– Кто вам сказал? Я ее подписала еще три месяца назад. Ко мне парень ихний приходил, показал все документы, расписку папы. Мы в тот же день и оформили доверенность. Больше я их не видела. – То есть вы хотите сказать, что без всяких дополнительных условий вы подписали доверенность и никаких денег больше не просили? – А за что я должна была их просить? – Интересно получается, – произнес Краснощеков. – А что вы слышали про сгоревшую баню? Что у вас говорят в поселке? – У нас всякое говорят. И то, что они сами ее подожгли, чтобы за страховку деньги получить и на том месте гостиницу построить, и то, что Витька мог поджечь из-за своей жадности. И завистники из нашего поселка могли, и бандиты из Иркутска. Народ сами знаете какой: им бы только дать повод посудачить. У нас особо и говорить-то не о чем. А тут такое событие. – А вы не могли бы описать того, кто к вам приходил? Вы на него оформили доверенность? – А на кого же еще. Он же мне все документы показал, значит, не врал. – И паспорт он вам показывал? – Конечно. – И как его звали? Может, фамилию запомнили? – Нет, ничего не запомнила. Фамилия у него такая странная была. Сейчас, – она задумалась, – как-то с рыбой связана. – Может, Карась? – возбужденно выпалил я. – Нет, вроде другая. – Омулев, Окунев, Пискарев, Тайменев. – Я стал быстро предлагать «рыбьи» фамилии. Но женщина только мотала головой. – Нет, не помню. Это же давно было. – А какой он на вид? – спросил Краснощеков. – Высокий или низкий? Сколько ему лет было? – Повыше меня. Наверное, высокий. Молодой. Сколько лет, не знаю. Я его особо не разглядывала. – А на чем вы ездили к нотариусу? – А мы не ездили. Он его сам привез ко мне домой. – То есть вы подписали доверенность дома? – Да. – И копия у вас есть? – Зачем мне она? – Тоже верно. Ну что же. Большое вам спасибо! Извините, что отвлекли от дел. – А у меня и дел-то никаких нет, пока туристы не поселятся. Но сейчас сезон уже отошел. Может, вы кого порекомендуете? У меня условия хорошие. Комнаты чистые. Вид из окна на Байкал. И готовлю я неплохо. Пройдите в дом, посмотрите. – Нет, спасибо. Нам еще поработать надо. Мы прошлись по набережной и зашли на рынок. Здесь продавались поделки из местного сырья и омуль в широком ассортименте. Мы не удержались и съели по одной рыбине горячего копчения, которую приготовили при нас. – Что вы думаете по поводу доверенности? – спросил я у Краснощекова. – Может, она обманывает? – Не похоже. Другое дело, кто к ней приходил? Ведь мог любой назваться груздем и полезть в кузов. – При чем здесь груздь? – не понял я. – Это народная поговорка. Прийти за доверенностью мог человек, который не имел к Карасю и его партнеру никакого отношения, а представиться от их имени. – Теперь понятно. Но откуда у него оказалась расписка ветерана? – Да, теперь понятно, что еще больше не понятно! – Краснощеков достал из кармана желтый мундштук и вставил в него сигарету, предварительно оторвав от нее фильтр. – Надо будет проверить, не зарегистрировано ли право собственности на баню с земельным участком. И на кого. В офисе мы заварили прессованный плиточный зеленый чай. Нам вначале пришлось расколотить его на небольшие кусочки. Потом их положили в кастрюльку с холодной водой и кипятили минут двадцать, затем добавили молоко и немного соли. – Я думаю, что нашим гостям чай понравится, – сказал Краснощеков. – Наверное. Но пока их нет, я хочу вас спросить. Слышали ли вы раньше о том, что Чингисхан мог иметь к Байкалу какое-нибудь отношение? Мне представляется все это очень странным и крайне неправдоподобным. Он – завоеватель половины мира, вдруг послал дары в святые места Прибайкалья. – Я подумаю. – Краснощеков замолчал, но долго ждать себя не заставил. – Мне вспомнилась одна легенда. Это было давно, когда на берегу Южного Байкала жили только буряты. Во время одного из завоевательных походов против северных народов Чингисхан во главе своих войск вышел к Байкалу. Стремительно пронеслась легкая монгольская конница по льду озера и ворвалась в Тункинскую долину. Здешние жители, буряты, вынуждены были покориться грозному завоевателю. Чингисхану понравилась долина, и он приказал своим людям похоронить его на берегу величественного Иркута. Когда полководец умер, его тело, а также награбленные им богатства привезли в Тункинскую долину, положили на берегу реки Иркут и насыпали над могилой огромный курган. А рядом похоронили любимую жену Чингисхана, русскую княжну, которую взяли в плен во время вторжения на Русь. – Таким образом, – заключил Краснощеков, – получается, что Чингисхан мог быть как на Байкале, так и перед своей смертью послать дары в святые места, в том числе и в пещеру под Шаман-камнем. – Но не могла та пещера быть под другим Шаман-камнем? – спросил я. – Под каким это?! – удивился Краснощеков. – Я вчера вечером просидел долго за компьютером в интернете. И выяснил, что на Байкале и в его окрестностях, кроме Шаман-камня на Ангаре, есть