Глава 1 Профессор Якоб Нильсен из Копенгагенского Университета, несмотря на почтенные семьдесят два года, не боялся забираться на высокие стремянки. Вот и этим ранним вечером в конце марта, когда известнейший специалист по истории литературы полез за парой книг на верхней полке, ничто не предвещало ужасного. Магазин антикварных книг, расположенный в самом сердце Старого Копенгагена, на улице Фиолстреде, закрывался менее, чем через час. Об этом напоминали старинные часы на стене, которые показывали десять минут шестого. Задрав голову, профессор Нильсен прищурился, после чего улыбнулся как довольный ребенок. Ошибки быть не могло. Под самым потолком виднелись потрескавшиеся коричневые корешки с золотистой надписью: «ИЛИ–ИЛИ». Старик узнал первое издание знаменитого трактата Киркегора, вышедшего двухтомником в 1843 году. Уже пора в аэропорт, подумал он. Ладно, успею. Он пододвинул легкую алюминиевую стремянку к нужному стеллажу – и начал восхождение. Последнее в своей жизни. Для человека семидесяти двух лет господин Нильсен пребывал в отличной форме. Он примчал к антикварному магазину на велосипеде, а рюкзак, который висел у него за спиной в дороге, валялся сейчас на подоконнике. Этим прохладным мартовским вечером на нем была утепленная толстовка с капюшоном, потертые джинсы и белые кроссовки. Телосложение старика было таково, что когда на улице он прикрывал свой ёжик из седых волос капюшоном, то со спины (если не видеть аккуратной седой бороды и очков с толстыми стеклами) профессора принимали за подростка. Якоб Нильсен был частым гостем популярных в Дании телепередач на тему искусства. И уже не одно поколение зрителей поражалось неиссякаемому, какому-то детскому энтузиазму профессора. Вскарабкавшись по стремянке до потолка, он взял в руки первый том «Или–или» великого философа. Пальцы сами собой нашли любимую цитату: «Суть дела не в том, чтобы обольстить девушку, а в том, чтобы найти такую, которую стоит обольщать». Старик, проживший долгую и насыщенную жизнь, задумался о чем-то о своем. Внезапно книга вылетела у него из рук. Словно со стороны – будто всё происходит с кем-то другим – профессор наблюдал, как его пальцы лихорадочно пытаются ухватиться за полки. Тело почему-то парило в невесомости, ноги не чувствовали никакой опоры. Полки с книгами стремительно проносились перед глазами, уходя всё вверх и вверх. Но дотянуться до них он не мог. Всё произошло так быстро, что Якоб Нильсен не успел ничего понять. Удар головы о пол погрузил мир вокруг во тьму. * * * Несколькими часами ранее Майкл Купер едва не опоздал на рейс. Он с раскрасневшимся лицом прошагал по салону до своего ряда, поставил кожаный портфель на свободное сидение, после чего снял пальто, аккуратно свернул его и засунул в камеру для ручной клади над головой. Самолет, принадлежащий авиакомпании TAP Air Portugal, был заполнен пассажирами примерно на половину. Купер занял свое место у окна в левом ряду. Оба места рядом с ним пустовали. До окончания посадки оставалось всего пять минут. Неужели мне повезло лететь одному? Ночной перелет через Атлантику был сущей пыткой. Все семь часов, пока эйрбас летел из Нью-Йорка в Лиссабон, чьи-то гиперактивные дети, сидевшие рядом с ним, не давали никакого покоя. И за те три часа в аэропорту, в которые длилось ожидание рейса Лиссабон-Копенгаген, Купер решил подремать. Даже несмотря на неудобный стул, он провалился в сон так глубоко, что не услышал будильник, который был заведен на телефоне. Каким-то чудом он всё-таки не опоздал на самолет. Молодой человек, наконец, отдышался. Он поправил руками волосы, которые еще с вечера, перед отъездом из дома в аэропорт Нью-Йорка, были уложены сухим воском. Затем поднес к лицу черный экран