– Поэтому вы к нам добровольно и пришли, чтобы отвести от себя подозрения, – продолжил я психологическое давление. – Думайте что хотите! – Она надулась и замолчала. – Елизавета Сергеевна, – вмешался в наш диалог Краснощеков, – вас никто не обвиняет, просто мы сообщили вам то, что обнаружили. Ваша кровь совпадает, поэтому мы хотели узнать, может, вы случайно порезались, когда были у Костромского в квартире? Она задумалась. – А долго след сохраняется? Конечно, я у него не раз готовила, и порезы были. Но не такие сильные, чтобы по полу размазывать. Хотя кто его знает, может, и капнула случайно на пол. Но это было давно. – Как давно? – Может, год назад, может, чуть меньше. – Тогда ваша кровь исключается. Пятно свежее. А своего внука вы приводили в квартиру Костромского? – Нет конечно! Вообще ни разу. Мы не дружили семьями. – Скажите, какой основной бизнес у Костромского? – Основной доход приносит экспорт леса. Костромской был выходец с рабочей окраины – микрорайона «Синюшина гора». В советское время по стране, именуемой Советский Союз, волнами прокатывались стройки века. Досталось и Иркутску. Кроме Иркутской ГЭС на его окраине построили сразу два крупных предприятия: «Жиркомбинат» и «Радиозавод». Им требовалась рабочая сила, так вырос микрорайон «Синюшина гора», или «Синюшка», как его прозвали в народе. Почему появилось такое название, никто точно не знает. То ли гора, на которой выросли дома, издалека первоначально казалась синей, то ли там в одном месте оказалось много «синяков» – лиц без постоянного места жительства, бледных и худых. Самое удивительное, в школе, которую окончил Николай Петрович – известный в городе предприниматель и меценат, никто о его существовании не знал. Тем более о том, что он окончил ее с серебряной медалью. Директор школы – моложавая бесформенная женщина в шерстяном сером костюме, увидев визитку Краснощекова, сразу отреагировала болезненно. – Что опять натворили наши дети? Вы же сами понимаете, наш контингент особый, это дети безработных и мало обеспеченных слоев населения. Их родители работали на крупных предприятиях, которые сейчас превратились в рынки. Вы же сами знаете, что творится в нашей стране. – Да, – согласился Краснощеков, – сейчас обучать детей непросто: денег на ремонт школы и приобретение нового оборудования не выделяют, а все только требуют и требуют. Директор уважительно посмотрела на Краснощекова. Напряжение спало. – Так что вы хотели узнать? – дружелюбно спросила она. – Вашу школу окончил известный в городе человек – Костромской Николай Петрович. – А кто это? – удивилась директор. – Крупный бизнесмен и меценат. – Да что вы говорите, не знала! Мне потом обязательно оставьте его координаты. Мы с ним свяжемся. Ничего себе. Окончил нашу школу и молчит. Пусть помогает нам. Мы хотим приобрести компьютерный класс… – Мы об этом с вами поговорим чуть позже, – перебил ее Краснощеков. – Не могли бы вы нам помочь найти его одноклассников? Она засуетилась. – Конечно. Так, кто бы мог помочь… А в какие годы он учился? – В семидесятые. Она задумалась. – Это первые выпуски нашей школы. Надо обратиться к бывшему директору, слава богу он жив, здоров и может вам помочь. – Она громко позвала секретаря, – Таня! Срочно найди Азорину Нину Феликсовну. Пусть она запишет адрес и телефон Геннадия Федоровича. – А кто это? – удивилась девушка в очках, заглянувшая к нам через приоткрытую дверь. – Ну как, ты не знаешь своего директора? Ты же училась, когда он работал до меня. – А, поняла. Сейчас. – Видите, с кем приходится работать? Не помнит, что было вчера. Но, как говорят, на безрыбье и рак рыба! – Так подберите другого секретаря, – предложил я. – О чем вы говорите? За такую нищенскую зарплату нормальный человек работать не станет. Так как зовут нашего уважаемого мецената? – Она мило улыбнулась Краснощекову, открыла