скала Шаманка на острове Ольхон и целых два Шаманских мыса – один на северо-востоке Байкала, второй – в его самой южной части. – Это очень интересно, – проговорил Краснощеков в задумчивости. – Получается, что перед тем, как нам начать искать вход в пещеру, необходимо все тщательно проанализировать. Расскажите поподробнее о них. Я достал блокнот. – Я думаю, что из мысов для нас большее значение имеет южный, который примыкает к Тункинской долине. Раньше его называли мысом Айха Шулун – «страшный камень». В прошлом он служил местом жертвоприношения бурятам-шаманистам. Как гласит предание, когда-то очень давно в пещере Шаманского мыса похоронили шамана. После чего там стали совершать священные обряды и приносить жертвы духам. На Шаманском мысе останавливались и русские купцы и тоже приносили жертвы в надежде, что поклонение шаману должно было улучшить их торговые дела. Так со временем и укрепилось за мысом название Шаманский. – То есть получается, что название Шаманский появилось уже при русских? – Я понял, что именно так. – Тогда есть предложение его убрать с рассмотрения. – Согласен. Я уверен, что информация Шулууна больше всего подходит к Шаманской скале, расположенной вблизи поселка Хужир на острове Ольхон, которую после распространения буддизма среди бурятов начали называть Бурхан Мыс, Бог, Будда. Она относится к девяти святыням Азии. Ее раньше называли даже Камень-храм. Нигде буряты не приносили в таком изобилии жертвы, как у этой скалы. Особенно суеверный ужас вызывала пещера, расположенная в ней. По преданию, пещера эта считалась местопребыванием Эжина – хозяина Ольхона. Никто не имел права приближаться и тем более входить в нее, кроме шамана. По форме скала двухвершинная и сильно напоминает рисунок Лосола. В ближайшей к берегу скале есть сквозная пещера, в которой проходили шаманские обряды, а позже, после ламаизации бурят, в ней находился алтарь Будды. У подножия скалы сохранились загадочный наскальный рисунок и надпись на санскрите. Монахи верили, что в пещере живет монгольский бог, переселившийся из Монголии в незапамятные времена. Поэтому ламы из всех дацанов Бурятии приезжали молиться туда. – Да, эта скала заслуживает внимания. – Я что-то сразу не сообразил вчера, когда записывал. Получается, не зря уточнял у Шулууна, почему он вместо слова «камень» использовал «скала» и говорил, что она находится в Байкале, а не в Ангаре. – Припоминаю! Шаманская скала действительно больше подходит под описание Шулууна. И то, что она почиталась не только бурятами, но и монголами, подтверждает ваше предположение. Я думаю, вчера нам землекопы не все рассказали. Будем надеяться, что сегодня мы узнаем больше. В дверь постучали. – Входите! – громко сказал Краснощеков. Дверь открылась, но вместо ожидаемых копателей мы увидели Карася с каким-то высоким мужчиной. Он был одет в длинное черное кашемировое пальто, из-под которого выглядывал дорогой темно-синий костюм. Приход Вадима был неожиданным. Мы молча ожидали пояснений. – Знакомьтесь, – обратился он к мужчине, – это те люди, которым я поручил расследование. Как видите, я вас не обманывал. Мужчина внимательно посмотрел на нас и представился: – Выгодовский Яков Михайлович. Я прилетел из Москвы для оформления сделки по покупке участка и бани у Шаман-камня. Две недели назад ко мне приехал Николай Опарыш, партнер Вадима, и предложил купить ее. Мы заключили договор купли-продажи и договорились, что я вскоре прилечу в Иркутск, где мы перерегистрируем право собственности на меня. После подписания договора я выдал Николаю всю сумму денег наличными, так как он объяснил, что для сохранения бани необходимо срочно вернуть просроченный кредит банку, который они получили на ее строительство. Я поверил. Но сегодня я узнал, что баня сгорела и партнер Вадима исчез. Поэтому, узнав, что вы занимаетесь этим делом, я решил пойти к вам и расспросить, что вам удалось выяснить. – Пока можем сказать, что баню подожгли. И то, что друг Вадима билетов в ближайшие полмесяца никуда не покупал: ни на самолет, ни на поезд. Вы точно знаете, что общались именно с Николаем Опарышем? – Конечно! Мы же с ним раньше виделись в Иркутске. – А может, это был человек, похожий на него? – Ну что вы! Это был точно он. У него своеобразная походка, ее не спутать ни с какой другой. – И что же в ней такого особенного? – Он немного волочит одну ногу. – Левую или правую? – Правую. А может, левую. Просто видел, что не все у него в порядке с походкой. – Он хромает на левую ногу, – сказал Карась. – Колян – любитель быстрой езды на мотоцикле. Не раз падал и даже ломал ногу. Левую. – А сейчас он ездит на мотоцикле? – спросил я. – Нет, говорит, что перерос такой вид транспорта. Он купил себе праворукую «Тойоту». – Скажите, – спросил Краснощеков у Выгодовского, – вы видели документы на строение и на земельный участок? – Конечно. Иначе я бы деньги не выдал. Мне он показал свидетельство на право собственности.