айфона, повертел головой из стороны в сторону и, кажется, остался доволен увиденным. Лицо Купера выглядело аристократическим. Тонкий прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок. Волосы были светлые, а глаза серого цвета. Трехдневная щетина, которой он каждое утро добивался специальной насадкой на электробритву, добавляла образу мужественности. Пристегнув ремень безопасности, Купер уже собрался было поставить телефон на авиарежим. Но тут всплыло новое сообщение в Телеграме. Профессор Якоб Нильсен прислал видео, на котором широко улыбался он сам. – Привет, Микаэль! – зазвучал в наушниках голос старика. – Ты не поверишь, что я сейчас обнаружил! Как и всегда, профессор разговаривал с американским аспирантом – и близким другом – на датском языке. Купер к своим двадцати четырем годам овладел этим нечленораздельным наречием викингов до такой степени, что мог без труда понять даже окончательно упившуюся в каком-нибудь из пабов Нью-Йорка группу туристов из Дании. И Купера не переставляло забавлять, что профессор упорно произносит его имя как «Микаэль», на манер датчан. Вот и сейчас в наушниках прозвучало до боли знакомое «хай, Микаэль». На экране айфона Майкл Купер заметил, что за спиной у худенького профессора стеллажи со старинными книгами. Он в библиотеке или антикварном магазине? – Вот, ты только взгляни на это! – взволнованно продолжал старик. – Не мог дождаться твоего прибытия. Ты просто должен взглянуть немедленно. Не знаю, успеешь ли получить видео до того, как в самолете придется отключать телефон. Теперь Купер видел на экране пожелтевший титульный лист «Стихов» Адама Эленшлегера. Судя по цифре 1803, напечатанной внизу, это было второе издание знаменитого сборника 1802 года. И что? Вот если бы редчайшее первое издание. Однако внимание Купера тут же поглотила надпись, которая была выполнена от руки на чистом листе, расположенном слева от титульного. Этот нервный почерк он встречал раньше уже много-много раз. Автограф Андерсена. – Да-да, его рука, – предвидел мысли Купера профессор. – Сомнений быть не может. Но ты только посмотри, что Андерсен тут пишет! Какая-то странная загадка. И прямо по теме твоей диссертации! Всё, до скорого, Микаэль. Жду в аэропорту у выхода, как договаривались. Видео закончилось. Что это? Розыгрыш? Улыбнувшись такому объяснению, Купер всё же перемотал запись и поставил ее на паузу, чтобы повнимательней прочитать текст автографа: Из Одрёрира пил я. Сорок лет убежали с тех пор! Но был он вскоре упрятан. У церкви жил некто – там Мастера творенья. И спрятал он Чашу у замка, где тот оберег от дьявола создал. От южного угла в ста шагах. Десять лет убежали сперва… Найди одного, двух и двух, четверых, одного, первых двух, Восьмерых – из которых Русалочка всех прекрасней! Х.К.А. 1875 Купер снова улыбнулся. Ему вспомнилось, как много лет назад он, школьник старших классов, непонятно зачем – просто за компанию с приятелем – забрел в какой-то зал конференций Нью-Йорка на бесплатную лекцию знаменитого датского профессора Нильсена, посвященную открытию викингами Америки. Ученый совершенно заворожил Купера рассказами о том, как на канадском острове Ньюфаундленд, оказывается, еще пятьдесят лет назад археологи раскопали поселение викингов. Но по-настоящему неизгладимое впечатление на подростка произвели рассказы профессора про древнескандинавские саги, в которых описываются те события: про «Сагу об Эрике Рыжем» и «Сагу о гренландцах». – А вы слышали, – спросил профессор аудиторию, – что викинги не угомонились, основав поселение в Северной Америке, на территории нынешней Канады? Да, саги об этом умалчивают. Но согласно новейшим научным данным некоторые из тех скандинавов на своих кораблях совершили путешествие