кожаный тисненый блокнот и достала из сумки ручку «Паркер». – А вам не кажется, – продолжил я, – что было бы неплохо вашей школе провести аналитическую работу: составить списки выпускников за разные годы и создать стенд с фотографиями тех, кто добился успеха. Встречу с ними организовать. И им было бы приятно, и вам бы помогло найти поддержку для развития школы. Директор посмотрела на меня непонимающими глазами. – Молодой человек, вы знаете, какая это большая работа? Кто этим будет заниматься? – Теперешние ученики. Они будут знать, что и их не забудут и отметят по заслугам. Это будет хорошим стимулом для высоких показателей успеваемости, и вам будет чем отчитаться перед руководством. – Эх, вам бы сказки писать! – Она скептически посмотрела на меня как на блаженного, не от мира сего. – Может, чаю? – Она посмотрела на Краснощекова. В это время зашла секретарь и вручила нам записанный на тетрадном листе в клеточку адрес и телефон директора. К счастью, он проживал недалеко от школы в старой панельной пятиэтажке. Самого его не было дома, нас приветливо встретила его жена Галина Федоровна. Выяснив, что нам надо, она тут же по памяти стала перечислять фамилии одноклассников Костромского. – Я его, конечно, хорошо знаю. У них до восьмого класса я была классным руководителем. Помню, он такой скромный был, воспитанный. – Она улыбнулась. – Девочки его обижали. – Как это? – не удержался я. – Нет, не били, конечно. Они его то за рукав дернут, то сумку спрячут, всякие такие мелкие шалости. А он надуется на них и молчит. Но учился он хорошо. Один из лучших в школе. – А с кем он дружил? – Одних уж давно нет, а другие находятся в местах не столь отдаленных. У нас же район сами знаете какой. Здесь расположены две тюремные зоны. Многие бывшие заключенные на воле здесь поселялись. Пили нещадно и молодежь за собой тянули. Мало кто в люди из них выбился. Хороших ребят по пальцам пересчитать можно было. А Коле не повезло еще больше. Один его друг, Витя Чертовских переехал вместе с родителями в Узбекистан, а другой, Леня Рыдов, умер от лейкемии. Прямо в школе, в учительской. У нас тогда в рекреациях стояли теннисные столы на всех этажах. Ребята после уроков и в перерывах между ними постоянно играли. И Коля играл. Однажды они с Леней задержались после уроков. Знаете, на вылет играли. Их команда была сильная, всех обыгрывала. Напряжение нарастало. Тут у друга пошла кровь из носа. У него и раньше такое случалось. Он пошел в туалет, а на его место встал другой парень. Игра продолжилась, и Коля забыл про друга. А потом ему сообщили, что он умер. Ох, он сильно переживал. Долго не мог простить себе, что оставил его одного. – Но кто-то остался из тех, с кем он дружил? Она задумалась. – Из парней никого не припомню. А вот девочки… Да, была одна девочка, очень ему нравилась. Он, конечно, скрывал это, но, по-моему, в классе об этом все знали. И телефон ее у меня есть. Она тоже на Синюшке живет, иногда мы с ней видимся. Записывайте. Девочка оказалась полной добродушной женщиной бальзаковского возраста. Она при разговоре все время улыбалась, может, от того, что наши вопросы натолкнули ее память на веселые эпизоды детства, а может, потому, что она была типичным представителем сангвиников, которые легко и энергично живут, не обращая внимания на некоторые жизненные трудности. – С Колей мы проучились десять лет вместе. Ямочки у него на щеках знатные были. Мы, девчонки, любили, когда он улыбался. – Она тоже улыбнулась. – Учился он на «отлично» и спортом все время занимался. Хороший мальчишка был, культурный такой. Сильно отличался от других. А еще в школу музыкальную ходил, на пианино играл. Одним словом, девки его любили. – А он? – Не, он скромный был. Потом, когда ему на выпускном вечере после шампанского многие девчонки в любви признались, он в шоке