь еще на дюйм глубже. И второй. Ее спина поднимается с кровати, ногти впиваются в мои плечи, оставляя на мне следы крови. Признаки боли… верно? Но ее киска влажнее чем когда-либо. — Нравится? — просовываю руку под нее, чтобы схватить за ягодицу, удерживая ее неподвижно для еще одного медленного проникновения. Еще один невероятный дюйм. Боже мой, неужели это действительно происходит? — Я люблю это. Мне так хорошо. — повторяет она, ее голова метается по койке. — Больше. — Внутри меня словно щелкнул переключатель. Теперь, если я не войду в нее полностью, умру. Смерть. Я прошёл точку невозврата. — Поласкай свой клитор — приказываю я сквозь зубы. — Помоги папочке войти по самые яйца. Она послушно кивает. Если бы я не знал ее лучше, я бы сказал, что она немного промокает, услышав, как я произношу слово «папочка». О Боже. Я мог бы все это время находиться на суше в поисках ее. Я мог бы найти ее раньше. Я никогда не прощу себя за то, что так долго ждал. Моя Синди. Моя. — Ты мое чудо. Мой ангел. Моя игрушка для траха, детка. Я утыкаюсь лицом в изгиб ее сладко пахнущей шеи, целуя и облизывая ее, пока она играет с маленькой пуговкой между ног. Она становится еще влажнее, ее тугая пизденка сжимается и расслабляется вокруг меня, ее пятки впиваются в мою задницу, побуждая меня двигаться. И я не могу больше сдерживаться. Не могу. Глядя ей в глаза, я сгибаю бедра и даю ей оставшиеся дюймы, глотая ртом ее дрожащее хныканье, удерживая ее, когда она дергается и дергается, шепча слова утешения ей в висок, пока она не успокоится. Пока напряжение не оставит ее, и она снова не станет податливой подо мной. — Прости, детка, прости, я не хочу, чтобы тебе было больно, — хрипло говорю я между поцелуями в ее задыхающийся рот. Или, может быть, это я задыхаюсь. Как я могу не задыхаться? Она сжимает меня так сильно, что у меня наворачиваются слезы, а позвоночника напрягается у основания. Мягкая. Такая мягкая, теплая и совершенная. Она уже заставила меня дрожать от необходимости кончить, мои яйца сжались и пульсируют. — Но теперь я не смогу остановиться. Мои толчки усиливаются. А она запрокидывает голову и стонет. Я реву в знак отрицания. Я причиняю боль этому ангелу. Но я не могу перестать трахаться. Я яростно впиваюсь в ее сладкое тело, обильно потея, мои громоздкие руки, вероятно, оставляют синяки на ее коже. — Черт, черт. — Хрюкаю я, раскачиваясь все сильнее. Быстрее. — Еще — всхлипывает она, царапая ногтями по моей спине и вонзая их в мою задницу. — Сильнее, сильнее, сильнее. Внутри меня взорвалось облегчение, удивление и страсть. Она… наслаждается этим. Я правильно ее слышу? Неужели я выдумываю эту реакцию в своем уме, потому что так сильно хочу ее удовольствия? Нет. Нет, я думаю, что это правда. Ее бедра нетерпеливо поднимаются к моим, ее руки притягивают меня ближе, подгоняя, вместо того, чтобы пытаться сместить меня. — Пожалуйста, — кричу я. — Я бы умер, чтобы заставить тебя кончить вот так. Я бы умер, чтобы почувствовать, как твой оргазм вспыхивает вокруг моего члена. Скажи мне, что тебя возбуждает, малышка, и я сделаю это еще раз. Собираюсь удовлетворить эту киску. Собираюсь её порадовать. Ошеломленные глаза скользят по моим, ее бедра все еще соблазнительно покачиваются, ее гладкое, гладкое тело извивается под моим огромным, грубым и волосатым. — Я не знаю… Я… Почему она не решается сказать мне, что ей нравится? Это румянец растекается по ее щекам? — Скажи мне немедленно, — рычу я, вхожу в нее, чтобы подчеркнуть свои слова. Ее стон лучше хора ангелов. — Я не знаю. Мне понравилось, когда ты сказал, что не можешь остановиться. Как будто ты не мог контролировать себя, и я ничего не могла с этим поделать. — Ее голос падает до шепота. — Мне понравилось быть беспомощным. Иисус. Горячая дрожь проходит по моему члену, почти заставляя меня взорваться. Нет. Сдерживайся. Это важно, это… понять мою девушку. Ей нравится, когда я уступаю требованиям своего тела и все время пытаюсь предотвратить подобное. Больше никогда. Я дам ей то, что нужно. Всегда. Мое тело обеспечит ее.