вдоль восточного побережья далеко-далеко на юг. Они добрались до Южной Америки! Там их следы теряются. Ваш город – Нью-Йорк – находится как раз на восточном побережье США. Это означает, что во время той долгой и опасной экспедиции они останавливались и в ваших краях, так как им надо было пополнять запасы провизии. Кстати, никто из вас не заметил, что в саду вон там, – профессор подошел к окну и показал пальцем, – раньше всегда лежал огромный камень? Его увезли археологи буквально месяц назад. Многие в зале повскакивали со своих мест, чтобы поскорее оказаться у окон. – Когда камень подняли, – продолжал Нильсен, – во время работ по благоустройству территории, то обнаружили, что на его нижней стороне вырезаны древние скандинавские руны. В зале повисла звенящая тишина. Профессор выдержал паузу. И вдруг как расхохочется. – Шучу, шучу, – сказал он, вытирая платком покатившиеся по щекам слезы. – Нет, не обнаружили. И не было там никакого камня. Но вы бы видели свои лица! Купер с приятелем переглянулись. Нильсен сделал вдох и выдох, после чего уже спокойным голосом продолжал: – Однако научная гипотеза про экспедицию викингов на юг вдоль восточного побережья и в самом деле существует. И кто знает, может быть, кто-то из вас, молодежи в этом зале, – профессор взглянул на Купера с его приятелем, – решит посвятить свою жизнь изучению скандинавских древностей? И так получится, что именно вам повезет обнаружить доказательства этой любопытной гипотезы? …Купер смотрел в иллюминатор самолета и продолжал улыбаться, вспоминая тот день. Да, профессор – тот еще любитель розыгрышей. Он достал из портфеля твердую черную папку и авторучку. Из папки были извлечены листы, скрепленные степлером, на первом из которых в самом верху красовались крупные слова: «МАЙКЛ КУПЕР». И ниже: «ДРЕВНЕСКАНДИНАВСКАЯ МИФОЛОГИЯ В СКАЗКАХ Х.К.АНДЕРСЕНА». Под названием доклада, уже не такими большими буквами, было напечатано название научной конференции, которая должна была вскоре состояться в стенах Копенгагенского Университета. В самом низу были даты. Выступать перед коллегами ему предстояло в первый из трех дней: уже послезавтра. Купер отыскал абзац, который до сих пор не до конца устраивал его. И принялся вносить в текст исправления, однако постепенно мысли сами собой вернулись к странному видео от профессора. «Из Одрёрира пил я». Никогда еще Купер не видел, чтобы Андерсен упоминал этот мифологический артефакт. Чашу, в которой у богов хранился Мёд поэзии. Листы, лежащие сейчас на коленях у Купера, содержали множество других примеров, как великий сказочник заимствовал образы и сюжеты из мифологии викингов. Чего стоит только Снежная Королева – видоизмененная Скади, жестокая и красивая богиня льда и холода! Однако на Чашу до сих пор не встречалось даже отдаленных отсылок. «Сорок лет убежали с тех пор … 1875». Эту дату Купер запомнил без труда. Год смерти сказочника. Андерсен якобы утверждает, что сорока годами ранее – то есть в 1835 году – он выпил Мёд поэзии? Согласно древним мифам, любой смертный, отведавший напиток из Одрёрира, мгновенно превращался в гениального сочинителя. И становился отчасти подобен богам. Купер, как никто другой, прекрасно знал, что весной 1835 года мало кому известный Ханс Кристиан Андерсен опубликовал первый сборник сказок, который моментально сделал его мировой знаменитостью. Ему было уже тридцать лет. И больше половины жизни, с тех пор как он четырнадцатилетним подростком приехал из далекого провинциального городка в Копенгаген в поисках славы и богатства, – все эти годы Андерсен безуспешно пробовал себя как писатель в самых разных жанрах. Были даже сочинены две сказки. Лишенные какой-либо художественной ценности, в чем едины все литературоведы.