был. Не знал, говорил, а то бы время не терял. Шутил, конечно! Да, что было, назад не вернешь. – Но, говорят, вы с ним дружили? – Кто говорит? Ну дружили. Только это была дружба, как между парнями. Мне он, конечно, очень нравился, но я же сама первая не стану объясняться в любви. Мы и в кино, и в театр ходили. Только что толку. Школу окончили и разбежались в разные стороны. А вскоре я замуж выскочила, нарожала детей, теперь воспитываю, – она расплылась в улыбке, – внуков! Дети давно уже большие, хотя и их не грех иногда поучить уму-разуму. – А после окончания школы вы больше не виделись? – Ну почему же. На встрече выпускников десять лет назад. – И что вы можете сказать о нем, изменился? – Небо и земля! Совсем другим человеком стал: статный, холеный, уверенный в себе. Красавец-мужчина. Думаю, сердца у многих одноклассниц заныли при встрече с ним. Но поезд ушел, раньше надо было думать. – Он был один? – Конечно, кто же на встречу выпускников берет с собой мужей и жен. Хотя подождите, – она задумалась, – тогда он был уже разведен. Точно вспомнила, за ним на машине приехала какая-то красивая женщина и увезла с собой, хотя он еще хотел остаться. Стройная такая. Мы-то, как вы видите, совсем обабились, причем довольно быстро, после замужества. У нас, женщин, какая психология? Вышла замуж, значит, можно расслабиться, мужик уже никуда не денется. Так раньше и было. Тогда ведь далеко от семьи не убежишь, компартия догонит и накажет. Да и возможностей не было: квартир не хватало на всех. Это сейчас можно купить, а тогда даже при деньгах не получилось бы. Вот мы, дуры, и располнели. А парни-то влюбились в нас других: стройных и красивых. Отсюда и разводы. Однокурсников Костромского найти было легче. Он окончил Академию народного хозяйства перед перестройкой. Многие ее тогдашние выпускники занимали в настоящее время высокие должности в разных ведомствах и владели крупным бизнесом. Их фамилии были на слуху. Однако подступиться к ним было намного сложнее. Мы решили начать с декана факультета. Он вспомнил Николая Петровича сразу. – Конечно, как его не знать, известный человек в городе. Но я его помню, когда он был простым студентом. Хороший парнишка, дисциплинированный. Учился неплохо до третьего курса. Потом связался с какой-то девчонкой, стал пропускать занятия. Его чуть не отчислили. Я за него заступился. – Декан многозначительно посмотрел на нас, оценивая реакцию. Мы сделали восхищенные лица. – Коля помнит об этом до сих пор. Помогал институту несколько раз и меня у ректора отстоял, чтоб на пенсию не отправили по закону. Мне ведь уже седьмой десяток пошел. – А с кем он дружил и вообще, кроме учебы, чем он интересовался? – Да я особо и не знаю. Спортом занимался. Да, еще в студенческий театр миниатюр ходил. Помню, в «Утиной охоте» ему какую-то маленькую роль дали. Давно это было. – Вы можете нам дать список его однокурсников? – Это не проблема. Я сохраняю списки всех выпускников со времени начала моей работы в вузе. Они для меня как дети родные. Сейчас поищем. – Он достал толстый переплетенный альбом и стал листать страницы, где кроме списков разместились и фотографии. – Вот они, родимые. Курс был довольно небольшой, тридцать человек. Напротив фамилий карандашом сделаны какие-то записи. – А что это? – показал на них Краснощеков. – Это то, кем они работают сейчас и где находятся. Я, знаете ли, когда узнаю что-нибудь новое про ребят, радуюсь, как ребенок. Вот смотрите, например Выгодовский, думаю, знаете такого, сейчас заместитель министра экономического развития областного правительства. Или вот Житомиров – главный бухгалтер «Якуталмаза». А это… – Можно мы запишем информацию? – попросил Краснощеков. – Конечно, переписывайте. Иначе зачем мой труд был нужен, не в могилу же с собой забирать. Хотя, если честно, редко кто им интересуется.